Первая мировая война свела вдов и их шуринов вместе, но их браки считались кровосмесительными.
Во время Первой мировой войны британское правительство упорно отвергало призывы узаконить браки между мужчиной и вдовой его брата, убитого в бою. Не делая различия между кровными узами и узами, приобретенными браком, секты Англиканской церкви рассматривали эти отношения как кровосмесительные. Измученный затянувшимися дебатами по поводу принятия параллельной меры-Закона о браке сестер покойной жены 1907 года, премьер-министр Ллойд Джордж отказался действовать. Хотя исправить это неравенство в обращении между полами было бы относительно просто, он знал, как опасно вмешиваться в закон в этом вопросе.
В некоторых кругах непримиримость правительства казалась извращенной. Одна йоркширка говорила о “вопиющей несправедливости”. Кампания за перемены объединила таких маловероятных союзников, как избирательная газета Женский лидер и популярный еженедельник Джон Булл, который охарактеризовал аномалию как “нелепую и жестокую”.
Оставшиеся в живых братья оказывали экономическую, практическую и эмоциональную поддержку вдовам и детям погибших в боевых действиях, часто выполняя обещание, данное своим братьям, уходящим на фронт. Когда неизбежно возникали сильные привязанности, многие видели в этом естественное развитие событий и приходили в ужас, когда их желание узаконить свои узы срывалось. Другие считали, что для осиротевших детей важно иметь в доме кормильца и образец для подражания. Один “страдалец” спросил, кто может лучше обеспечить отцовское влияние, чем брат их покойного отца.
По ” консервативной’ оценке Лидера женщин, число пострадавших составило 5000 человек, что составляет примерно два процента от 240 000 овдовевших женщин в Великобритании и Ирландии. Одна только виконтесса Астор получила от 200 до 300 писем на эту эмоциональную тему, что составляло значительную часть почтового мешка ее избирательного округа. Объявив себя “жертвой” бездействия правительства, одна вдова писала о том, как эта, казалось бы, небольшая “жертва” в их глазах привела к реальным трудностям. После “четырех лет одиночества” ее надежды на повторный брак рухнули. Полагая, что создание нерегулярного союза будет несправедливо по отношению к ее маленьким сыновьям и любым будущим детям, эта будущая пара чувствовала, что у них нет другого выбора, кроме как вести отдельные семьи.
Жизнь врозь была лишь одним из вариантов, стоящих перед парами в этом затруднительном положении. Другие страны придерживались более прогрессивного взгляда на такие союзы, поэтому те немногие, у кого было достаточно средств, могли вступать в брак за границей. Лорд Джордж Уэлсли, например, произвел “мягкую сенсацию”, женившись на вдове своего брата Ричарда, убитого в бою при Ипре, на тихой церемонии в Нью-Йорке. Тем не менее, пары, пользующиеся этим вариантом, часто были фактически изгнаны. По возвращении в Англию они обнаружат, что их брак считается недействительным, а любые дети от этого союза незаконнорожденными в глазах закона.
Другие варианты состояли в том, чтобы “жить во грехе” или скрывать отношения – и некоторые считали, что они были морально оправданы в этом. В соответствии с Законом о лжесвидетельстве 1911 года дача ложных показаний секретарю суда являлась уголовным преступлением. Регистраторы говорили о несправедливости отказа в уведомлениях в тех “болезненных” случаях, когда люди не знали о законе. Вынося решения в суде Нортгемптоншира, судья Ширман заявил, что такие дела должны рассматриваться в судах, чтобы другие могли понять их незаконность.
В марте 1920 года леди Астор вновь обратила внимание на “настоятельную необходимость” решить этот вопрос. Импульс к переменам набирался в послевоенный период, подкрепляемый ощущением, что первоначальная полемика вокруг Закона 1907 года уменьшилась. Реформа, казалось, соответствовала национальным интересам в сокращении растущего пенсионного законопроекта. В качестве стимула для вдов повторный брак предлагал единовременную выплату. В начале войны это приравнивалось к двухлетней пенсии, уменьшенной до одного года в 1917 году. По оценкам одного из сторонников, это может привести к потенциальной экономии в размере 180 000 фунтов стерлингов в год.
Некоторые вдовы обнаруживали незаконность своего личного положения только после того, как обращались за “брачными деньгами”. Администраторы проводили проверку биографических данных, когда в сопроводительных документах указывалось, что муж и жена до брака носили одну и ту же фамилию. Межведомственные дискуссии между Министерством пенсий и Казначейством показывают сочувствие к бедственному положению “невинных” сторон и дискомфорт от того, что иногда чиновники находили вдов “виновными” в незаконном поведении, когда они не были осуждены по закону. Викарий из Пекхэма обратился с зашифрованной просьбой к одной “очень респектабельной’ женщине, которая во время своего вдовства вела “совершенно нормальную жизнь”. К ее утверждению добавлялся еще и тот факт, что ее второй ” муж ” был уволен из армии после потери правой ноги. Несмотря на призывы к помилованию в таких тяжелых случаях, Казна оставалась неумолимой, не давая пощады за подлинную ошибку или невежество.
Женщины чувствовали себя оскорбленными тем, что их поведение, в любом случае, было неподобающим. Одна вновь вышедшая замуж вдова утверждала, что она и брат ее покойного мужа, оба почтенные люди, “не сделали ничего плохого”. Более того, повинуясь призыву своей страны служить, ее первый муж выполнил свой патриотический долг, заплатив последней жертвой, когда он потерял свою жизнь. Такие протесты высвечивали моральную политику поведения женщин, укоренившуюся в системе, похмелье времен филантропического надзора. Пенсии и пособия могли быть изъяты у вдов, чья честность и нравственное поведение не соответствовали требуемому стандарту респектабельности. Только за один год более 900 “недостойных” вдов лишились своих пенсий. Для тех супружеских пар, которые считали, что они действовали правильно и добросовестно, формализуя свою связь, стигматизация таким образом противоречила их чувству естественной справедливости.
Еще одним катализатором законодательной реформы стало принятое в марте 1921 года решение о предоставлении пособий ирландским вдовам, получившим разрешение от католической церкви выйти замуж за брата своего умершего мужа. В следующем месяце правительство капитулировало. Вопреки ожиданиям, Законопроект прошел через парламентские процедуры быстро и без особых разногласий, вступив в силу 28 июля 1921 года, положив конец любопытной аномалии, которая приобрела эмоциональное и экономическое значение в результате огромного числа жертв Великой войны.
Линда Мейнард – автор книги “Братья в Великой войне”. Братья и сестры, мужественность и эмоции (Манчестер, 2021).
