 |
| Горацио Нельсон |
В России издавна сложился культ военных побед. При этом своим союзникам Россия отдавать должное не любит. Так было не только после Второй мировой войны, но и после наполеоновских войн. В бесчисленных одах русских поэтов по случаю низвержения корсиканского «тирана» трудно найти малейшее упоминание об английских, австрийских или прусских солдатах.
Между тем и союзникам, конечно же, есть чем гордиться. Одна из самых блестящих побед над Францией была одержана адмиралом Нельсоном еще на заре стремительного восхождения Наполеона к власти – в морском сражении близ устья Нила. Она поставила крест на планах завоевания арабского Востока и Индии и положила конец мечтам о французском господстве на морях.
Второе рождение Горацио
В начале 1798 года международное положение Французской республики было прочнее прочного. Еще во время победоносного итальянского похода Наполеон задумал экспедицию в страны восточного Средиземноморья. Его пленял Восток, но не только в романтическом настрое военачальника было дело. Он понимал, как поймет спустя почти полтораста лет Гитлер, что завоевание Египта – залог победы над Англией.
Египетский поход готовился в глубочайшей тайне. Конечно, скрыть сосредоточение войск и кораблей в Тулоне, главной военно-морской базе юга Франции, было невозможно. Однако цель военных приготовлений оставалась покрыта непроницаемым мраком до такой степени, что даже комендант тулонского порта писал морскому министру: «Я знаю о назначении эскадры не более, чем знал бы, если бы она не принадлежала республике».
В поход снарядили 13 линейных кораблей, в том числе 120-пушечный флагман «Ориэн», а также громадный конвой из 130 транспортных гражданских судов, на которых размещались 30-тысячное войско, лошади, боеприпасы и провиант. Командующий морской частью экспедиции адмирал Брюэ вывел эскадру из Тулона 19 мая. На вторые сутки она достигла северной оконечности Корсики, где к ней присоединились три дополнительных конвоя, после чего «обоз» увеличился до 280 судов, не считая линкоров и кораблей сопровождения. 5 июня французская эскадра миновала Сардинию и взяла курс на Сицилию.
Человеком, сокрушившим египетские планы Наполеона, суждено было стать Горацио Нельсону, который честолюбием не уступал корсиканцу. К тому времени он уже потерял в морских сражениях правый глаз и правую руку и был удостоен Ордена Бани с посвящением в рыцарское достоинство. За этой наградой в августе 1797 года он отправился из Португалии в Лондон. Операция ампутации руки была сделана неудачно, Нельсона терзали нестерпимые боли; его военно-морской карьере пришел конец. «Я превратился в бремя для моих друзей и стал бесполезным для своей страны. Когда я отбуду с вашей эскадры, я умру для всего мира. Надеюсь, вы дадите мне фрегат, который доставит в Англию то, что от меня осталось», – писал он своему командиру адмиралу Джону Джервису. Увечья Нельсона доставляли ему и нравственную муку: он чувствовал, что общение с калекой неприятно людям, а потому превращался постепенно в мизантропа и анахорета. Вместе с орденом король наградил его пенсией в тысячу фунтов – сумма по тем временам немалая.
Между тем в кабинете зрели новые военные планы. В декабре было принято решение направить британскую флотилию в Средиземное море для защиты Неаполя и поддержки австрийских сил в Северной Италии. Нельсон, добивавшийся возвращения на флот, был назначен капитаном линкора «Вэнгард» и командующим экспедицией. Весной стало известно о подготовке французского плавания, и миссия Нельсона изменилась. Теперь ему надлежало раскрыть оперативные планы противника.
Больше фрегатов!
Легко сказать – раскрыть планы. Технические средства разведки, которыми располагал Нельсон, мало чем отличались от тех, которыми пользовался Сципион Африканский, воевавший в тех же местах в третьем веке до Рождества Христова. До изобретения радио оставался еще целый век. Первой крупной войной, в которой применялся телеграф, была Гражданская война в США. Первый трансатлантический телеграфный кабель проложили во время Крымской войны англичане, соединив Лондон со штаб-квартирой экспедиционного корпуса в Балаклаве. Во времена Нельсона и Наполеона самым «продвинутым» видом связи был семафор. В 1796 году в Англии действовала линия из 15 семафорных станций, соединяющая Адмиралтейство в Лондоне с портом Дил в графстве Кент, и лишь в 1806 году она дошла до Плимута. Семафор был пригоден к употреблению, естественно, лишь в дневное время суток, а на зиму вообще закрывался; сигналы его были трудноразличимы в тумане.
