21 июля исполнился 101 год со дня рождения человека, о котором известно очень мало, но который во многом повлиял на ход мировой истории второй половины ХХ века. Речь идет о генерал-лейтенанте госбезопасности Борисе Семёновиче Иванове, официальная должность которого – первый заместитель начальника ПГУ (внешняя разведка) КГБ СССР – мало что говорит о размахе его реальной деятельности. Собственно говоря, если бы такие ныне широко известные разведчики как Павел Анатольевич Судоплатов или Юрий Иванович Дроздов не опубликовали своих мемуаров, мы бы тоже мало что знали о тех спецоперациях, которые были проведены под их руководством.
Борис Семёнович Иванов прошел великолепную школу диверсионной разведки и контрразведки в годы Финской и Великой Отечественной войны в составе Управления НКВД по Вологодской области. Вологда была крупным железнодорожным узлом, связывающим Архангельск, Ленинград, Москву и Урал, и борьба с немецкими и финскими диверсантами не прекращалась здесь до 1944 года. Во время обороны Москвы сюда в качестве представителя оперативной группы при главном штабе обороны Москвы был направлен Евгений Петрович Питовранов, в 25 лет назначенный начальником УНКВД по Горьковской области. Он быстро выдвинулся в фавориты Сталина, и в 1946 году 31-летний генерал-майор Питовранов был уже начальником советской контрразведки – 2-го Главного управления МГБ СССР, а в 1950 году – заместителем министра госбезопасности СССР.
В 1949 году, принимая на Лубянке группу работников вологодского управления, Евгений Петрович попросил задержаться майора Иванова.
— А помните, Борис Семёнович, как за Мурзой гонялись? Хитёр был, прохвост… И документы у него в полном порядке были.
— Помню, как Слепого брали. Нескольких ребят тогда положили, а того гада…
— Это который на допросе пальнул в вас? Только вот из чего?
— В его протезе болт съёмный был, попросил ослабить — ну и шарахнул. Я-то увернулся… Зато как он потом «молотил» под нашу диктовку! Через него мы душ двадцать на нашу сторону перетянули.
— Ведь неплохо сработали? Есть, что вспомнить! — подытожил Питовранов.
От воспоминаний постепенно перешли к делу. В конце встречи майор Иванов принял предложение перейти в центральный аппарат и возглавить работу по «главному противнику». В начале 1953 года Иванова переводят в американский отдел внешней разведки и в 1955 году направляют главным резидентом в Нью-Йорк. Обычно таким назначениям предшествовала встреча со Сталиным. Нужно полагать, что именно она и определила основные направления деятельности Бориса Семёновича в последующие годы, независимо от занимаемых им должностей.
В декабре 1959 года он возвращается в Москву и становится начальником американского отдела, однако в 1962 году накануне Карибского кризиса срочно вылетает в Нью-Йорк и снова занимает должность главного резидента под прикрытием должности советника официального представителя СССР при ООН. В своей официальной должности он занимался вопросами соблюдения прав человека, принимал участие в заседаниях Совета безопасности ООН.
22 ноября 1963 года в Далласе (штат Техас) прозвучали выстрелы во время проезда по городу кортежа с президентом США Джоном Кеннеди. Первая пуля, выпущенная из снайперской винтовки, попала президенту сзади в шею и вышла через горло, вторая – в затылок. Арестованный по подозрению в убийстве Ли Харви Освальд был застрелен через два дня в полицейском участке жителем Далласа Джеком Руби, который также впоследствии умер в тюрьме.
5 февраля 1964 года резидентура КГБ в Женеве сообщила в Центр об исчезновении Юрия Носенко. Уже 10 февраля западные газеты вышли с сенсационными заголовками «Сотрудник КГБ СССР Юрий Носенко, находившийся в Женеве как эксперт советской делегации на совещании Комитета 18 государств по разоружению, попросил политического убежища в США». Его отец Иван Исидорович Носенко с 1939 года и до последних дней жизни был министром судостроения СССР. Он был похоронен в Кремлевской стене на Красной площади, поэтому его сына знали многие руководители советского государства.
Юрий Носенко, выпускник МГИМО, занимал должность заместителя начальника 7-го отдела Второго Главка КГБ СССР. Он работал с иностранцами, посещавшими СССР. Был среди них и Ли Харви Освальд, бывший морской пехотинец США, который в 1959 году через Хельсинки прибыл в Советский Союз и попросил советское гражданство, которое, однако, не получил. Вместо этого его направили в Минск, где он находился под постоянным наблюдением. Весной 1961 года Освальд женился на 19-летней студентке Марине Прусаковой. 15 февраля 1962 года у них родилась дочь Джун, после чего семья обратилась в посольство США за эмиграционными документами и покинула Советский Союз по той же схеме, что и, например, Вильям Фишер (Рудольф Абель) в 1930 году.
