В фильме «Щит и меч» (1968) советский разведчик Александр Белов (актёр Станислав Любшин), выехавший в 1940 году из Риги в Германию под именем немца-репатрианта Иоганна Вайса вместе со своим другом Генрихом Шварцкопфом (Олег Янковский), дядя которого Вилли (Альгимантас Масюлис) был оберфюрером СС, по протекции последнего попадает в абвер и к концу войны в чине гауптштурмфюрера СС становится офицером для особых поручений шефа службы безопасности (СД) бригадефюрера СС Вальтера Шелленберга. Но мало кто знает, что у Иоганна Вайса был прототип, который все эти годы жил в Киеве и поведал свою удивительную историю лишь незадолго до своей смерти.
15 декабря 1913 года в Харькове в семье Пантелеймона Святогорова, рабочего одного из заводов, родился сын, которого назвали Сашей. В 1932 году по распределению Александр попал на «Запорожсталь», где стал начальником цеха и вступил в партию. В 1939 году толкового коммуниста пригласили в НКВД. Оперуполномоченный Смешко, который вел беседу (впоследствии ректор Киевского института иностранных языков), пожаловался на то, что у советских людей неоднозначное отношение к чекистам. Мол, перегибы, конечно, были, но именно поэтому в НКВД нужны серьезные люди, которые могли бы исправить ситуацию…
И Александру пришлось заняться не «посадкой», а реабилитацией тех, кто пострадал без вины. Были пересмотрены сотни дел. Всего по стране на свободу вышли более 300 тысяч человек. Только по армии среди 40 тысяч репрессированных командиров было рассмотрено около 30 тысяч жалоб, ходатайств и заявлений, в результате чего восстановлено более 11 тысяч человек.
С началом войны чекисты были первыми, кто встретил фашистов. Бойцы в зелёных и васильковых фуражках стояли насмерть и нередко являлись последним резервом, ни разу не сдавшись врагу. Александр Пантелеймонович вспоминает: «18 августа немцы подходят к Запорожью. Мы, 150 чекистов, по приказу полковника Леонова, начальника нашего управления, занимаем оборону. Вокруг паника. Из города бегут почти все директора предприятий и ждут сообщения по радио – когда же немцы захватят Запорожье. А они не захватывают… В нашу задачу входило – перед отступлением взорвать «Запорожсталь», алюминиевый завод, другие важнейшие стратегические объекты. Мы минировали, готовились к уничтожению. Все эти полтора месяца, пока мы вместе с армией держали город, многие предприятия удалось размонтировать и вывезти. 3 октября, когда стало совершенно ясно, что город не удержать, Леонов отобрал десять человек, я был среди них, и поставил задачу: перед отступлением надо успеть взорвать телеграф, телефон и еще кое-какие объекты. И когда немцы уже входили в город, мы выполнили эту задачу и еще успели уничтожить наши документы и поджечь здание НКВД. И потом уже, поздно ночью, тропами выбирались из города. Мы были в гражданском и имели в своем распоряжении одну машину, какой-то «фордик»… Полковник Леонов меня заметил и сделал своим адъютантам. Вскоре он стал начальником разведки Украины. И он взял меня в управление разведки. Но в феврале 1942 года Леонов погиб. А я, еще усиленно обучаясь сам, в том числе немецкому языку, уже занимался подготовкой диверсантов для заброски в тыл фашистов в составе 4-го Управления НКВД, которым руководил старший майор госбезопасности Павел Анатольевич Судоплатов.
— Когда вы участвовали в ликвидации военного коменданта Харькова генерала Георга фон Брауна – это была Ваша первая серьезная разведывательно-диверсионная спецоперация?
