Подследственный Георгий Эрихович Лангемак, первая половина ноября 1937 г.
(фотографии из архива ФСБ и автора; правый снимок публикуется впервые)
21 июля (8 июля по старому стилю) 1998 года исполняется 100 лет со дня рождения одного из основных авторов «Катюши», Героя Социалистического Труда (посмертно), главного инженера Реактивного научно-исследовательского института, военинженера 1-го ранга Георгия Эриховича Лангемака, имя которого увековечено в названии кратера на обратной стороне Луны.
Георгий Эрихович родился в г. Старобельске Харьковской губернии в семье учителей иностранных языков. Его отец, Эрих Францевич, был статским советником Министерства просвещения. Благодаря родителям он с ранних лет разговаривал на двух языках – немецком и французском.
В 1916 году, закончив гимназию с серебряной медалью, поступает в Петроградский государственный университет, решив всю свою жизнь посвятить изучению японской филологии. Но осенью, будучи призван в армию, он поступает в Школу прапорщиков по адмиралтейству. По окончании школы по первому разряду в 1917 году, по распределению попадает на Приморский фронт в крепость Петра Великого. После октябрьского переворота, демобилизовавшись, едет в Одессу. В 1919 году по офицерской мобилизации был призван в армию и направлен в Кронштадт. В 1921 году во время кронмятежа командир форта «Тотлебен» был арестован и освобожден только после прекращения беспорядков. В 1923 году он поступает в Военно-техническую академию. Во время учебы вместе с другими слушателями, под руководством преподавателя академии С.А. Серикова, неоднократно выполнял заказы по внутренней баллистике, даваемые Лабораторией Н.И.Тихомирова, переименованной в 1928 году в Газодинамическую лабораторию (ГДЛ). В 1928 году, по окончании академии, его распределяют на должность начальника артиллерии Черноморского флота, но по личной просьбе Н.И. Тихомирова оставляют в Ленинграде для работы в ГДЛ.
В 1933 году по распоряжению М.Н.Тухачевского на базе ГДЛ и МосГИРД создается Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ). До переезда в Москву в 1934 году Г.Э. Лангемак занимает должность начальника Ленинградского отделения РНИИ. С 1934 по 1937 год он главный инженер РНИИ – НИИ №3 НКОП.
В различных публикациях и киноматериалах, касающихся репрессий в институте, Г.Э.Лангемак представлен как оклеветавший своих товарищей. Попробуем разобраться, так ли это.
Г.Э. Лангемак был арестован 2 ноября 1937 года при отсутствии постановления на арест. Допрашивали его неоднократно, но протоколов этих допросов в деле нет. 14 ноября 1937 года к делу приобщается заявление Г.Э.Лангемака на имя Н.И.Ежова. В нем есть такие слова: «До сегодняшнего дня я упорно сопротивлялся в даче показаний… но сейчас я решил отказаться от никчемного запирательства и дать следствию правдивые показания о своей контрреволюционной преступной деятельности…» и назвал своими «сообщниками» В.П.Глушко и С.П. Королева. 17 ноября ему объявлено постановление об избрании меры пресечения и предъявления обвинения в том, что он является участником антисоветской троцкистской организации и по заданию последней вел вредительскую работу в институте, а потому… мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда избрать содержание под стражей».
И только через месяц он был вызван на допрос. 15 декабря к делу будут приобщены 2 экземпляра протокола одного и того же допроса. Первый (заготовлен заранее) не имеющий даты, аккуратно написан от руки на 18 страницах. Он словно скопирован с какой-то заготовки вплоть до кавычек, скобок и ошибок. Второй экземпляр отпечатан на машинке и датирован 15 декабря 1937 года.
При ознакомлении с протоколом допроса меня не покидало навязчивое ощущение того, что все это я уже читал. Особенно бросается в глаза слово «при чем», написанное раздельно. Оно встречается также в заявлении Костикова в партком, поданном им в 1937 г., а также в его письме на имя секретаря парткома НИИ-3 Н.Ф.Пойды от 3 января 1939 года.
Вызывает удивление в «показаниях» Лангемака также и то, что усиленно обличая во «вредительстве» Глушко и Королева, он противопоставляет им «деятельность» Костикова, спасающего институт от происков «врагов народа». Кроме того, «показания» перекликаются с материалами следственного дела В.П.Глушко: заявлением Костикова в партком и актами экспертизы от 20 июля 1938 года и от 3 февраля 1939 года.