В октябре 1963 года Освальд получил работу в здании книжного склада в Далласе, причем было известно из газет, что мимо него пройдет маршрут президентского кортежа. Утром 22 ноября в пятницу Освальд оставил дома 170 долларов и обручальное кольцо и около 12:30, когда кортеж Кеннеди проезжал по Дили-плаза, произвел три выстрела из винтовки «Каркано» с шестого этажа из окна в юго-восточном углу склада, убив президента и серьёзно ранив губернатора Техаса Джона Конналли.
Поскольку Освальд оказался единственным пропавшим сотрудником склада, его объявили в розыск. В километре от своего дома он был остановлен патрульным полицейским Типпитом. Когда Типпит стал выходить из своего автомобиля, то сразу же был убит четырьмя выстрелами из револьвера. После звонка в полицию уборщика магазина Освальд был арестован. Вскоре после ареста он заявил: «Я ни в кого не стрелял. <…> Меня задержали, потому что я жил в Советском Союзе. Я просто козёл отпущения!»
Он потребовал, чтобы его интересы представлял главный юрисконсульт Компартии США Джон Абт. Но поскольку это были выходные, Абта не оказалось на месте. В воскресенье, 24 ноября, Освальда вели через подвал полицейского управления Далласа для перевода в окружную тюрьму. В 11:21 владелец ночного клуба Джек Руби вышел из толпы и выстрелил Освальду в живот. Ли Харви Освальд умер в 13:07 в той же больнице Далласа «Парклэнд», где двумя днями раньше умер Джон Кеннеди.
Существуют фотографии, на которых Освальд держит две марксистские газеты The Militant и The Worker и винтовку «Каркано» с пистолетом в кобуре. На одной из фотографий надпись: «Моей дочери Джун», на другой на русском языке написано: «Охотник на фашистов — ха-ха-ха!». На лицевой стороне этой фотографии надпись на английском: «Для моего друга Джорджа, Ли Освальд, 5/IV/63». Эксперты пришли к однозначному выводу, что фотографии подлинные. Марина Освальд также подтвердила, что она сама сделала эти снимки.
Выстрелы в Далласе высоко подняли ставки Юрия Носенко. Хотя начальник контрразведки ЦРУ Джеймс Энглтон считал, что новый «инициативник» является засланным офицером КГБ, сотрудники ФБР, занимавшиеся расследованием убийства президента Кеннеди, начали интенсивно допрашивать Носенко по Освальду и полностью поверили его информации. В ЦРУ же Носенко параллельно допрашивали на полиграфе (детекторе лжи) и пришли к выводу, что он лжет. Для проверки его заключили в специально построенную для него бетонную камеру на секретной базе США, где он провел пять лет. В августе 1997 года было рассекречено «Наставление контрразведки по допросам», действовавшее с июля 1963 по 1985 годы. Согласно этому наставлению, для получения нужной информации контрразведка США могла применять арест, задержание, заключение под стражу, допросы с применением угроз, физического насилия, других методов вызова боли и страха, нарушение биоритмов организма, воздействие под гипнозом, использование наркотиков. Весь этот арсенал в полном объеме применялся и к Носенко.
В апреле 1969 года Юрий Носенко был освобожден и принят на работу в ЦРУ на должность консультанта. В СССР он еще в июле 1964 года был приговорен к расстрелу за измену Родине.
Однако в 1996-1997 годах были рассекречены «Слушания Носенко по Освальду на специальной комиссии по политическим убийствам палаты представителей Конгресса США» от 30 мая, 19 и 20 июня 1978 года. Допросы проводились в Лэнгли сотрудниками комиссии Кеннетом Клайном и Джоанной Смит. Опрашиваемый показал все, что знал об Освальде, начиная с его появления в Москве в 1959 году. Комиссия признала все показания Носенко по Освальду за 1964-1978 годы ложными, а самого Носенко — «источником недостоверным».
Если это так, то внедрение Носенко в ЦРУ является блестящей операцией КГБ, руководил которой резидент в Нью-Йорке полковник Б.С. Иванов. «Консультант» Носенко полностью дезорганизовал деятельность советского отдела ЦРУ и тихо скончался 23 августа 2008 года в возрасте 81 года на юге США. В ходе проведенной спецоперации были ликвидированы поставившие мир на грань ядерной войны Джон Кеннеди и Никита Хрущёв – последний хотя и фигурально, но, согласно воспоминаниям П.Е. Шелеста, председатель КГБ при СМ СССР В.Е. Семичастный рассказывал, что Брежнев предлагал ему «физически избавиться от Хрущёва, устроив аварию самолёта, автомобильную катастрофу, отравление или арест».