— Еще перед тем, как Харьков захватили немцы, мы создали там агентурную сеть. Мне было поручено через агентуру сообщать данные о том, что происходит в оккупированном городе, а также организовывать диверсии. Одним из важнейших объектов Харькова был особняк, в котором до войны жил первый секретарь ЦК КП(б) Украины Никита Хрущёв. Этот особняк в народе называли «Домом Хрущёва». После ухода Красной Армии его облюбовал военный комендант Харькова командир 68-й пехотной дивизии 6-й армии генерал-майор Георг фон Браун — двоюродный брат знаменитого конструктора ракет ФАУ-1 и ФАУ-2 Вернера фон Брауна, будущего основоположника ракетно-космической отрасли США. В «Доме Хрущёва» нами было заблаговременно установлено два взрывных устройства. Причем одно из них – радиомина новейшего образца, разработанная легендарным диверсантом Ильей Григорьевичем Стариновым, который и замаскировал её в особняке. Дом усиленно охранялся, а время торопило. Наконец – удача. Через своего человека, работающего у немцев, я узнал, что в доме будет приём. И в тот момент, когда у коменданта Харькова собрался цвет немецкого офицерства, раздался огромнейшей силы взрыв. Под обломками дома погибли фон Браун и около двух десятков офицеров вермахта. Фашисты заметались в поиске. Но безуспешно… Подобным образом радиоминами Старинова были взорваны центр Киева и многие объекты в других городах.
— А когда вас направили в глубокий вражеский тыл?
— Вскоре после освобождения Киева меня в качестве руководителя диверсионно-разведывательной группы десантировали на территорию Польши, в Люблинское воеводство. Нужно было продолжить начатое Николаем Кузнецовым дело – проникнуть в такие фашистские спецслужбы, как гестапо и абвер. Один из местных партизанских отрядов стал нашей базой. Мы там быстро освоились и начали проводить свои операции.
— В чем они заключались?
— Мы готовили наших разведчиков, сочиняли им легенды; у нас были специалисты, которые изготавливали немецкие документы… Засылали наших агентов во вражеские службы для осуществления диверсий, убийств.
— И вы готовы рассказать даже о том, что в Польше, будучи руководителем диверсионно-разведывательной группы, сами действовали как боец дивизии СС «Галичина»?
— Представьте себе – готов. Начиналось все это таким образом. В августе 44-го года под Бродами дивизию СС «Галичина» разгромили. Это исторический факт. Так вот, остатки этой дивизии остались на территории оккупированной немцами Польши. И к нам, на партизанскую базу, приходили группы из этой дивизии, говорили примерно так: «Оце ми прийшли до вас добровільно. Ось наша зброя. Так, ми служили німцям, але зрозуміли, що вони нас обдурюють, що збудувати самостійну Україну вони ніколи нам не дозволять. Бандеру вони вже заарештували. Ви нам довіртесь – і ми вам допомагатимемо…». И я со своим помощником Толей Коваленко отобрал из них наиболее пригодных ребят и задействовал в своих операциях. При этом и я, и они действовали под прикрытием того, что мы – бойцы дивизии СС «Галичина». Мы выследили шефа одного из подразделений гестапо. В его кабинете заложили взрывчатку. И взорвали… В этот же период я охотился за Эрихом Кохом. Он был гауляйтером Восточной Пруссии и рейхскомиссаром Украины. В Ровно был его штаб. До этого к нему подбирался Кузнецов… Так вот, после гибели Кузнецова мой начальник, генерал Савченко, посылая меня в Польшу, подчеркнул: одна из твоих главнейших задач – разыскать и ликвидировать Эриха Коха. Обычно нам давали задания, напечатанные на машинке. Но на этот раз оно было написано от руки. То есть, было настолько сверхсекретным, что его не доверили даже машинистке. В то время Эрих Кох из Ровно уже бежал в Восточную Пруссию, а оттуда его ожидали в Кракове, в резиденции Ганса Франка замке Вавель. Мы заслали в замок своего разведчика Болеслава Матеюка по кличке «Лех». Он был ксендзом и в этой резиденции вскоре стал своим человеком. Болеслав дал нам подробнейшую схему замка, расположение комнат, в которых должен был находиться Кох. К сожалению, один из моих агентов по кличке «Электрик» оказался предателем, выдал противнику наши планы. Потом мы его ликвидировали. Но всю операцию пришлось тогда срочно сворачивать. Так что Эриха Коха ни Кузнецову, ни моей группе ликвидировать не удалось. Его арестовали лишь в 1949 году и после десятилетнего ожидания приговорили к смертной казни 9 мая 1959 года, но не расстреляли, потому что именно он вывез Янтарную комнату! Он знал, где она находится. Но не сказал… Или слил эту информацию полякам, а они скрыли ее от советских властей, поэтому Кох содержался в комфортных условиях в старинной польской тюрьме Мокотув и умер естественной смертью в 1986 году в возрасте 90 лет.
