В принципе, большевики с самого первого дня пребывания у власти взяли курс на уничтожение церкви — достаточно лишь вспомнить массовые казни священников в годы Гражданской войны, или кампанию по изъятию церковных ценностей в 1922 году, затеянную лишь с одной целью — разгром церковной организации, арест, а затем расстрел Патриарха и членов Синода.
Патриарх Тихон действительно был арестован и содержался во внутренней тюрьме ОГПУ, но образцово-показательное дело сшить не получилось, поэтому Патриарха отпустили домой — под домашний арест.После смерти Тихона в 1925 году, казалось, травля церкви постепенно сошла на нет — да и травить-то уже было некого: храмы были закрыты, священники — либо репрессированы, либо были забиты до полусмерти.
Но, как выяснилось, это было не просто пауза, а затишье перед бурей.В начале 30-х маховик антицерковной кампании начал раскручиваться с новой силой — но теперь большевики хотели уже не просто уничтожить церковь, но и вытравить саму память о Боге.
На рубеже десятилетий в Москве прошел "исторический" II съезд Союза безбожников, на котором эта организация была переименована в Союз воинствующих безбожников. Смена названия ознаменовала собой резкий поворот антирелигиозной риторики большевиков — от довольно беззлобной атеистической пропаганды власть перешла к созданию собственного культа — нелепой гротескной пародии на христианство.
"Рабочие массы должны раздавить главного классового врага, выступающего под религиозной оболочкой,— призывал главный безбожник Страны советов Емельян Ярославский (настоящее имя — Миней Губельман).— Пора, наконец, покончить с активом попов, раввинов, мулл, благовестников, проповедников всякого рода, шаманов, колдунов и прочих паразитов, притаившихся на теле СССР, а на деле являющихся махровой контрреволюцией, еще не попавшей в Соловки…"Призыв был услышан.
Как же проходили новые советские праздники? Очень просто — с ночными факельными шествиями, ритуал этого действа был целиком заимствован у итальянских фашистов. "Антирелигиозники устроили в селе ночное факельное шествие с песнями, на площади у церкви поставили громкоговорители, чтобы осыпать бранью прихожан,— писал в своих дневниках ученый и протоиерей Михаил Елабужский.— На вокзале схватили епископа Амвросия за волосы … Надо ждать новых бедствий".
Следом предлагалось отказаться от христианских имен, и давать детям новые, "коммунистические".
Для большей убедительности, лекции о вреде религии читались в бывших храмах. Храмы переделывались в капища новой коммунистической "религии". Впрочем, доставалось не только православным храмам. Первый удар безбожник Ярославский нанес по синагогам. В Белоруссии были закрыты все католические костелы.
Но, несмотря на все усилия безбожников, граждане не спешили следовать их примеру. Более того, ответом же на гонения стала волна чудесных «обновлений» — граждане верили, что мистическим образом "обновлялась" позолота то на церковных куполах, то на окладах икон. Резко выросло число сектантов и членов различных старообрядческих общин.
И тогда власти решили нанести сокрушающий удар: была запрещена Библия, запрещена Рождественская елка и встреча Нового года, изменен календарь — вместо привычных недель были введены "пятидневки", по которым невозможно было высчитать время важнейших церковных праздников…
