Метафизика Крыма, и особенно его Южного берега очевидна, и так глубока, что ее признает каждый, кто хотя бы раз побывал в этих краях (утверждает писатель Сергей Могилевцев). Причем не просто признает, но и чувствует кожей, всем своим подсознанием, все эти бездны эпох, событий, личностей, войн, империй и тысячелетий, оставивших свой неизгладимый след на этой земле.  

Здесь незримо в воздухе повисает Вечность, и отмахнуться от нее не может никто. Она везде: и в шорохе травы, и в плеске волны, и в развалинах древних крепостей и храмов, и в глазах людей, живущих среди этой неизбывной Вечности, и связанных с ней уже навсегда…

Это место встречи трех самых великих, самых блистательных и самых безжалостных цивилизаций в истории человечества. Первого Рима, Второго Рима, и Третьего Рима. То есть Римской империи, Византийской империи и Российской империи. Если наложить все эти три империи друг на друга, то получается, что они встретились только здесь, на этой узкой полоске земли, и больше нигде. Великие империи, стремительно расширяя свои пределы, засасывая в себя бесчисленное количество стран, царств, религий и судеб, непрерывно увеличиваясь в размерах, докатывались именно до Южного берега Крыма, а потом, словно бы обессилев, словно бы испугавшись чего-то, поворачивали назад, возвращаясь к своим первоначальным границам. Южный берег был для них некоей последней точкой на Земле, неким последним пределом, дальше которого идти вообще невозможно. Эта узкая полоска земли оказалась мистическим и загадочным местом, — единственным на всем земном шаре! – дальше которого двигаться было уже невозможно. Даже для великих империй, имеющих самые великие, самые немыслимые возможности и ресурсы, которые только существовали в истории человечества. Южный берег Крыма словно бы оканчивался некоей бездной, неким провалом к центру земли, в который, достигнув его, падали страны, цивилизации и народы, и, испугавшись и ужаснувшись этого провала, в ужасе поворачивали назад. Даже три великих Рима, правившие каждый на Земле ровно тысячу лет (тоже мистическое, и, несомненно, не случайное число!), испугались этой страшной воронки, и, встретившись возле нее (эта встреча, разумеется, не всегда совпадала во времени, но совпадала в пространстве), откатывались к своим изначальным материнским местам.

Загадочное, таинственное, мистическое место! Место, где время действительно остановилось, где властвует безвременье, где все уже было, все уже свершилось, все уже произошло, и ничего нового свершиться и произойти уже просто не может.

В нем, в безвременье, в остановившемся, закончившемся, изжитом времени, и заключен главный метафизический смысл Крыма. Это незримый, но вполне реальный водоворот, вполне реальная воронка, вполне реальная пропасть, ведущая из царства времени, в царство безвременья, то есть в царство смерти. Метафизически Крым – это вход в Аид, в ад, в подземное царство мертвых. Ибо там, где время еще существует, то есть на всей остальной части Земли, властвует царство жизни, а там, где время закончилось, начинается царство смерти. Кстати, древние греки, хорошо чувствующие метафизику окружающих их стран и явлений, помещали Аид именно здесь, на Южном берегу Крыма. И то же самое делал Максимилиан Волошин, утверждавший вслед за греками, что вход в Аид находится именно здесь.

У того, кто долго живет в этих краях, и привык наблюдать за жизнью и смертью людей и природы, ощущение безвременья, ощущение конца возникает постоянно. Человек вдруг понимает, что он словно бы находится по ту сторону добра и зла, ибо добро и зло в мире уже свершились, принеся на землю гекатомбы как добрых, так и злых дел и событий. А здесь, в краю древних, полуобвалившихся гор, в местности, где необыкновенно быстро исчезают все древние постройки, а новые, только что возведенные, сразу же ржавеют, покрываются трещинами, и рассыпаются, словно песочные города, властвует закон распада, тления и абсолютного безмолвия, граничащего с безразличием. Кстати, это великолепно подтверждает идею Канта о том, что время – это всего лишь наша иллюзия, что оно нужно лишь для упорядочивания происходящих вокруг нас событий. Там, где уже все свершилось, где ничего значительного произойти уже не может, не нужно и время. Оно здесь ни к чему. В месте, где начинается провал к центру земли, где начинается спуск в бездну ада, время заканчивается, и начинается вечность.