Скорость передачи семафорного сообщения на расстояние 200 миль составляла три минуты. Но главная проблема состояла в том, что отправитель мог послать лишь такую депешу, которая имелась в книге условных сигналов. Лишь в 1838 году Сэмюэль Морзе изобрел свою азбуку точек и тире. То же самое относится к военно-морской флажковой азбуке. Ту систему сигналов, которая применяется по сей день, капитан Хоум Пофэм придумал в 1801 году – благодаря этой системе при помощи 24 флагов и 11 специальных индикаторов можно составить почти 270 тысяч сообщений. Однако когда перед Трафальгарским боем Нельсон продиктовал сообщение своему флоту: «Англия верит, что каждый исполнит свой долг», оказалось, что в коде Пофэма нет слова «верит», и адмирал отредактировал свой текст: «Англия ожидает…» А в описываемый период действовал код, изобретенный адмиралом Хау, позволявший из трех флажков составить 999 сообщений, а из четырех – 9999, но только тех, которые имелись в кодовой книге.
На расшифровку таких депеш уходила масса времени. Само собой разумеется, корабли должны были находиться на расстоянии прямой видимости в подзорную трубу.
Главным средством разведки в море были фрегаты, сопровождавшие основную ударную группу. Флотоводец должен был рассредоточить их так, чтобы «увидеть» неприятеля за линией горизонта. Однако всегда существовала опасность, что неприятель подойдет с неожиданной стороны и эскадра не успеет выстроиться в боевой порядок. В эпоху парусного флота не было адмирала, который располагал достаточным количеством фрегатов. Нельсон говорил, что когда после смерти вскроют его труп, то прочтут прямо на сердце слова «больше фрегатов!». Важным источником информации были встречные суда и попутные порты. Наконец, можно было при случае захватить вражеский корабль. Все эти средства были в полной мере использованы Нельсоном в его средиземноморской одиссее.
8 мая эскадра Нельсона вышла из Гибралтара. В ее составе было три 74-пушечных линейных корабля, два фрегата, вооружение которых составляли 36 и 32 пушки, и шлюп о 20 пушках. Выход эскадры не остался незамеченным: она была обстреляна испанской береговой артиллерией. 20 мая Нельсон подошел к Тулону и, захватив французское судно, узнал, что Бонапарт в городе и флот его готов к отплытию.
Той же ночью английские корабли попали в жестокий шторм. «Вэнгард» лишился фок-мачты и едва не разбился о скалистый западный берег Корсики. 22 мая линкору «Александер» удалось взять «Вэнгард» на буксир. 24-го удалось перехватить судно из Марселя – от его капитана Нельсон узнал, что опоздал всего на несколько часов: флот Бонапарта покинул Тулон 19-го, но в каком направлении, неведомо.
 |
| Жена британского дипломата Вильяма Гамильтона, светская красавица Эмма Гамильтон FOTOBANK.COM |
Спустя четверо суток «Вэнгард» закончил ремонт и был готов к выходу в море. Однако для преследования французской эскадры ему были необходимы фрегаты. Нельсон вернулся к Тулону и встретил там английский бриг «Бунтовщик», посланный к нему с известием и приказом: к эскадре со дня на день должны присоединиться 10 линейных кораблей. Но чтобы дать бой неприятелю, его надо было сначала обнаружить.
На случай шторма или иных непредвиденных обстоятельств капитаны эры парусников заранее договаривались о месте сбора в море – рандеву. Для кораблей Нельсона таким условным местом была линия, проходящая от Тулона до мыса Сан-Себастьян близ Барселоны в 60-90 милях от берега, или на широте 42 градуса 20 минут. В этом промежутке корабли должны были курсировать до тех пор, пока не соберутся все вместе. Если в течение 10 суток не появится флагман, кораблям надлежало возвращаться в Гибралтар.
