Сергей Параджанов- легенда советского кинематографа. Его картина «Тени забытых предков» (1965) собрала 30 призов на международных фестивалях в 21 стране. Имя режиссера стоит в одном ряду с именами Феллини, Годара, Куросавы. Репутация кинематографического гения окончательно закрепилась заним после выхода фильма «Цвет граната». Но все последующие его сценарии отвергались Госкино со ссылкой на мнения членов партии и правительства. В 1973 году Параджанов был арестован по обвинению в распространении порнографии и «мужеложестве». Жизнь режиссера была сломана, но сам он не сломался. Яркий художник, он продолжал творить- и в искусстве, и в жизни. О том, каким Параджанов был папой, вспоминает его сын, Сурен Параджанов.
Мои родители из семей настолько разного уклада, что пересечься их взгляды могли только на короткое время- в их страстной любви друг к другу. В их недолгом браке. Для меня же в результате этого было совершенно не ясно, как жить и где ориентиры. Вернее, по-детски ясно, что их нет совсем. Что у каждогосвоя правда.
Мой дед по маме, Иван Емельянович, был искренним коммунистом,в юности участвовал в раскулачивании, преподавал политэкономию,имел советские научные звания, идейную жену- спортсменку, комсомолку и просто красавицу.
А по отцу у меня армяне, когда-то эмигрировавшие из Турции от периодической резнина родину. Да! Они имели публичный дом и видели в этом только бизнес. Да! Они без сантиментов скупали драгоценности и антиквариат, и дед отвозил его в Москву, где и «поступил» сына на режиссерский после года обучения на вокальном отделении Тбилисской консерватории у родственника, бывшего там профессором.
И вот эти две семьи- пусть они меня простят- учили настолько разному! Да плюс мнение школы как государственной морали,да улицы как морали ровесников. Так что в голове у меня был настоящий компот. Отец заметил это, когда я подрос. Но было уже поздно.
– Мой сын идиот! – кричал он обычно на меня, невзирая на прохожих, когда мы шли по улице. И уходил вперед, исчерпав аргументы.
– Но я же не полный идиот, – догонял я его.
И только потом я понял, что он имел ввиду…
Папа меня очень любил и, видимо, воспринимал как часть себя, понимающую его и так, без особых разъяснений. А если не понимающую- то это уже как конфликт с самим собой. Ведь я единственный сын, другой семьи у него не было. Был роман и жизнь с девушкой в Москве, которая, как он говорил, была цыганкой. С ней что-то случилось. Или он придумал это, будучи романтической натурой, – как сценарий своей первой любви.
В образе Ленина на демонстрации 1 Мая Маленький Сурен с мамой
Когда он познакомился с мамой, увидев ее в оперном театре, то пошел ее провожать и просто замучил тем, что всю дорогу выразительно читал и даже играл «Песнь о Гайавате».
…Отец был очень щедрым человеком. Он не понимал, что значит «копить», он понимал, что значит«тратить». И был до такой степени широкой натурой, что удивлял не только мою маму, но даже своих родных. В юности, приехав на каникулы и имея в кармане в конце учебного года уже не папины деньги, а последнюю стипендию, он по дороге домой купил свежевыловленного сома, поразившего его своей величиной. И еле допер на каком-то транспортном средстве. Каково же было его удивление, когда мать не только выругала его, а даже побила хвостом этой рыбы, так как поднять ее не могла. За что? За ту сумму, которую он за нее заплатил.
Вот так всегда. Его теща и тесть, вечно копившие трудовые средства и носившие их в надежные советские сберкассы, не понимали его совсем. И учили меня делать все так же, как они.Я видел, как они считают проценты от вложений и записывают расходы. Заметив, что меня, как и отца, это удивляет, дедушка стал стимулировать мой интерес к накоплениям. Завел мне копилку. Придумал мне цель, на которую стоит копить. После развода родителей я часто жил у дедов. Однажды отец зашел за мной со своим другом из Грузии. Я зачем-то взял с собой свое «состояние». Поднимаясь по лестнице, я радовался звону моих монет.
– Послушай, – сказал отец, – а что это у тебя в кармане?
– Деньги из копилки.
Отец заинтересовался. Я рассказал о своих средствах.
– И что же ты собираешься с ними делать?
– Купить часы.