Зов незримой бездны, расположенной в этих местах, зов Аида, засасывающего в свою пасть цивилизации, народы, а также тела и души отдельных людей, вполне осязаемый и вещественный. В метафизическом смысле кратковременный приезд сюда летом миллионных толп отдыхающих, и их стремительное возвращение назад, похожее на паническое бегство, объясняется именно зовом бездны, зовом ада, зовом смерти, давно облюбовавших эти якобы благословенные места. Стремление во что бы то ни стало отдохнуть в Крыму, возвращение сюда год за годом снова и снова в метафизическом смысле есть стремление к смерти. А возвращение отсюда назад есть ужас перед страшной воронкой ада, есть зов жизни, призывающей человека опомниться, остановиться, и вернуться к свету, солнцу и счастью. Вернуться назад к живым. А миллионные толпы людей, устремляющихся сюда каждый год, а потом в ужасе откатывающихся назад, есть лишь повторение движения сюда миллионных толп трех великих цивилизаций (и не только их), когда-то устремлявшихся в эти места, а потом в ужасе их покидавших…

Максимилиан Волошин писал, что Пушкин сослужил плохую службу этим брегам, назвав их благословенными, и тем самым привлек к ним излишнее внимание, вылившееся в так называемый крымский отдых, нарушивший суровое безмолвие и очарование этих мест. Попытаемся реабилитировать Пушкина, ибо поэт обратил свой взгляд всего лишь на ту часть адской метафизики Крыма, которая вызывала в его душе благородные и возвышенные чувства. Большинство же других Южный Крым привлекает именно своей бесовской стороной, и здесь поэт совершенно ни при чем. Вообще же писатели и поэты очаровываются Крымом лишь проездом, так, как Мицкевич, Пушкин, Маяковский, Горький, Шмелев (прожил тут недолго), и другие. Те, кто остается здесь навсегда, гибнет, и лишается своего литературного дара, если хотя бы на время не уезжает отсюда. Незримая метафизическая бездна не прощает постоянного присутствия рядом с собой.

Здесь, на Южном берегу Крыма, все сочится кровью. Нигде на земле, или почти нигде, на единицу площади не было столько убийств, как здесь. Начиная с ритуальных убийств тавров во имя богини Девы, до жертв бесчисленных войн, грабежей и вторжений, а также расстрела большевиками из пулеметов ста тысяч белых офицеров, кровь которых до сих пор не до конца впиталась в песок крымских пляжей. Впрочем, никакая кровь до конца в принципе не может в них впитаться. Весь так называемый современный летний отдых — это торжество адской идеи, это апофеоз адской бездны, на краю которой беспечно, среди гекатомб трупов, расположились курортники. Об этом говорят новейшие легенды: «Легенда о Лысой Горе», «Возвращение Ифигении» и «Легенда о Последнем Партизане».

Метафизика Крыма никогда не была особой загадкой для проницательных народов и отдельных людей. Она опирается на уникальное сочетание времени, географии и истории, когда груз этих трех факторов оказался настолько тяжел, что образовал незримую воронку, незримый водоворот в чреве земли. Называемый в одних случаях Аидом, в других адом, в третьих прекрасными и благословенными брегами Тавриды. Дальше которых уже ничего нет, ибо здесь начинаются и кончаются все дороги, ибо это есть последний предел, последняя точка на Земле, дальше которой двигаться уже невозможно. Этот последний предел засасывает в себя цивилизации, народы и страны, которые здесь начинаются и здесь заканчиваются. Как началась здесь с крещения в Херсонесе Киевская Русь, и закончилась через 1000 лет здесь же, в Форосе, пленением Горбачева и распадом Советского Союза. Вблизи адской бездны искажается, деформируется, сходит с ума, и вообще исчезает время, подтверждая этим мысль Канта, что оно зависит от окружающих, в том числе исторических, событий. Которые таким образом просто упорядочиваются, и не существуют сами по себе.

Метафизика Крыма насквозь эсхатологична, она говорит о конце времен, и о конце мира вообще. Возможно, второе такое место на Земле, теоретически более страшное, чем это, существует лишь у подножия горы Кармил, и называется Армагеддоном. Где, по словам Апокалипсиса, свершится последняя битва в истории человечества между силами добра и зла. После чего наступит Конец Света. Если бы не было горы Кармилл и Армагеддона, такая битва, несомненно, началась бы здесь, в Крыму…