Имя Сергея Кирова (Кострикова), 130 лет со дня рождения которого отмечается 27 марта, постарались вымарать из истории еще реформаторы 80-х. Кроме разве что сакральной версии убийства «в коридорчике», которое, как принято считать, развязало руки Сталину и стало предтечей масштабных репрессий. Кем же на самом деле был этот человек?
Сирота, большевик, газетчик
Не разразись в России революция, Сережа Костриков из провинциального Уржума мог бы дорасти до востребованного инженера, блестящего литератора или земского деятеля. Сын мещан, не вылезавших из нужды (отец ушел на заработки и сгинул, мать рано умерла), он с семи лет воспитывался в приюте. Сирота учился прекрасно, пел в церковном хоре. Позднее поступил в Казанское механико-техническое училище, увлекался электротехникой.
Окончив «техникум» в 1904-м, работает чертежником в Томске, готовясь к институту. Вступает в РСДРП(б) с псевдонимом Серж, начинает заниматься распространением нелегальной литературы. Далее следуют арест, тюрьма. Сергей просится в одиночку, чтобы больше читать. Особенно налегает на Льва Толстого, Достоевского, Горького, Леонида Андреева. Там же и сам начал писать роман — о смертниках. В Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма хранились многие неопубликованные стихи, рассказы и пьесы будущего члена Политбюро.
В 1909 году во Владикавказе, освободившись после очередной отсидки, он становится сотрудником кадетской газеты «Терек». Более полутора тысяч статей, фельетонов, рецензий выходят под псевдонимами Смирнов, Терец, Турист, а также — Киров. Последний — от имени древнеперсидского царя, которое приглянулось Сергею еще в школе.
Журналистское перо «Мироныча», как его звали в редакции, настолько нравилось читателям, что владелец газеты покорно терпел бесконечные штрафы и разборки с полицией из-за материалов подчиненного. Особенно хороши были театральные рецензии. Спустя много лет — в 1929-м — партийные оппоненты призывали разобраться с Кировым за давнишнее сотрудничество с «мелкобуржуазной прессой».
А в то время молодой журналист жил полной жизнью: занимался альпинизмом, охотился в горах. У кабардинцев он приобрел такой авторитет, что мог даже примирять «кровников». В редакции «Терека» познакомился и со своей будущей женой — кассиршей Марией Маркус.
Без белых перчаток
Когда пала монархия и страна закружилась в революционных вихрях, Киров-Костриков оказался в самой гуще событий: как делегат 2-го Всероссийского съезда Советов он участвует в вооруженном восстании в Петрограде, устанавливает советскую власть на Северном Кавказе. В 1919-м, став председателем военно-революционного комитета Астраханского края и членом реввоенсовета 11-армии, содействует разгрому Деникина. Скорее всего, именно тогда и состоялось судьбоносное знакомство со Сталиным. В мае того же года по приказу театрала «Мироныча» в Астрахани расстреливают крестный ход, в котором принимали участие рабочие. Киров лично ставит «к стенке» митрополита Астраханского Митрофана (Краснопольского) и епископа Леонтия…
Советская карьера круто шла вверх: после ряда назначений по представлению Иосифа Виссарионовича Киров становится секретарем ЦК КП(б) Азербайджана и одним из создателей Закавказской Федерации (ЗСФСР). Быстро восстановив стабильную выработку нефти в Баку, Киров грамотно сглаживает многочисленные национальные углы, заново скрепляя имперские окраины с красной Москвой.
Верного соратника Сталина в 1926-м избирают первым секретарем Ленинградского губкома партии и северо-западного бюро ЦК ВКП(б). В «вотчину» Григория Зиновьева Кирова направили с прозрачной целью — добить не смирившуюся после поражения на съезде оппозицию, создавшую в городе трех революций настоящий форпост. Московского назначенца встретили в штыки, прозвав «карзубым». Хотя на фоне того, что самого Зиновьева питерцы презрительно именовали «Гришкой третьим», это было вполне терпимо.
Юрий Жуков, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник ИРИ РАН:
— Многие из большевиков «ленинской гвардии» считали, что промышленностью заниматься не придется: не сегодня-завтра грянет революция в Европе, индустриальная Германия даст нам всю технику, а мы ей — зерно. Однако НЭП к концу 20-х иссяк по своим возможностям, кулаки устраивали каждую осень «забастовки», придерживая хлеб. Развитие страны начало буксовать. Часть партийцев, включая Сталина, Кирова, Куйбышева, Орджоникидзе, Молотова, четко осознали: никакой мировой революции не будет, надо строить крепкую, самодостаточную страну, поднимать хозяйство, выстраивать управление. Также поняли, что партия захвата и удержания власти исчерпала себя, нужна новая партия — созидания. Они и стали единомышленниками. Особенно откровенно о путях развития страны размышляли вместе Сталин и Киров. Будущий вождь очень ценил ум, организаторские и ораторские способности Сергея Мироновича. Тот мог без бумажки говорить по часу и больше — ясно, убедительно, без повторов. Именно так — «на голос», без поддержки ОГПУ — сталинский посланец сумел убедить большинство ленинградских партячеек в бесперспективности оппозиции.
