Валерий Харламов – легенда мирового хоккея, лучший нападающий планеты, восьмикратный чемпион мира и двукратный олимпийский чемпион, его голам аплодировали даже соперники. О том, каким Валерий Борисович был папой, рассказывает его сын, Александр.
Отец родился через три года после окончания войны, в январе 1948-го. Роды врачам пришлось принимать прямо в карете скорой помощи: до роддома бабушку довезти не успели. В детстве он не отличался крепким здоровьем, и дед решил отдать его в хоккей. С того времени отец со льдом не расставался. Даже когда за несколько лет до моего рождения он попал в серьезную автомобильную аварию и врачи настойчиво рекомендовали завершить спортивную карьеру, отец этого не сделал. А у него были двухложечный перелом правой голени, перелом двух ребер, сотрясение мозга и множество ушибов.
До того как обзавестись семьей, папа жил в скромной однокомнатной холостяцкой квартире в Тушине, которую ему предоставили в ЦСКА. После знакомства с мамой и моего появления на свет мы переехали на проспект Мира. А еще спустя два года родилась моя младшая сестра.
Мои первые детские воспоминания связаны с нашей квартирой. Жили впятером: родители, я, сестра и бабушка Нина Васильевна, мамина мама, которая нам помогала. Папа много времени проводил на сборах и соревнованиях. А когда бывал дома, мы ходили гулять на ВДНХ. А еще он отводил меня в детский сад. В общем, довольно обычное для советского ребенка детство. Когда мне было три года, отец поставил меня на коньки, но он хотел, чтобы я занимался футболом, а не хоккеем. Папе очень нравился футбол, он сам неплохо играл. Любил с соседями погонять мяч во дворе, а я сидел на скамейке с другими мальчишками и наблюдал, как играли взрослые…
Когда отец погиб, мне было шесть лет – самое время отдавать ребенка в спорт. Так бабушка и сделала – отдала меня в хоккейную школу ЦСКА. Наверное, иначе она поступить не могла: в этой школе в 1962 году начинал отец. Ну а в футбол я так и не стал играть…
Валерий Харламов с сыном Сашей. На даче в Покровке, конец 70-х
Когда папа возвращался с соревнований, начиналось настоящее веселье. Жили, как говорится, нараспашку. Дом всегда был полон гостей. Отец дружил не только с хоккеистами, но и с артистами, певцами, музыкантами. Тогда, как, впрочем, и сейчас, если проводилось крупное соревнование – чемпионат мира или Олимпийские игры, – вместе со спортсменами за границу ехала большая группа поддержки. Общаться продолжали и после соревнований. Собирались не только у нас в квартире, но и на даче. Мобильников же не было, и как узнавали, где был отец, до сих пор для меня загадка…
Папа родился в машине и в машине погиб. Я хорошо помню тот день. Мы всей семьей были на даче в деревне Покровка – 74-й километр Ленинградского шоссе. Накануне отца не включили в состав сборной на игру с канадцами. Он очень сильно переживал. Всю ночь не спал, ходил по дому, а с утра ему надо было ехать на тренировку. Погода была плохая, к тому же 1 сентября я должен был идти в школу, и только по счастливой случайности нас с сестрой не оказалось в той «Волге»: мы остались с бабушкой.
Когда произошла авария, за рулем была мама. Но когда они выезжали за ворота, машину вел отец. Потом они поменялись местами: видимо, из-за тяжелой бессонной ночи папа решил поспать перед утренней тренировкой. В итоге мама не справилась с управлением на скользкой дороге, и автомобиль вынесло на встречную полосу, где он столкнулся с грузовиком. Кроме родителей в машине был еще двоюродный брат мамы…
Заслуженный мастер спорта, майор Советской армии Валерий Борисович Харламов на торжественной церемонии, приуроченной к завершению спортивной карьеры, о которой он объявил незадолго до гибели. Москва, 1980 г.
Конечно, нашу дачу быстро нашли, приехала милиция, сообщили. Но на тот момент я не вполне осознал, что произошло: понимание только с годами пришло. В общем, детства у меня очень мало получилось. В первый класс я пошел уже без родителей…
Ребенком я не понимал, что отец великий хоккеист, то есть не придавал этому значения. В школе, как и в дальнейшей жизни, фамилия мне не помогала.
