А ведь были еще телевизионные передачи, концерты, капустники, поставленные им в качестве режиссера сериалы и фильмы. Была собственная антреприза. Была знаменитая, вдохновленная им акция «Задворки», в результате которой была восстановлена церковь Рождества Богородицы в Путинках и впоследствии возвращена патриархии. А еще был Московский международный кинофестиваль, который Абдулов одно время возглавлял в качестве генерального продюсера и вместе с Сергеем Соловьевым буквально спас от бесславной кончины. И был фестиваль молодого кино «Дух огня» в Ханты-Мансийске, где в должности арт-директора Александр Абдулов напридумывал массу интереснейших вещей, которые после него никто не берется повторить.
Он вообще был затейником, выдумщиком, фантазером, незаменимым тамадой, неистощимым рассказчиком историй, душой застолий и компаний — в этом, если угодно, и состоял его уникальный человеческий талант. «Если Александра Абдулова почему-то вдруг не оказывалось на гастролях «Ленкома», — вспоминает его партнерша, актриса Елена Шанина, — гастроли проходили вяло, все скучно разбредались после спектаклей по номерам гостиницы». Он один мог вдохнуть чувство праздника в привычные рабочие будни, ибо сам был, по словам Станислава Говорухина, снимавшего Абдулова в фильме «Десять негритят», человеком-фейерверком, человеком-праздником.
При этом Абдулов не был сладким паинькой. Щедро кутил, широко играл в казино, проигрывая нередко приличные суммы. Характер у него был крутой, взрывной. Амикошонства не терпел. Папарацци, вторгавшихся в его личное пространство, люто ненавидел. Я сам слышал, как на фестивале «Киношок» Абдулов пообещал одному моему незадачливому коллеге, узнавшему его московский номер телефона, испробовать крепость бутылки от шампанского на его бедной журналистской голове. Это была, конечно, одна лишь пустая угроза, но, подкрепленная внушительными габаритами актера, который в молодости занимался спортом, а в фильмах сам исполнял все трюки, она производила отрезвляющий эффект на любителей дешевых сенсаций и поверхностных суждений.
В известие про смертельную болезнь Абдулова не поверили ни друзья, ни коллеги, ни зрители, ни он сам. Как-то это не вязалось с его мощным темпераментом, с его бесшабашными загулами, с его красивыми романами, с его многочисленными творческими планами, с его дикой влюбленностью в жизнь. Бывает, что людей известие о тяжелой болезни придавливает. А он истово, яростно боролся за свою жизнь до самого конца, явив образ нового Александра Абдулова — не баловня судьбы, не легкомысленного шалопая, а борца и стоика. Наши и заграничные эскулапы сокрушенно разводили руками — мол, поздно хватился, а он обещал худруку театра Марку Захарову, что выздоровеет и обязательно сыграет в новом спектакле. Жена Юля в тревоге о его здоровье бегала по медицинским светилам, а он занимался поисками новой квартиры, мечтал, что скоро они въедут туда своей молодой семьей. Его четыре месяца мучили бесконечные боли, а он отшучивался в ответ на звонки журналистов — мол, ничего, простудился, на днях оклемаюсь.
К сожалению, не выздоровел, не оклемался. Обыкновенного чуда не случилось. Он ушел, мужественно сыграв в эти четыре горьких месяца свою лучшую, свою самую пронзительную, правдивую и человечную роль. Абдулов умер на руках у жены и — на глазах у всей страны, окончательно и бесповоротно став всенародным любимцем. Все в те дни отметили: с ним прощались, как прощались до того только с Высоцким. И он это неожиданное сравнение с бардом всея Руси если не ролями и фильмами, то трагическим и возвышающим финалом своей жизни заслужил.
Л. Павлючик. Газета "Труд"