Не подлежит сомнению, что этот «труд» является не показаниями Лангемака, а чьим-то отчетом о проделанной работе со списком кандидатов для последующих арестов.
Вот выдержки из так называемого протокола допроса Г.Э.Лангемака.
«Разработка темы газогенератора КЛЕЙМЕНОВЫМ была передана участнику организации ГЛУШКО. Все предварительные расчеты ГЛУШКО закончил в мае 1936 года, при чем в проекте ГЛУШКО совершено не разработал искусственного охлаждения газогенератора. На необходимость искусственного охлаждения некоторые инженеры указывали ГЛУШКО при обсуждении его проекта на техническом совещании, однако ГЛУШКО сдал в производство чертежи без охлаждения… Видя, что ГЛУШКО работу по газогенератору срывает, инженер КОСТИКОВ настоял передать газогенератор инженеру ШИТОВУ. ШИТОВ установил охлаждение для газогенератора и добился удовлетворительной работы. В результате вредительства ГЛУШКО в расчетах окончание работ по газогенератору было затянуто на 7 месяцев» (дело №Р3284, лл. 23-24).
Сравним эти «показания» с доносом Костикова:
«Приведу второй пример, который обнаружился совсем недавно. Об’ект 204 по специальному заказу. Он имеет свою давность, кажется, два года. При испытаниях сразу обнаружились недостатки, которые собственно говоря были очевидны при вдумчивом отношении и при проектировании, ибо это обстоятельство подтверждено уже сотней опытов ГЛУШКО. Но ГЛУШКО пренебрег этими обстоятельствами и спроектировал его так, что он неизбежно должен заведомо перегреваться и гореть, что собственно подтверждено еще раз опытом. Я дал указание инженеру ШИТОВУ, чтобы он спроектировал новый об’ект в котором должно быть предусмотрено охлаждение системы водой вводимой в камеру для понижения температуры в камере продуктов сгорания (керосин – азотная кислота)…» (дело №18102, л. 71).
И снова протокол допроса:
«В конце 1936 года ЛАНТКЕВИЧ из института был уволен. В связи с его увольнением работу по воздушному ракетному двигателю начал продолжать инженер КОСТИКОВ…» (дело №Р3284, л.25).
И дальше:
«…После того, как умышленная затяжка с доводкой высотной ракеты стала для всех ясной, работа по ракете у КОРОЛЕВА была из’ята и передана в группу инженера КОСТИКОВА, который ее подготовил к испытаниям в ноябре месяце 1937 года…» (дело №Р3284, л.27).
Увлекшись своим возвеличиванием, автор не заметил, как потерял чувство реальности, чем выдал себя окончательно. Просто поразительно, как арестованный 2 ноября Г.Э.Лангемак мог знать о событиях, происходивших в институте после его ареста?
Кроме того, рассуждения о состоянии дел в ракетной технике за рубежом, о создании скоростной авиации во Франции и Италии, о предназначении ракетных двигателей, технические характеристики различных объектов… Как-то не похоже на следователя Шестакова, что он мог слушать такие длинноты ни о чем, ведь от подследственных требовались только конкретные показания о вредительской деятельности.
А вот приписку в конце «Протокол записан с моих слов правильно и мною прочитан» пришлось сделать другому следователю уже в день допроса. Он же выбивал и подпись у Лангемака на каждом листе протокола, что сделать было чрезвычайно трудно. Не хотел Георгий Эрихович подписывать чужие показания. Об этом свидетельствуют нечеткая подпись, размазанные строчки, сальные пятна…
Теперь требовалось придать протоколу правдоподобный вид, для чего следствию необходимо было выбить заявление у Лангемака о «чистосердечном» признании своей вины, а также назвать других «членов организации». Что и было сделано на 12-й день после ареста.
И, наконец, только на 48 день, 20 декабря 1937 года в обвинительном заключении появится объяснение причины ареста: «3 отдел ГУГБ НКВД СССР располагал данными о том, что главный инженер Научно-Исследовательского Института №3 /НКОП / – ЛАНГЕМАК Г.Э. является участником антисоветской троцкистской организации и по ее заданию ведет контрреволюционную работу. В связи с этим ЛАНГЕМАК Г.Э. 2 ноября 1937 г. был арестован» (дело №Р3284, л. 48).