Когда родители погибли, воспитывала нас бабушка, Нина Васильевна. Нагрузки колоссальные были. Все приходилось делать самому. Из года в год тренировки начинались в семь утра, на руках маленькая сестра. Надо было в пять вставать, чтобы бабушка нас собрать успела. Полшестого уже выходили из дома – и в метро. После тренировки занятия в школе, а у сестры свои увлечения появились – сначала она занималась фигурным катанием, потом художественной гимнастикой.
Тогда ведь очень многие отвернулись от нас, пропали, забыли. Особенно люди, которых отец всю жизнь считал друзьями. Например, его товарищи по тройке – Михайлов и Петров. Этих людей я не видел и не слышал в течение двадцати лет. Я не знаю, почему так случилось. Конечно, никто на них не обижается. Более того, я даже играл у Бориса Петровича Михайлова в команде. Но то, что произошло, мы никогда не обсуждали. Я разговоров на эту тему не заводил, и, если честно, особого желания не возникало. Конечно, были люди, которые нам помогали. От армии какие-то деньги мы получали – отец был в звании майора. Пенсия, правда, совсем небольшая была. Но все же. Помогали и хоккеисты, но уже следующего поколения – Фетисов, Касатонов, Крутов. Да и у бабушки, к счастью, были две сестры. Подруги матери помогали – тоже очень близкие мне люди до сих пор. Ничего, выросли – и слава Богу. Сестра сейчас от спорта отошла, преподает аэробику в фитнес-клубе. У нее двое детей, две девочки. Я же прошел всю школу ЦСКА: сначала детскую, потом юношескую, затем молодежку. Попал в команду мастеров и много где успел поиграть. Сейчас работаю в тренерском составе чеховского «Витязя».
А дачу мы так и не продали, ездим туда. Отец ее очень любил. Хотя к типичным дачным занятиям вроде собирания грибов он относился прохладно – лучше в футбол погонять. Фанатом рыбалки и охоты папа тоже не был, ничего не коллекционировал.
С партнерами по тройке Борисом Михайловым и Владимиром Петровым
Кстати, Валерием отца назвали в честь летчика Чкалова. Моему сыну Валере, которого, в свою очередь, назвали в честь деда, сейчас десять лет. Мы с женой не станем за сына решать его судьбу. Захочет хоккеем заниматься – пусть занимается. Не захочет – настаивать не будем. Сейчас Валера занимается плаванием. Я только «за», и отец бы тоже поддержал. Главное, чтоб никаких сигарет и алкоголя. Папа сам никогда не курил. Правда, дома по праздникам выпивал, конечно. А как же без этого? Все живые люди.
По жизни папа был оптимистом: шутил постоянно, никогда не унывал. Был добрым, мягким, остроумным и щедрым человеком. А на льду – отважным и терпеливым: все для тройки, все для команды. Он никогда не жаловался. В одном из матчей с профессионалами Всемирной хоккейной ассоциации он был сильно травмирован. Пока подъехал к доктору, дорожку из крови на льду оставил. Но никто не услышал от него ни слова недовольства. Если бы его жизнь не оборвалась так рано, уверен, он стал бы выдающимся тренером. Таким же неповторимым и непредсказуемым, каким был в игре. Впрочем, чем бы ни занимался в жизни папа, он достиг бы больших высот, поскольку принадлежал к людям, отмеченным Богом. Вероятно, поэтому его и не стало в 33 года.
Сейчас, к сожалению, в России об отце вспоминают редко – страна слишком быстро забывает своих героев. Хотя в Канаде к отцу совсем другое отношение – намного более уважительное, чем у нас.
Что касается нас, то мы часто собираемся всей семьей – жена, сын, сестра с мужем, племянницы, вспоминаем родителей, ездим на Кунцевское кладбище. А еще я часто смотрю старые записи выступлений отца за сборную – как многому он мог бы меня научить… Но без папы я живу уже 27 лет. И никогда не забываю, какую фамилию ношу. Отец был твердо уверен в том, что победы, о которых все знают, – это его победы. А я должен идти по жизни своим путем. Так и стараюсь. И верю, что он смотрит на меня с небес.