Этот стройный план был нарушен нетерпеливостью отдельных капитанов. В результате в западном Средиземноморье оказались одновременно четыре группы английских военных кораблей, которые искали Бонапарта, но одновременно и друг друга. Не случись этих недоразумений, быстроходная эскадра Нельсона почти неминуемо настигла бы и, без сомнения, разгромила бы египетскую экспедицию Бонапарта. Тем самым был бы положен предел череде нескончаемых побед удачливого генерала, антифранцузская коалиция возродилась бы, грызня членов Директории и неудачи на фронтах быстро довели бы Францию до внутриполитического кризиса, и европейская история пошла бы иначе.
Но дело в том, что капитан одного из фрегатов, «Изумруда», во время шторма мельком видел у корсиканского берега «Вэнгард» в самом плачевном состоянии и решил, что в таком виде флагман не сможет продолжать плавание. В итоге капитан посланной на подкрепление «Алкмены» Джордж Хоуп решил искать французов самостоятельно и разослал собравшиеся на рандеву фрегаты на все четыре стороны.
Тем временем 7 июня Нельсон встретился с дополнительной группой из десяти 74-пушечных линкоров под командой капитана Траубриджа. Но тут случилась новая напасть: на море наступил полный штиль, и трое суток корабли не могли сдвинуться с места. Но и спустя трое суток Нельсон не имел понятия, куда ему двигаться. В обновленных инструкциях Адмиралтейства, доставленных Траубриджем, говорилось, что Бонапарт, «по-видимому, имеет целью атаковать Неаполь или Сицилию, или высадить войска где-либо в Испании для вторжения в Португалию, или же пройти через Гибралтар для следования в Ирландию». Нельсону предписывалось преследовать французский флот «в любой части Средиземного и Адриатического морей, Мореи (полуостров Пелопоннес. – А.П.), Архипелага (острова Эгейского моря) и даже в Черном море», а воду и припасы получать «во владениях великого герцога Тосканского, короля Обеих Сицилий, Оттоманских территориях, на Мальте и в бывших Венецианских Доминионах, ныне принадлежащих императору германскому (т. е. Австрии)». По мнению Лондона, он мог также рассчитывать на содействие «бея Туниса, триполитанского паши и дея Алжира» – номинальных вассалов султана, но фактически независимых правителей государств Северной Африки.
Профессора-секретоносители
Гладко было на бумаге… На самом деле ни одна из вышеперечисленных стран видеть у себя в гостях английскую эскадру не жаждала. Но самое главное – в директивах Адмиралтейства фигурируют какие угодно маршруты, но только не Египет.
Нельсон решился пренебречь указаниями на Португалию и Ирландию и направился к побережью Северной Италии. Он рассудил, что коль скоро вторым крупным портом сосредоточения кораблей Бонапарта была Генуя, тулонская группировка скорее всего направилась в Генуэский залив (это было абсолютно правильно), а значит, наиболее вероятный маршрут французов – Неаполь или Сицилия. Нельсон обогнул с севера Корсику, прошел между островами Эльба и Монтекристо и 14 июня подошел к Чивитавеккья – третьей базе французов, где была сформирована часть египетской экспедиции.
Здесь завеса слегка приоткрылась. Он встретил тунисский военный корабль. Его капитан рассказал, что разговаривал с греческим капитаном, который встретил несметную французскую флотилию 4 июня у северо-западной оконечности Сицилии, – по словам грека, она на всех парусах шла на восток. Из этого рассказа было непонятно, двинулся ли Бонапарт вдоль сицилийского берега на юго-восток или повернул на восток севернее Сицилии. В этом втором случае его вероятной целью был Неаполь – столица Королевства Обеих Сицилий.
Нельсон двинулся к Неаполю. Должность британского посла при дворе неаполитанского короля Фердинанда IV Бурбона занимал опытнейший дипломат Вильям Гамильтон, а премьер-министром был тоже англичанин, Джон Эктон. Они должны были иметь свежие сведения. Они их и имели.
В популярной и художественной литературе бесконечно тиражируется одна и та же версия, по-видимому, возникшая в современных Нельсону лондонских салонах, – о том, что адмирал задержался в Неаполе вследствие своего внезапно вспыхнувшего романа с супругой британского посланника Эммой Гамильтон. Говорили также, будто Эмма Гамильтон состоит в интимной связи с неаполитанской королевой Марией-Каролиной и что обе дамы вертят будущим героем Трафальгара как хотят. И то, и другое, и третье – правда. Но начался роман Горацио и Эммы позже, а в то свое прибытие в Неаполь Нельсон леди Гамильтон не видел, потому что не сходил на берег.