— Расскажите, как вам удалось взорвать Люблинскую разведшколу.
— В этом сверхсекретном учебном заведении абвера готовили для засылки в нашу страну диверсионные группы, созданные из власовцев и других предателей. Так вот, это осиное гнездо – Люблинскую диверсионную школу – нам было поручено уничтожить. Под видом хорунжего дивизии СС «Галичина» я завязал разговор с одним из её руководителей, сообщив ему, что мечтал бы быть полезным «великой Германии» в другом качестве и «заняться настоящим делом». Это позволило моим людям проникнуть в разведшколу, а когда в школу прибыл шеф люблинского гестапо штурмбанфюрер СС Акардт, мы провели боевую операцию. Всё разгромили, почти всех перестреляли, захватили документы и нескольких инструкторов школы, которые на допросе дали ценные показания. К сожалению, Акардта живим взять не удалось: он погиб в перестрелке.
— Правда ли, что вам удалось взять в плен личного представителя шефа абвера адмирала Канариса – Вальтера Файленгауэра. Как это было?
— В июле 1944 года разведчик нашего отряда, поляк Станислав Рокич, в совершенстве владевший немецким языком, по нашему заданию проник к немцам как гауптман Фридрих Краузе. Он познакомился с немецкой машинисткой и переводчицей Таисией Брук, от которой получал довольно интересную информацию. От нее же он узнал, что в Люблин прибывает личный представитель адмирала Канариса, именитый абверовец Вальтер Файленгауэр, очень опытный разведчик.
— И вас заинтересовало – зачем?
— Вот именно! Зря такую важную птицу не прислали бы. Вместе с ним приехала и его личная секретарша Зофия Зонтаг, которая оказалась хорошей знакомой Таисии Брук. И у нас возникает смелый план. Гауптман Краузе срочно «объясняется в любви» своей «невесте», назначается помолвка, на которую Таисия Брук приглашает Зофию Зонтаг. Мы знали, что Файленгауэр ревнив и не отпустит Зофию на вечеринку одну, а, возможно, приедет с ней. Наш расчет оправдался. Хотя мне и пришлось потратить на это лжеобручение несколько тысяч злотых, «улов» был знатным.
— Неужели обошлось без выстрелов?
— Конечно, нам хотелось осуществить операцию без единого выстрела, чтобы не поднимать шума и не привлекать внимание. Но стрелять пришлось. Мы сняли охрану, ворвались в дом, где как раз в разгаре была попойка.
— Так с какой же целью прибыл посланец Канариса?
— Он оказался одним из организаторов операции под кодовым названием «Сатурн». Под его руководством готовились для заброски в наш тыл диверсионные группы. Несколько уже было заброшено. О них он и рассказал. Вскоре все эти уже засланные группы были ликвидированы.
Именно Александр Пантелеймонович Святогоров консультировал Вадима Кожевникова во время его работы над книгой «Щит и меч», рассказывая писателю о жизни и быте разведшколы абвера под Люблином. Актёр Станислав Любшин, исполнитель роли Иоганна Вайса, несколько раз встречался со Святогоровым в Киеве. Кроме того, Александр Святогоров был также консультантом фильма «Подвиг разведчика». Некоторые эпизоды, блестяще сыгранные Павлом Кадочниковым, — это эпизоды боевой биографии Александра Пантелеймоновича. С разрешения начальства он рассказал их автору сценария. В частности, в основе эпизодов, связанных с похищением фашистского генерала Кюна, лежат организованные Святогоровым операции по похищению опытного разведчика Вальтера Файленгауэра, а затем на территории Словакии — немецкого полковника Курта Хартмана.