Вскоре после возвращения из Нью-Йорка Борис Семёнович Иванов получил звание генерал-майора и был назначен начальником 13-го (диверсионного) отдела ПГУ КГБ при СМ СССР. Этот отдел явился наследником Бюро №1 Судоплатова (спецоперации за рубежом). В 1957-1961 годах его возглавлял преемник Судоплатова генерал-майор Иван Анисимович Фадейкин, у которого в те годы служил легендарный «майор Вихрь» — Алексей Николаевич Ботян, недавно отметивший свое 100-летие. В последующие годы отдел был преобразован в отдел «В» ПГУ, а приказом КГБ №0046 от 12 апреля 1976 года преобразован в 8-й отдел Управления «С» ПГУ КГБ СССР. Именно ему подчинялась группа специального назначения «Вымпел» — диверсионный спецназ внешней разведки.
В 1966 году Б.С. Иванов становится заместителем начальника ПГУ КГБ при СМ СССР по Западному полушарию, а с 1969 года в звании генерал-лейтенанта – 1-м заместителем начальника ПГУ, продолжая курировать Западное полушарие. Фактически он выполняет обязанности оперативного директора советской внешней разведки.
Первый день московской осени 1973 года не радовал хорошей погодой. Но дождь и холодный ветер не могли повлиять на решимость этого человека, решимость предотвратить неизбежное. Только что, заслушав и обсудив его доклад в Ореховой комнате, члены Политбюро четко дали понять, что потеря части нашего влияния на американском континенте, особенно в рамках реакции местных вооруженных сил на выборные процедуры прихода к власти, будет рассматриваться руководством страны как главное поражение в «мирном продвижении завоеваний великой идеи и нашей теории» и нарождающейся эпохи взаимного сдерживания и военной разрядки. То, что может изменить всю внешнеполитическую доктрину страны и весь послевоенный мир.
После победы кубинской революции авторитет левых сил в Латинской Америке стал неуклонно расти, особенно в Чили. Там была настоящая Виктория, стоившая ему в 1970 году первых седых волос…
Он вспомнил сводки за 1970 году, когда источник передал, что на одном из секретных заседаний президент США Ричард Никсон заявил: «Я никогда не позволю ослабить влияние военных в Латинской Америке. Они – единственная влиятельная прослойка, которая подчиняется нам. Основная опасность для нас – укрепление Альенде и то, что он может доказать миру возможность успеха. Мы должны задушить его экономически». В те же дни Киссинджер отправил послу США в Сантьяго телеграмму, в которой сообщалось: «Если уж Альенде приходит к власти в Чили, то мы сделаем всё, чтобы обречь Чили и чилийцев на нищету».
Первая репетиция переворота прошла в июне 1973 года, когда в Сантьяго взбунтовался бронетанковый полк. Однако армия за столичными танкистами не пошла, действующий главнокомандующий остался верен присяге и конституции. Сейчас ситуация была принципиально иной. И требовала незамедлительных действий. Указания сверху были краткими и обтекаемыми: «Реализовать план мероприятий и обеспечить личную безопасность руководителей дружественного государства».
5 сентября 1973 года в аэропорту Сантьяго с борта частного швейцарского самолета сошла группа респектабельных джентльменов, представляющих самый влиятельный мировой фармакологический холдинг. Эти каналы, унаследованные после падения Третьего рейха, работали в Латинской Америке лучше всех других — и официальных, и разведывательных…
11 сентября 1973 года все чилийские радиостанции постоянно передавали один и тот же текст: «Внимание! Внимание! Передаем срочное сообщение руководителей военной хунты, которая, руководствуясь заботой о свободе чилийцев, решила взять власть в стране… Президент республики должен немедленно передать свои высокие полномочия чилийским вооруженным силам и корпусу карабинеров, которые решили развернуть борьбу за освобождение отечества от марксистского ига». Далее диктор произнес, что это обращение подписали командующий сухопутными войсками генерал Аугусто Пиночет, командующий ВМФ адмирал Хосе Торрибио Мерино, командующий ВВС генерал Густаво Ли и временный командующий корпусом карабинеров генерал Сесар Мендоса.
