Причины взрыва все еще неизвестны
В субботу 4 июня 1988 года в 9 часов 32 минуты мощный оглушительный взрыв раскатился по всей округе. Высоко в небо поднялся огромный столб дыма, образуя зловещую грибовидную форму. Это случилось на северо-западной окраине города, когда на подходе к станции Арзамас-1 взорвались три вагона грузового поезда № 3115, следовавшего в Арзамас-16 из Дзержинска с завода имени Свердлова. В вагонах находилось около 118 тонн промышленных взрывчатых веществ, предназначенных для горных предприятий юга страны.
В результате взрыва чудовищной силы с лица земли было сметено 1530 жилых домов, повреждены инженерные коммуникации, объекты транспорта и коммунального хозяйства. Образовалась огромная воронка диаметром 52 метра и глубиной 26 метров (высота девятиэтажного дома), куда скатились искореженные вагоны со спецгрузом. Именно этот груз стал причиной катастрофы.
Взрывная волна подняла в воздух все в районе полукилометра от эпицентра. В считанные секунды с лица земли был стерт целый микрорайон Железнодорожников. По официальным данным местной администрации, погиб 91 человек, из них 14 детей. Но эти цифры относятся только к жителям Арзамаса, а у закрытого переезда в момент взрыва стояли автомобили и автобусы из Дивеева и других городов. От них практически ничего не осталось. Погибших здесь людей хоронили на родине, а потому в траурный арзамасский список они не попали.
По мнению заместителя мэра города Арзамаса Галины Зимовой, даже по самым приблизительным подсчетам в тот день пострадали 1500–2000 человек. Точно известно, что 43 арзамасца стали инвалидами 1-й и 2-й групп, а 20 получили третью. Также инвалидами стали пятеро детей. 49 несовершеннолетних арзамасцев потеряли в тот день родителей. Семеро из них остались круглыми сиротами.
С тех пор прошло ровно 14 лет, однако и по сей день причины арзамасской трагедии до конца не расследованы. И несмотря на то, что расследованием занимались и правительственная комиссия, и МВД, и прокуратура, и КГБ, и сами железнодорожники, официальная версия катастрофы так и не была обнародована. Более того, до конца неизвестно даже, что именно находилось в вагонах. Предполагается, что это гексоген.
Виктор Карпычев, занимавший в 1988 году должность начальника УВД Нижегородской области и руководивший деятельностью органов милиции, а теперь житель Москвы и председатель нижегородского землячества, спустя десять лет после трагедии скажет, что ни одна из отрабатываемых КГБ и другими ведомствами версий подтверждения не нашла. Изначально сотрудники органов не исключали возможности диверсии. Рядом с местом происшествия находилась нефтебаза, и окажись на момент взрыва поезд ближе к ней, последствия вполне могли быть еще печальнее.
Существовало и предложение, что взрыв произошел из-за утечки газа из газопровода, проходящего под железнодорожными путями, от случайной искры, выбитой колесами поезда. Провели даже аналогичный эксперимент, но он полностью опроверг эту гипотезу. Списать взрыв на чью-то безалаберность тоже не получилось.
Постепенно жизнь входила в свое русло. К ноябрю 1988-го было построено 11 домов в новом одиннадцатом микрорайоне и 300 домов в частном секторе в микрорайоне Кирилловском. Почти 900 семей отметили новоселье. Сегодня над мемориальными досками с фамилиями погибших шелестят ветки молодых берез как символ того, что жизнь продолжается.
Горе забыто, но боль осталась
С тех пор прошло много лет, и давным-давно народ перестали будоражить различные версии происшедшего — так уж устроена людская память. Все подробности трагедии помнят только те, кто похоронил родных и близких, кто остался искалеченным. И еще те, кто вынес на своих плечах людскую боль и бессильный гнев. Именно они ежегодно в день трагедии собираются у памятника жертвам взрыва в Арзамасе и вспоминают, вспоминают, вспоминают…
Мария Афанасьевна Шершакова сегодня на пенсии, а тогда она отвечала на приходящие в исполком письма и жалобы горожан. Ей были поручены все дела с организацией похорон:
— Столько горя на людей обрушилось! Ведь у многих не только родные погибли, но и дома размело, неоткуда было даже гробы вынести. Пришлось использовать помещения клубов ДОСААФ. В каждой комнате — семья… А потом девятый день, сороковой, год. О, господи, сколько же сил нужно, чтобы все это вынести.
Мария Афанасьевна закрыла лицо руками.