Мог ли Сталин этому завидовать, подозревать, опасаться Кирова? Чушь! Зачем бы он тогда его везде продвигал, опекал; приглашал ночевать к себе домой? Киров был единственным, с кем Сталин в те годы по-дружески ходил в баню.
Гудок зовет
В отличие от большинства высокопоставленных партийцев, Киров предпочитал обходиться без охраны: ездил самостоятельно по заводам, общался с людьми на улицах. На рабочих окраинах новый секретарь начал массовое строительство жилых кварталов, школ, клубов, фабрик-кухонь. При нем ленинградская промышленность освоила выпуск двухсот новых видов продукции, в том числе тракторов на «Красном путиловце» и первых советских паровых турбин на ЛМЗ. Форсировав возведение электростанций для нужд города, Сергей Миронович организовал и добычу для них местного топлива: торфа и сланца. По его инициативе начали разрабатывать тихвинские бокситы для Волховского алюминиевого комбината и апатитовую руду в Хибинах. Деятельную поддержку нашел в его лице профессор Сергей Лебедев, получивший в 1931-м в Ленинграде первую партию синтетического каучука. Абсолютно логично имя Кирова было присвоено заводу и танку, электровозу и водохранилищу. Оно неотделимо также от создания Северного флота и реализации сталинской идеи Беломорско-Балтийского канала.
Да, берега этой великой стройки усеяны костями заключенных. Да, при Кирове, как ни при ком другом, в городе на Неве рушили православные храмы. И вообще Сергей Миронович не походил на святого… Кроме кровопролития, водились за ним и «бытовые» грешки: глава Ленинграда больно охоч был до слабого пола. Приглянувшихся балерин из Мариинки чуть ли не каждую неделю звал к себе в резиденцию во дворце Кшесинской, где фактически жил, изредка навещая больную жену, прикованную к постели. Роман с Мильдой Драуле — супругой его будущего убийцы — оказался длительным и жарким. Последним для него и трагически-роковым для нее: вскоре после смерти любовника женщину расстреляли.
Долгое эхо выстрела
1 декабря 1934-го в Смольном 30-летний партиец Леонид Николаев убил 48-летнего Сергея Кирова. Убийство, без преувеличения, вызвало шок по всей стране — от Кремля до последней ленинградской коммуналки. И тут же начало обрастать зловещими слухами и «черными» частушками. При этом множество людей искренне скорбели по убитому. «Прощание! Скорбное слово! / Безгласное темное тело. / С высот Ленинграда сурово / Холодное небо глядело», — писал Николай Заболоцкий. Последовавший через некоторое время процесс «ленинградского центра», «кировский поток» арестованных и высланных, потянувшийся с берегов Невы, и, наконец, громкое дело «объединенного троцкистско-зиновьевского центра» в августе 1936-го, открывшее, как считается, большой террор, — все это связывалось с выстрелом в Смольном.
Позже с подачи Хрущева в широкое обращение была запущена версия с коварным планом Сталина, тайно убравшим соперника и подставившим под удар оппозицию. Комиссия Шверника усиленно вскрывала «нестыковки» официального следствия. Итоги ее работы так и не были опубликованы, но и сегодня многие не устают повторять: «Сталин Кирова убил в коридорчике». Хотя этому нет никаких подтверждений.
Юрий Жуков:
— Я исследовал все материалы следствия, поминутно восстановив картину убийства, с которой согласны ныне большинство историков. Николаев — морально «распавшаяся» натура. Он убил главу Ленинграда, желая отомстить в его лице всей партии за недооценку собственной личности, в то же время болезненно стремясь прославиться. Причем мотив личной мести Николаева как мужчины не был главным. Он все это сам описал в своем дневнике. Убийца выстрелил в Кирова именно в коридоре при многочисленных свидетелях. Так что живописные описания, как он якобы случайно застал обидчика в кабинете в момент соития со своей женой — нечистые фантазии журналистов.
Хрущевская же комиссия попросту сфальсифицировала «доказательства» сталинской вины. Но, видимо, не очень ловко — не зря материалы не напечатали. Правда, я не нашел в деле и железных аргументов «зиновьевского следа». Думаю, Сталин со временем эффективно использовал это неожиданное убийство для окончательной ликвидации партийной оппозиции, мешавшей укреплению страны.
Евгений Спицын, профессиональный педагог, автор народного «Единого учебника истории России»:
— Чем больше я изучаю историю, тем сильнее убеждаюсь, что в верхних эшелонах власти разных стран в определенные моменты вдруг проявляет себя некая «третья сила». Инициируемые ею многоходовки порой не имеют четко выраженной цели, однако приводят к «смещению политического спектра». Возможно, тот же Генрих Ягода мог знать про намерения Николаева и через свою агентуру попытался сделать максимально реальным «роковое стечение обстоятельств». При этом ни Сталин, ни Зиновьев не были в курсе коварных планов. Разумеется, это лишь мое предположение.
На российском поле чудес закопано немало исторических загадок. Смерть Кирова, безусловно, одна из них. Докопаться до сокрытой правды, конечно, было бы нелишним, однако гораздо важнее, наконец, осознать единство отечественной истории на всех ее этапах. И можно предположить, что в этом дискурсе фигура Кирова останется все же на созидательной чаше русских весов.