Долго искал я ответ на вопрос, почему в следственном деле Г.Э. Лангемака отсутствуют данные, объясняющие причину его ареста. И нашел его в деле подследственного А.Г. Костикова (№ Р6082), занявшего место Г.Э. Лангемака и арестованного в 1944 г. «за очковтирательство и обман государства» в создании реактивного самолета-перехватчика. В показаниях, данных им на допросе 20 апреля 1944 г., он заявляет: «Клейменов, Лангемак и Глушко были арестованы в 1937–1938 гг. за проводимые ими вредительские работы…»
Из допроса Костикова от 18 июля 1944 г. (л.132):
Вопрос: С кем вы были связаны по подрывной работе?
Ответ: В НИИ я работал вместе с арестованными в 1937–1938 гг. б.дир.ин-та Клейменовым И.Т., б. гл. инженером Лангемаком (имени и отчества его я не помню) и б. нач. сектора реактивных двигателей Глушко В.П., но в организационной связи с ними я не находился. Более того, в отношении Глушко я сам в 1937 году высказывал подозрения, утверждая в заявлении, адресованном в ЦК ВКП(б), что он занимается вредительством. Что же касается б.дир. НИИ – Клейменова, то при нем я находился в загоне и получил возможность самостоятельно работать только после его ареста. Прошу мне верить, что вражеских связей у меня не было.
Показания Костикова дают ответ на многие вопросы. В очередной раз спасая себя, он вынужден признать, что его заявление было написано и послано в ЦК ВКП(б) в 1937 году, подтвердив тем самым, что он имел самое прямое отношение к репрессиям, проводившимся в институте.
– …Из приведенных вами в заявлении данных следовало, что Клейменов, Лангемак и Глушко на протяжении ряда лет вели вредительствую работу. Не так ли?
Ответ: Совершенно верно. Я продолжаю утверждать, что судя по известным мне фактам, Клейменов, Лангемак и Глушко на протяжении ряда лет в НИИ Реактивной техники вели подрывную работу (л.л. 66–68).
Да, в 1937 году судили должности, но и мнение общественности имело не меньшее значение, т.к. партия в то время дала установку на выявление «врагов народа» методом «большого общественного наблюдения и контроля». Вот высказывание одного из наркомов:
«Если мы все учтем и по-настоящему начнем работать над собой, если мы будем следить друг за другом и помогать друг другу, мы впредь не допустим таких безобразий. Нужно следить не просто так, чтобы вытаращить глаза друг на друга, а нужно следить за делом людей».
А вот и подтверждение этой установки:
Вопрос: Откуда вы располагали данными, что они вели вредительскую работу?
Ответ: Я участвовал в технической экспертизе по делу одного из арестованных – Глушко, ввиду чего частично знаком с имеющимися материалами, а о причастности к вредительству Лангемака и Клейменова могу заявить на основании своих личных наблюдений за их работой в НИИ Ракетной Техники (т.1, л.66-68).
Кроме того, о его причастности к аресту руководства и организации репрессий, проводимых в институте, свидетельствует выдержка из характеристики, подписанной секретарем парткома Ф.Н. Пойдой 11.Х1-38 г.
« …Костиков является членом партии с 1922 г. За время работы его в НИИ-3 он вел активную борьбу по разоблачению вражеских действий врагов народа Клейменова и Лангемак…»
Примечательно, что эта характеристика была предоставлена специальной комиссии, работавшей с декабря 1988 года под вывеской ЦК КПСС. Она была создана с целью опровержения причастности Костикова к репрессиям в институте. Вот выводы этой комиссии: «Снова и снова проверяем мы себя, еще и еще раз изучаем документы, сопоставляем даты и содержание событий, убеждаемся: нет, не существует оснований для взваливания на его плечи тяжких, несправедливых обвинений» («Золотая звезда №13» в газете «Социалистическая индустрия» 24 ноября 1989 г.).
11 января 1938 года состоялось заседание Выездной сессии Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР под председательством Армвоенюриста В.В. Ульриха, рассмотревшей дело по обвинению ЛАНГЕМАК Георгия Эриховича… в преступлениях, предусмотренных ст.ст. 58-7,58-8 и 58-11 УК РСФСР.
«На основании… ст.ст. 219 и 320 УПК РСФСР Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР приговорила ЛАНГЕМАК Георгия Эриховича к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества…»