Бросив якорь у Понтинских островов 15 июня, он послал на берег Томаса Траубриджа. Тот вернулся 18-го с важным известием. По сведениям Гамильтона, флот Бонапарта направляется к Мальте. Это вполне соответствовало и действительности, и предположениям Нельсона, который ставил себя на место французского военачальника. Считающий себя искушенным, хитрым и проницательным, Гамильтон не рассказал капитану о разговоре Джона Эктона с французским послом – тот по секрету сообщил премьеру, что эскадра Бонапарта идет в Египет. Гамильтон счел сообщение посла дезинформацией и не стал морочить голову Нельсону. Однако в Лондон депешу отправил.
В Лондоне были осведомлены гораздо лучше Нельсона. В британскую столицу стекались донесения дипломатов и шпионов, рассказы разговорчивых путешественников, случайные проговорки иностранных должностных лиц; там внимательно читали и анализировали европейскую прессу. У Адмиралтейства был свой агент в Генуе, лейтенант Вильям Дэй. Он посылал свои донесения почтой через всю Германию в Гамбург, откуда они морем доставлялись в Лондон, проводя в пути от трех до пяти недель. Сообразительный лейтенант приметил, что на суда, назначенные в поход, погрузили 4000 бочек без горловин, и пришел к выводу, что бочки предназначены на роль буев, дабы не посадить корабли на мель. Первый лорд Адмиралтейства лорд Спенсер глубокомысленно заключил, что экспедиция идет к Дарданеллам.
Более точной оказалась информация, почерпнутая из переписки профессоров. Бонапарт, как известно, пригласил в египетскую экспедицию выдающихся ученых мужей – среди них были химик Клод-Луи Бертоле, изобретатель начертательной геометрии Гаспар Монж, родоначальник египтологии Жан-Франсуа Шампольон. Профессора оказались плохими секретоносителями. Они делились сногсшибательным известием с коллегами за границей, заказывали нужные им книги. Так, например, минералог Долемье написал письмо профессору естественной истории Геттингенского университета де Люку. Профессор же де Люк оказался родственником английской королевы Шарлотты и агентом Форин-офиса.
Были и другие сообщения, в том числе упомянутая депеша Гамильтона. Но лорд Спенсер относился к ним недоверчиво. Он вообще был против средиземноморской экспедиции Нельсона. Он считал, что у Англии не хватает кораблей даже для обороны Британских островов.
Барон Нильский
 |
| 1 августа 1798 года эскадра Нельсона в ночной атаке разгромила превосходящие силы Наполеона. С картины Жоржа Арно FOTOBANK.COM |
Между тем французская армада 9 июня подошла к Мальте, соединившись там с отрядом кораблей из Чивитавеккья. Мальта была легкой добычей. Великий магистр Мальтийского ордена Фердинанд де Гомпеш был не в состоянии оказать достойное сопротивление. Рыцари капитулировали в обмен на пенсии и имения в Европе. Бонапарт отчалил от Валетты 18 июня. На Мальте остался 4-тысячный французский гарнизон.
В то время Наполеон и не подозревал, что своей очередной маленькой победой он восстановил против Франции русского императора Павла I, который считался покровителем ордена, в январе 1797 года заключил с ним конвенцию и захват Мальты воспринял как личное оскорбление. После отречения де Гомпеша Павел объявил великим магистром Мальтийского ордена себя. В том же году русско-турецкая эскадра под командованием Ушакова захватила Корфу, а объединенная русско-австрийская армия Суворова начала боевые действия в Северной Италии.
Нельсон узнал о капитуляции Мальты 20 июня. В этот день он вошел в Мессинский пролив, разделяющий южную оконечность Апеннинского полуострова и Сицилию. Новость сообщил ему британский консул в Мессине. Как раз перед встречей с консулом Нельсон написал великому магистру, призывая его дождаться английских кораблей и обещая подойти к острову 22 июня. Он исполнил обещание: в этот день его корабли находились у мыса Пассаро – юго-восточной оконечности Сицилии, откуда в ясную погоду хорошо видна Мальта.