– Да разве во втором классе разрешают носить часы в школу?
– Сын режиссера Денисенко Саша с моей парты носит.
Друг отца что-то прокомментировал на своем языке. Отец перевел:
– Вот, человек правильно говорит, не мужское это дело – деньги копить. Надо соображать, как их сделать, а не накапливать по крохам. Я куплю тебе часы. Давай я займу у тебя эту мелочь, а потом отдамчасами.
Отец был очень щедрым человеком. Он не понимал, что значит «копить», он понимал, что значит «тратить»
С трудом я расстался с «богатством». Часы мне, конечно, купили, хоть и не сразу. Но мне запомнилось чувство стыда и неловкости, что я не мужчина вроде бы. А это в восемь лет для меня было важно. Как-то вложилась в мою голову мысль, что быть широкой натурой- это по-мужски. С тех пор я легко расстаюсь с деньгами. И не могу, просто не могу доносить полученные суммы домой полностью, а то и совсем. Думаю, это- параджановский вкус к жизни.
Мама преподавала русский иностранцам. Иногда работала за границей. И я, не дожидаясь, когда мне дадут денег, чтобы повести девушку в кафе, нашел себе бизнес. Отца он почему-то не устроил. Были мы как-то с ним в Москве, когда я уже учился в институте. Шли по городу. Он попутно меня воспитывал. Выражал недовольство моим нежеланием учиться в архитектурном институте, откуда меня отчислили. Моими разглагольствованиями о том, что в «наше время»архитектуры нет как таковой. Упрекал и за то, чем я занимаюсь. И с угрозой спросил:
– А ты знаешь, какие подвалы в «Лефортово»?
– Да я и не знаю, что такое «Лефортово».
Тут отец хватает за рукав проходящего майора милиции и говорит:
– Товарищ майор, вот мой сын не хочет учиться, фарцует, объясните ему,какие подвалы в «Лефортово».
Майор сначала отпрянул. Потом понял ситуацию и пробасил:
– Глубокие, парень. Очень глубокие.
Это я запомнил на всю жизнь.
Каждая встреча с отцом превращалась в перформанс
Вообще та поездка в Москву была просто сплошным ярким хеппенингом, спектаклем.
Сразу после этого разговора папа рванулся, чуть ли не через проезжую часть площади, увидев антикварный магазин -то, мимо чего он никогда не проходил.
В магазине продавщицы холодно и вяло реагировали на вопросы отца, похожего на цыгана. Увидев их настроение, папаговорит: «Смотри». И переворачивает свои перстни с бриллиантами с внутренней стороны ладони наружу. Интерес у дам сразу появился.
– Дайте-ка вон те две настенные тарелочки, – отец небрежно показал на свой выбор. Быстро оглядев, он их оплатил. И тогда персонал уже не удержался: «Нам тоже эти вещи очень нравились. Но их мало кто смотрел. Да и дорогие они. Видим, что вы специалист». Начали они разговор, чтобы предложить и то, что не выставлено.
– Да, я специалист, – сказал отец. – И даже лауреат около пятидесяти международных премий.
– За что?
– За красоту, – сказал отец и принял эффектную позу. Потом он, конечно, представился. Торговый народ восхитился, фамилию и имя отца они знали. Представил отец и меня:
– А это мой сын. Он фарцует, трахает негритянку и любит окрошку.
Уходили мы увешанные пакетами с покупками и провожаемые возгласами: «Обязательно приходите к нам завтра. Негритянку не обещаем, но стол и окрошкуустроим!»
Вообще все, что делал отец, было ярким шоу. Он казался громовержцем. Олимпийским богом. Хорошо, если бы рядом были понимающие люди и все происходило так, как он хотел- естественно и легко. Но было все не так, да и не могло быть иначе при жестком устройстве советского общества. Не вписался он и в жизнь любимой женщины- моей мамы. Возможно, после развода с отцом родители ей посоветовали найти правильного человека и выйти за него замуж. С ней стал встречаться летчик с высокими званиями. В шутку или всерьез, не знаю, отец называл его космонавтом. Видел я «космонавта»один раз, и то с балкона, когда отец лично бил его. По двору были разбросаны гостинцы и подарки, разлетевшиеся из его пакета, который он нес маме. Драка была серьезной. Поучаствовать в ней выскочили мрачные братья, жившие в подвале нашего дома. Они редко бывали в своем жилье одновременно, так как по очереди сидели в тюрьме. В детстве меня поражали их огромные фигуры, большие руки и ноги. С папой они дружили. Потому что папа периодически устраивал их на работу на киностудию. В этом поступке и в этих отношениях со всеми- весь отец. Его энергетика и философия.