Кубинские советники, входившие в личную охрану Альенде, мгновенно связали его с Ивановым. Тот мягко произнес: «Compañero Salvador, источники оказались правы. Мы доводили до Вас, El señor Doctor, информацию о таком сценарии развития событий». —Возникла пауза… И уже более уверенным голосом: «Мы настаивает на Вашей немедленной эвакуации из страны. Вы обязаны принять это самое трудное решение в Вашей жизни — вспомните Матфея “Pero muchos que son primeros serán últimos; y los últimos primeros” — Многие же будут первые последними, и последние первыми».
— Я заявляю, — медленно начал Президент, — что не уйду со своего поста и своей жизнью готов защищать власть, данную мне трудящимися… Я должен обратиться к народу и пусть мои слова будут укором, моральной карой тем, кто нарушил свою солдатскую присягу, — четко говорил Президент в телефонную трубку, зная, что его голос услышат. — Наверное, это моя последняя возможность поговорить с вами… — Возникла пауза. — Перед лицом этой измены мне остается сказать трудящимся одно — я не сдамся! На этом перекрестке истории я готов заплатить жизнью за верность своему народу. И я убежден, что семена, которые мы заронили в сознание тысяч и тысяч чилийцев, уже нельзя будет уничтожить…
Вскоре начался обстрел президентского дворца из всех видов оружия, включая танки и самолеты. Через несколько часов все было кончено. Вместе с Compañero Salvador погибли и кубинские офицеры — они были последними, кто ценой свой жизни защищал символ свободы Латинской Америки.
Через месяц после военного путча газета «Вашингтон пост» опубликовала секретную стенограмму заседания подкомиссии по межамериканским делам палаты представителей конгресса США, на котором выступил директор ЦРУ. Он признал, что ЦРУ причастно к военному перевороту в Чили. «Американцы организовали бойкот чилийской меди, — писал позднее начальник аналитического управления КГБ СССР, генерал-лейтенант Николай Сергеевич Леонов, — от продажи которой Чили получала основные валютные поступления. Они заморозили в банках чилийские счета. Местные предприниматели стали перекачивать свой капитал за границу, свёртывать рабочие места на предприятиях, создавать искусственную нехватку продовольствия в стране».
Таким образом, основным полем борьбы отныне становились финансовые рынки. В том же 1973 году генерал-лейтенант Борис Семёнович Иванов пригласил в свой кабинет полковника Александра Викторовича Киселёва и предложил ему в качестве своего помощника возглавить новую службу, подчинённую лично Председателю КГБ СССР Юрию Владимировичу Андропову. Речь шла о специальном отделе «Ф» в структуре нелегальной разведки — функции этого подразделения до сих пор являются тайной. Характерно, что именно летом 1973 года, когда создавался отдел «Ф», на экраны вышел нашумевший тогда фильм «Семнадцать мгновений весны». Автор сценария Юлиан Семёнов был знаком с Борисом Семёновичем и вложил в уста некоторых актёров весьма многозначительные фразы, напоминающие завещание будущим поколениям: «Золото партии – это мост в будущее… Те, которые сейчас еще ничего не смыслят – они будут говорить о нас как о легенде. А легенду надо подкармливать. Надо создавать тех сказочников, которые переложат наши слова на иной лад».
Целью отдела «Ф» было проникновение в мировые финансово-политические круги под прикрытием Торгово-промышленной палаты СССР, заместителем председателя которой (а затем и председателем) был… Евгений Петрович Питовранов.
Именно Евгений Петрович стоял у кровати умирающего Андропова. «Вот так», — сказал Юрий Владимирович, еще несколько месяцев назад здоровый бодрый человек. На следующий день его не стало. К власти рвались совсем другие силы, весьма напоминающие тех, что захватили власть в Чили в 1973 году.
Из органов убирали профессионалов. Вернувшемуся из Афганистана Борису Семёновичу Иванову, где он руководил Особой группой КГБ СССР, в считанные дни обеспечившей смену политического режима в стране и устранившей сотрудничавшего с ЦРУ Амина, уже не нашлось места в разведке. Хорошо еще, что Питовранов успел договориться с Андроповым о назначении Иванова начальником группы консультантов при Председателе КГБ СССР. В 1988 году Борис Семёнович вышел в отставку. В органах госбезопасности он прослужил ровно 50 лет.
С Питоврановым они шли рядом практически всю жизнь, торопясь друг другу на выручку. «Понятие дружба было для них святым, чистым и совершенно бескорыстным, — пишет Александр Киселёв. — Погребен Б.С. Иванов на том же Троекуровском погосте, где годом ранее обрел вечный покой его друг. Могилы их почти рядом. Кажется подчас, что дружба этих замечательных людей не подвластна ни времени, ни самой смерти. И, когда после скорбного дня погост заполняет звенящая тишина, они, присев на уголок могильного гранита, продолжают свои нескончаемые беседы»…