В августе 1944 года обстановка в Словакии резко обострилась. Приближение советских войск вызвало подъем антифашистского движения. Многие словацкие солдаты открыто выражали готовность вступить в борьбу с фашистским режимом Тисо. Сотнями они пополняли ряды партизанских отрядов. 29 августа правительство Тисо обратилось к Гитлеру с просьбой оказать помощь в борьбе с нарастающим партизанским движением. Но вспыхнувшее в ночь на 29 августа восстание не позволило немецко-фашистскими войсками оккупировать Словакию. Александр Пантелеймонович рассказывает: «Наша десантная диверсионно-разведывательная группа из 12 человек под моим руководством была высажена на базу партизанского соединения Алексея Егорова в районе Банска-Бистрицы 16 октября 1944 года. Группе присвоили название “Зарубежные”, а я действовал под псевдонимом “Зорич”. Группа занималась подбором и подготовкой разведчиков-диверсантов для выполнения особых заданий. Во время пребывания в Банска-Бистрице мне довелось неоднократно общаться с прославленными руководителями восстания Карелом Шмидке, Густавом Гусаком (будущим президентом Чехословакии), Алексеем Асмоловым. Они нам всячески помогали. Карел Шмидке выделил крупную сумму денег, предупредив о необходимости расплачиваться со словацкими крестьянами за продовольствие. Узнав, в каком направлении следует наша группа, Шмидке попросил оказать помощь в освобождении из фашистских застенков генерального секретаря компартии Словакии Вильяма Широкого и члена ЦК Юлиуса Дюриша. Их побег нам удалось организовать при активном участии отважного разведчика Сергея Каграманова. Вскоре Широкого и Дюриша под интенсивным обстрелом немцев благополучно доставили в расположение советских войск, а затем – в Кошице, где находилось чехословацкое правительство.
— В своей работе вы опирались также и на местные кадры?
— Да. К примеру, главным связующим звеном группы «Зарубежные» был братиславский портной Штефан Халмовский. Ежедневно, рискуя жизнью, этот бесстрашный человек и его супруга принимали и отправляли наших связных, передавали ценнейшие сведения, которые пересылали в Центр. Неоднократно мастерскую Халмовского посещал разведчик-связной Эмиль Дуцкий. Однажды ночью он наскочил на немецкий патруль. Разведчик сумел убедить фашистов, что допоздна задержался у девушки. Рассказ о свидании понравился патрульным, но они все же пожелали проверить, где ночной гуляка живет, и пошли за ним. Эмиль оказался в трудном положении, так как никакого жилья в Братиславе у него не было. Но он проявил исключительную находчивость: проходя мимо барака, где строившие мост рабочие справляли вечеринку, он решил заглянуть туда. Смело открыл дверь, подошел к столику, за которым сидели сильно подвыпившие рабочие, обратился к одному из них, как к старому знакомому, выпил с ним стакан водки и, подхватив «приятеля» за пояс, повел его в другую комнату укладывать спать. Эта сцена вполне успокоила немцев, и они оставили Эмиля в покое. Нашим разведчикам удалось проникнуть в близкое окружение президента Тисо, и мы готовили его похищение. Но перестарались. Создали для подстраховки две группы захвата, и они… помешали друг другу. Тисо, почуяв опасность, удрал в Баварию и был арестован там в июне американцами, а затем выдан Чехословакии, где его приговорили к повешению за государственную измену. 18 апреля 1947 года приговор был приведён в исполнение.
— С вами работали и женщины?