В тот субботний день многие работники горисполкома были на работе. Юрий Николаевич Галкин и Анатолий Иванович Ларин, заместители предисполкома, вели прием:
— Вдруг посыпались стекла, выбегаем в коридор, а там уже полно людей. Кто-то изрезанный, а кого-то уже бинтуют. И по рации — сообщение от главы горисполкома Склярова о взрыве и распоряжения, кому что делать.
Татьяна Васильевна Малаховская и спустя 14 лет, вспоминая тот страшный день, не может сдержать слезы. 4 июня они с мужем и дочерью ехали на дачу. В момент взрыва их автобус оказался около переезда. Пострадали все трое, но больше всего девочка. Лечение в клинике Федорова, десятки пластических и косметических операций так и не смогли вернуть нежность и красоту девичьего лица.
— Но главным, — сказала Татьяна Васильевна, — в эти годы для нас было то, что люди понимали нашу беду и старались помочь. Другой раз прямо руки опускаются, кажется, что нет больше сил жить, а встретишь сердечного, внимательного человека, и на душе легче. И первый, кто помогает нам до сих пор, — бывший глава горисполкома.
«Без слез не вспомнишь…»
В те страшные для города дни без устали работали все: пожарные, строители, медики. Председателем Арзамасского горисполкома тогда был Иван Петрович Скляров, немедленно взявший на себя всю полноту ответственности по ликвидации последствий трагедии и спасению раненых. В момент взрыва он находился недалеко от эпицентра, а потому одним из первых прибыл к месту переезда. Буквально через 15-20 минут со всего города съехались машины со спасателями и медиками. Только к вечеру в Арзамас прибыли представители областного (председатель облисполкома А. А. Соколов) и московского (заместитель председателя Совета Министров СССР
Г. Г. Ведерников) руководства, были созданы штаб и правительственная комиссия по ликвидации последствий. Но и тогда председатель не самоустранился и не переложил ответственность на плечи более высокопоставленных чиновников. Под его руководством была организована и первая экстренная помощь, и последующая кропотливая работа по разбору завалов, восстановлению пострадавших районов города. Спустя семь лет за решительную и организованную деятельность по ликвидации последствий, за отзывчивость к людской беде Иван Скляров получил государственную награду — орден Мужества. Но истинное признание его заслуг, как считает сам Иван Петрович, — это благодарные воспоминания людей, которым он лично или через кого-то сумел помочь.
— Тогда я возглавлял администрацию Арзамаса и ехал посмотреть, как строят дорогу. Взрыв прогремел мощнейший; гриб — как от ядерной бомбы. Водитель моей машины пострадал, а вот меня беда миновала. Из руководства, прибывшего к месту взрыва, я был первым. Смотрю, воронка диаметром около тридцати метров, а рядом вагон с полиэтиленом фейерверком горит. Я разулся и стал подходить к воронке, за мной и другие люди пошли… Потом мальчишку из горящего автобуса спас… Меня орденом Мужества наградили, так нашлись подлецы, которые и сейчас пытаются утверждать, что орден незаслуженно мне присвоили.
А в сущности-то разве в ордене дело? Просто совесть нужно иметь человеческую. Когда спасаешь людей, о наградах и мыслей нет. 760 тяжелораненых, 47 трупов, полторы тысячи домов положило. Изогнутые рельсы собирали на расстоянии трех километров. На месте этой трагедии теперь памятник стоит… Без слез не расскажешь.
Кто виноват?
Кто же виноват в этой ужасной трагедии? На мой взгляд, исключительно наша беспечность и халатность. Существуют же правила перевозки опасных грузов, специально разработаны должностные инструкции, которые предписывают отделять взрывоопасные грузы от локомотива. Предписания-то есть, только с их выполнением у нас всегда как-то туго. Знал ли начальник поезда, что перевозит под кодовым названием «спецгруз»? Разумеется, так как это ему положено в силу занимаемой должности. Знал он и то, что на месте 4-го и 5-го звена шли цистерны с ацетиленом. Так почему же не распорядился переукомплектовать состав, который в буквальном смысле превратился в поезд смерти… Лень-матушка и извечное русское авось — вот главная беда русских людей. И иногда она оборачивается весьма трагически не только для виновных, но и для сотен случайных людей.
Кто распорядился прицепить вагоны со спецгрузом сразу же за локомотивом — мы, вероятно, уже никогда не узнаем. Все необходимые документы еще в начале следствия странным образом исчезли. По всей видимости, что-то любым образом необходимо было скрыть. Недаром же руководитель Горьковской железной дороги Матюхин еще до прибытия следственной бригады дал команду вытаскивать взорванные вагоны и засыпать воронку. Зачем же была нужна такая поспешность? Да для того, чтобы скрыть собственную нерадивость.
Валентин ПАРАМОНОВ