Здесь Нельсон получил новые важные сведения о маршруте французов. Один из капитанов остановил бриг, следующий из Рагузы (нынешний Дубровник). Капитан брига рассказал, что Мальта пала в пятницу, и уже на следующий день французский флот ушел от острова. Пятница была 15 июня. Следовательно, Бонапарт покинул Мальту 16-го – шесть дней назад. Простой подсчет показывал, что если бы французы направлялись к Сицилии, они уже достигли бы цели, и Нельсон неизбежно об этом знал бы. Значит, Бонапарт направился куда-то еще. Ветер был восточным. Нельсон заключил, что французская эскадра почти наверняка взяла курс на Египет.
Для проверки своих выводов Нельсон собрал совет капитанов – не потому, что нуждался в коллегиальном решении, а потому, что хотел еще раз взвесить все «за» и «против». Капитаны согласились с командующим. Было решено полным ходом идти на защиту Александрии.
В нетерпеливом предчувствии погони Нельсон не придал значения другому сообщению – о том, что экипажи трех линкоров видели в направлении восток-юго-восток четыре подозрительных корабля. Нельсон сначала приказал начать преследование, но затем велел кораблям вернуться ради скорейшего отплытия к Египту.
Корабли эти были разведывательными фрегатами Бонапарта. Нельсон напрасно доверился сообщению капитана из Рагузы. Тот перепутал день ухода французского флота от берегов Мальты – это произошло не 16, а 19 июня. Нельсон был гораздо ближе к Бонапарту, чем предполагал. В ночь на 23-е англичане на всех парусах прошли мимо французской армады. На французских кораблях слышали, как англичане отбивают склянки; сами же французы шли скрытно, без огней и звуков. Когда рассвело, эскадра Нельсона обогнала флотилию Наполеона и скрылась за горизонтом.
Попутный ветер исключительно благоприятствовал английским кораблям. В течение шести дней кряду они проходили по 150 миль в сутки – скорость почти небывалая для парусника. 28 июня прямо по курсу показалась кромка египетского берега. Нельсон бросил якорь и провел ночь, стараясь услышать звуки 30-тысячной армии. Однако ничего не услышал. Наутро он послал на разведку «Бунтовщика». Капитан Харди вернулся с самыми удручающими вестями. Командир турецкой крепости сказал ему, что никаких французских кораблей здесь нет и не было и что Блистательная Порта не воюет с Францией, а потому английские корабли могут заправиться водой и взять на борт съестные припасы, но после этого должны отойти от египетского берега.
Нельсон не заставил себя ждать. 30 июня он снова вышел в открытое море, ломая голову, куда подевался французский флот. Его единственным предположением была Турция. Оставив за левым бортом Кипр, который тогда назывался Кандией, он вошел 4 июля в Анатолийский залив, повернул на запад в надежде перехватить французов, если они все еще на пути в Египет, пошел зачем-то к Криту, оттуда к Греции и, наконец, 20 июля вернулся к Сицилии и встал на рейде Сиракуз. Прояви Нельсон хоть чуточку терпения – и он неминуемо столкнулся бы с эскадрой Бонапарта, которая достигла Александрии через 25 часов после того, как оттуда ушел Нельсон.
После тяжких раздумий Нельсон составил новый план: идти к островам Эгейского моря, оттуда к Кипру – должны же знать не те, так другие островитяне, куда подевался проклятый корсиканец. В конце концов турецкий губернатор Мессении (материковая Греция) сообщил ему, что месяц назад французскую эскадру видели у Кандии идущей на юго-восток. До губернатора также дошли сведения из Константинополя о том, что французы в Египте. Капитаны торговых судов в один голос подтверждали эту информацию. Нельсон осознал свою ошибку. 1 августа он снова был у египетского берега.
И снова его прошиб холодный пот: в александрийской гавани не было французских кораблей. Вскоре англичане увидели к востоку от Александрии, у мыса Абукир, лес корабельных мачт. Это была французская эскадра, командовать которой Наполеон оставил адмирала Брюэ, а сам с сухопутной армией устремился в Каир.
1 августа в битве при Абукире Нельсон начисто разгромил французский флот. Эту победу, которая принесла ему титул барона Нильского, историки-маринисты сравнивают с уничтожением русской эскадры японцами в бою при Цусиме в 1905 году. План египетской кампании Наполеона оказался неосуществимым. Потерпев поражение под Акрой, он вернулся в Европу, где его уже ждали силы новой коалиции. Его египетская армия сдалась турецко-британским войскам и была репатриирована во Францию по договору 1801 года.