— А как же. К примеру, наши разведчицы, очень красивые девушки, Гелена и Боришка посещали рестораны, завязывали знакомства с немецкими офицерами, добывали ценную информацию, оставляя «на память» мины с часовым механизмом. Спустя несколько месяцев их вычислило и схватило гестапо. Им организовали очную ставку с уже арестованным разведчиком Яном Колено. Но они, несмотря на жесточайшие пытки, его не выдали. Гестаповцам все же удалось изобличить их как исполнителей диверсионных актов. Девушкам грозила казнь. Все мои диверсанты были задействованы в их спасении. Мы подкупили охранников, и таким образом Гелена и Боришка были спасены. А Ян Колено был депортирован в Брно, и мы не смогли ему помочь. Немцы его расстреляли. Большое мужество, отвагу и находчивость проявляла наша разведчица Женя Редько. Кроме акции по проникновению в фашистскую службу безопасности в Братиславе и постоянному приобретению там крайне необходимых нам для оперативной работы документов и бланков, она участвовала также в дерзких операциях, в результате которых нам удалось захватить ряд старших фашистских офицеров и предателей.
— Могли бы вы рассказать хотя бы об одном таком эпизоде?
— Могу. Как-то мы получили задание добыть в качестве «языка» немецкого штабного офицера для 2-го Украинского фронта. Женю Редько должным образом экипировали, снабдили соответствующими документами (паспортом, пропуском) и вместе с разведчиком-словаком Войтом Свободой послали в Злате-Моравце, предварительно разработав им надежную легенду. В ресторане Женя начала заигрывать с немецким оберстом (полковником). Станцевав с ним несколько туров, девушка заявила, что ей пора возвращаться домой, потому что ее тетушка будет волноваться. Изрядно подвыпив, оберст Курт Хартман начал приставать с любезностями. Закончилось тем, что он «уговорил» девушку разрешить сопровождать её домой, в местечко Недановце. Там мы и захватили его вместе с двумя солдатами и водителем.
Зимой 1944 года фашистский комендант Злате-Моравце назначил за голову «Зорича» — Александра Святогорова — щедрую награду – полмиллиона словацких крон… Целое состояние!
— Александр Пантелеймонович, а где вы встретили День Победы?
— В Братиславе.
Сын Александра Пантелеймоновича Леонид рассказывал, что в конце войны отца представили к званию Героя Советского Союза. Сталин просмотрел списки и сказал: «Уж больно много украинцев…» Героем отец так и не стал…
— Александр Пантелеймонович, а чем Вы занимались после войны?
— В декабре 1945 года, поскольку я воевал в Словакии и знал язык, меня после стажировки в МИДе послали в качестве вице-консула СССР в Братиславу.
— Вы были резидентом?
— Да. А дипломатическая должность была не более чем прикрытием. Но вице-консулом я был всего два месяца. Потом генконсул Демьянов уехал в Москву, а я был назначен на его должность. Потом, во второй половине 1948 года, меня отозвали в Киев, а оттуда направили в Берлин. В Германии, при проведении оперативных мероприятий, я действовал под крышей «невозвращенца». Наше разведуправление находилось в пригороде Берлина – Карлсхорсте, в доме, где в мае 1945 года Жуков подписывал Акт капитуляции Германии. Оттуда мы «доставали» Австрию и Западную Германию.
— Вас, наверное, тогда очень интересовал Мюнхен?
— Совершенно верно. Ведь там обосновалась западногерманская разведка БНД и все важнейшие антисоветские центры, включая бандеровцев. Где-то в 1951 году из Нью-Йорка туда приехал Александр Керенский. Он хотел объединить все эти партии и организации в единый антисоветский центр.
— Генерал Павел Анатольевич Судоплатов в своих мемуарах пишет, что во время приезда Александра Керенского в Мюнхен в Москве очень серьезно рассматривался вопрос о его ликвидации.