А это мой сын. Он фарцует, трахает негритянку и любит окрошку
Конечно, он старался проводить много времени со мной, если ему позволяли обстоятельства и мама. Вначале, в первое время после того, как мы стали жить отдельно, у него все еще как бы была включена система слежения за мной, моими действиями и моей учебой. Он умудрялся увидеть меня даже в разных концах города, где я мог возникнуть с мамиными студентами-иностранцами, знакомыми мне по университетским вечеринкам и походам на демонстрацию, где я с ними танцевал и пел. Как говорили взрослые, голос у меня был, а слуха не было, но делал я это с удовольствием. Однажды отец отловил меня далеко от дома и увидел на моем мотоцикле «Ява» индонезийского студента. За что получили и студент, и я, и мама.
Сам же папа организовывал мне с детства культурный отдых. На обратном пути со спектакля из оперного театра вел беседы. Задавал вопросы, на которые я отвечал устало и неохотно. Например:
– Ты запомнил фамилию композитора, чей балет мы сегодня смотрели?
– Нет.
– Запомни так: что ты пьешь на завтрак плюс окончание фамилии на «ский».
– Молоковский!- выкрикнул я.
– Чайковский он!- возмутился отец. – Эх ты!
И какое-то время так и называл меня- Молоковский.
Иностранные студенты мамы сыграли немалую роль в моей жизни и даже участвовали в защите отца, когда у него начались неприятности. Они помогли мне впоследствии организовать встречу с представителем французской газеты. Ему я отдал ксерокопию папиного приговора, который был выдан семье в нескольких экземплярах. Через некоторое время во французской прессе была опубликована статья с текстом приговора, анализом его французскими юристами и выводом о том, что дело сфабриковано. Я с гордостью потом рассказал об этом отцу, добавив, что получил от француза в подарок только что появившиеся черные джинсы «Левис». «Представляешь- черные, у наших еще ни у кого таких нет. А четыреста франков, которые он мне предлагал, но я не знал, где их обменять, я не взял». Отец грустно усмехнулся:
-Да взял бы уже, – сказал он.
– Тебе не угодишь, – удивился я.
Когда наступает лето, я часто вспоминаю, как мы с отцом ездили в Канев на Днепр. На съемки. От станциипошли пешком. Идти было очень далеко. Нагруженный чемоданами отец предлагал крупную сумму рыбаку, чтобы тот отвез нас к нужному селу. И когда рыбак не согласился упускать рыбу, да и был он с детьми, отец бросил чемоданы и сказал много разных слов, которые я слышал впервые и сразу запомнил. По приезде мне стало плохо,и Юрий Никулин на машине отвез нас на пристань, чтобы мы вернулись домой. Так что ездить с ребенком на отдых- это еще надо иметь большое желание и терпение. И оно у отца было.
Коллаж Сергея Параджанова. Когда запретили снимать кино, он продолжал экспериментировать с изображением
Папа, конечно, часто брал меня на съемки. Есть я в последних кадрах фильма «Тени забытых предков». Не так давно, когда мы смотрели его вместе с новыми знакомыми, мне стало интересно, узнают ли они меня. «Ну где тут я?» – «Да вот же!»- сразу сказали они. Мне было приятно, что я вроде как мало изменился.
Недавно этот папин фильм запрашивали на фестиваль в Каннах. Для показа в разделе «Классика». Ответ киевского минкульта был таким: «С.Параджанов- не украинец. Мы можем предоставить вам фильмы других режиссеров-украинцев». В результате организаторы Каннского фестиваля запросили для показа папин фильм в России.
Я вспоминаю жару и многотысячную толпу на его похоронах. Цветы, которые сразу же осыпались от зноя. Столики с холодной водой, которую постоянно выносили людям.И сильный ливень после похорон, как будто изменивший мир.
Кем был для меня отец? Всем!
Фото: Михаил Железняк и из архива Сурена Параджанова