— Дело было так. Керенский собрал представителей всех этих организаций, но объединения не получилось – все перессорились… Особенно резкий отказ он получил со стороны украинских националистов. И поскольку его миссия оказалась неудачной, то и вопрос о его ликвидации перестал быть актуальным…
В 1953 году Лаврентий Павлович Берия поручил Александру Святогорову проникнуть в пражское отделение израильского МОССАДа и выкрасть секретные шифры. Александр Пантелеймонович направил разведчицу Бьянку ко второму секретарю израильской миссии Герзону. Она пригласила его в особняк своих родителей, якобы уехавших на несколько дней в другой город, и провела с ним бурную ночь. Все это фиксировалось скрытой кинокамерой и впоследствии, как рассказывал Александр Пантелеймонович, не без удовольствия просматривалось советскими разведчиками. Когда незадачливый любовник уснул, Бьянка тихонько вытащила из кармана его одежды связку ключей и передала чекистам. Те оперативно проникли в помещение миссии (её охранник был человеком чехословацкой контрразведки), извлекли из сейфа и сфотографировали книжечки с шифрами и кодами, а затем вернули ключи Бьянке. Когда Герзон проснулся, ключи уже снова находились в кармане его пиджака, а счастливая женщина несла ему в постель дымящийся кофе. Он был уверен, что она без ума от него как от мужчины. В течение двух лет чекисты были в курсе всех действий МОССАДа.
После выхода в отставку полковник Александр Пантелеймонович Святогоров долгие годы работал заместителем директора по вопросам безопасности Института кибернетики НАН Украины, где старшим научным сотрудником работал и его сын Леонид. Вот отрывок из его интервью к 100-летию отца:
— Леонид, Вы упоминали операцию «Сатурн», организатора которой Вальтера Файленгауера захватил ваш отец. Она имеет отношение к известной кинотрилогии о разведчиках — «”Сатурн” почти не виден», «Путь в “Сатурн”» и «Конец “Сатурна”»?
— Самое непосредственное. Папа был консультантом создателей этого фильма. Он рассказал им, как работала — все та же люблинская — школа абвера, как в нее внедрялись наши агенты, каким проверкам их подвергали. И в адрес этого фильма я не могу бросить упрек, что там что-то приукрашено.
— А к созданию сериала «Семнадцать мгновений весны» Вашего отца привлекали?
— Автор сценария Юлиан Семёнов обращался к отцу за консультациями, но официальным консультантом этого фильма папа не был. К тому времени во вкус этого дела вошли генералы, решившие, что у них больше прав консультировать киношников.
— Давайте вернемся в годы войны. В одном ведомстве вместе со Святогоровым служили и воевали такие известные разведчики, как Дмитрий Медведев и Николай Кузнецов. Вашему отцу не довелось пересекаться с ними?
— К сожалению, нет. Медведев и Кузнецов служили в Москве и готовились к заброске в леса под Ровно. Отца же забрасывали в Польшу из Киева, по линии наркомата госбезопасности Украины. И это было уже после того, как Кузнецов пропал без вести. Ведь о том, что он героически погиб, стало известно лишь после войны. Отец говорил, что всю правду о Николае Кузнецове в силу определенных обстоятельств общественность узнает еще не скоро, а что-то будет скрыто навечно…
По мнению историка спецслужб, полковника Анатолия Степановича Терещенко, «майор Зорич» унёс с собой в могилу главные тайны. До сих пор точно неизвестно, как ему удалось проникнуть в гестапо, затем в одну из засекреченных разведшкол абвера, захватить в плен адъютанта самого адмирала Канариса, войти в доверие к командиру украинской карательной дивизии СС «Галичина»…
Александр Пантелеймонович не дожил до своего 95-летия менее полугода. Выглядел он еще моложаво, был довольно бодр, планировал в День Победы встретиться с боевыми товарищами, но приболел. Наверное, слишком тяжелым грузом оказались воспоминания, которые наваливаются на старых солдат в день начала войны 22 июня. Именно в этот день душа фронтовика ушла «в поля за Вислой тёмной», где много лет назад остались лежать многие из его друзей.
