Это интервью легендарный журналист “Комсомолки” Василий ПЕСКОВ взял у маршала Георгия Жукова в апреле 1970 года, накануне 25-летия Победы. Интервью по-настоящему историческое. Великий полководец к тому времени уже лишился больших постов и вел жизнь затворника. Это было его первое появление в прессе после многолетнего молчания. К 115-летию Жукова, отмечаемому сегодня, публикуем отрывки того разговора.
Лесная дорога привела нас к дачного типа дому под Москвой, вплотную окруженному елями и березами. Признаюсь, я с большим волнением переступал порог… Вестибюль с вешалкой и велосипедом в углу. Яркий свет люстры через чуть приоткрытую дверь большой комнаты.
Георгий Константинович встретил приветливо: “Проходите. Садитесь…” Собеседник он оказался очень внимательный. Слушает, чуть наклонив голову. Движения неторопливые, экономные, голос негромкий. Еле заметный жест правой рукой как бы ставит точку за каждой мыслью.
Во время разговора в комнату вошла жена Георгия Константиновича – Галина Александровна, потом появилась дочь Маша. Галина Александровна принесла почту, поставила в вазу свежие цветы.
КАК УДЕРЖАЛИ МОСКВУ
– Георгий Константинович, какое из сражений вам больше всего запомнилось?
– Этот вопрос задают мне часто, и я всегда одинаково отвечаю: битва за Москву. Я принял командование фронтом в дни, когда фронт находился по существу в пригородах Москвы. Из Кремля до штаба фронта в Перхушкове мы доезжали на машине за час. Теперь даже трудно представить, как это близко. Бои шли в местах, куда теперь молодые москвичи ездят зимой на лыжах, а осенью за грибами…
Это были дни величайшего испытания. Не помню, какого точно числа, в штаб фронта позвонил Сталин.
– Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.
Я ответил: Москву удержим.
Величие подвига под Москвой состоит в том, что силой мы немцев не превосходили. На столицу фашисты нацелили главный удар, сюда были брошены лучшие отборные части. Нам важно было выстоять до подхода резервов, которые спешно перебрасывались с Востока. Мы шли тогда на риск. На Востоке у нас был тоже опасный сосед – Япония. Но иного выхода не было. Особенно остро мы чувствовали нехватку танков и боеприпасов. Теперь трудно поверить, но в конце боев под Москвой была установлена норма снарядов: один-два выстрела на орудие в сутки…
– Насколько физически трудна была обстановка лично для вас как командующего фронтом в битве за Москву?
|
– Я отвечу так же, как в 45-м году отвечал Эйзенхауэру. Битва за Москву была одинаково тяжела как для солдата, так и для командующего. В период самых ожесточенных боев (с 16 ноября по 8 декабря) мне приходилось спать не более двух часов в сутки. Чтобы как-то поддержать силы и способность работать, надо было делать короткие, но частые физические упражнения, пить крепкий кофе, иногда пробежать 15 – 20 минут на лыжах. Когда в сражении наступил перелом, я так крепко заснул, что меня не могли разбудить. Два раза звонил Сталин, ему отвечали: “Жуков спит, не можем его добудиться…”
СТАЛИН ЖАЛЕЛ, ЧТО НЕ ВЗЯЛИ ГИТЛЕРА ЖИВЫМ
– Георгий Константинович, расскажите, пожалуйста, о Ставке Верховного командования, об атмосфере работы Ставки.
– Ставка… Это был мозговой центр войны. Солдат видел маленький участок фронта и на нем вершил свое ратное дело. Ставка видела все в целом. Слово, произнесенное в Ставке, приводило в движение огромные армии. Последнее слово в Ставке было, конечно, за Верховным Главнокомандующим.
Приказы и распоряжения разрабатывались и принимались обычно в рабочем кабинете Сталина. В комнате по соседству стоял большой глобус и висели карты мира. В другой комнате стояли аппараты для связи с фронтами.
Доклад в Ставке для каждого был делом очень ответственным. Сталин не терпел приблизительных и особенно преувеличенных данных, требовал предельной ясности. Почти всегда я видел Сталина спокойным и рассудительным. Но иногда он впадал в раздражение. В такие минуты объективность ему изменяла. Не много я знал людей, которые могли бы выдержать гнев Сталина и возражать ему. Но за долгие годы я убедился: Сталин вовсе не был человеком, с которым нельзя было спорить или даже твердо стоять на своем.
– Говорил ли с вами Сталин о личности Гитлера?
– Я помню один разговор. Это было ночью под 1 Мая 1945 года. Я позвонил Верховному из-под Берлина и сказал, что Гитлер покончил самоубийством. Сталин ответил:
– Доигрался, подлец. Жаль, что не удалось взять его живым.
ВОЙНА УМОВ
– Всякая война неизбежно бывает войной умов. Что вы скажете о своих противниках в немецких штабах? Планируя операцию, учитывали вы характер их военного мышления?
– Учитывали мы, планируя очередную операцию, конкретную личность противника? Это трудно принимать в расчет, потому что любую операцию готовит не один человек. Но, конечно, мы знали, что, например, Манштейн – человек смелый, решительный. Модель – расчетливый, а Кейтель – авантюрист. К концу войны общий уровень стратегического искусства в немецкой армии резко упал. Часто стало случаться: ждешь от противника сильного, выгодного для него хода, а он делает самый слабый.
Если же говорить вообще о нашем противнике в минувшей войне, то я не могу присоединиться к тем, кто считает оперативно-стратегическое и тактическое искусство германских вооруженных сил неполноценным. Мы имели дело с сильным противником.
ЦЕНА ПОБЕДЫ
– Георгий Константинович, важно услышать от вас отцовское слово, обращенное к молодежи…
– Я считаю, что молодежь принесла главную жертву в войне. Сколько прекрасных молодых людей мы потеряли! С командного пункта я много раз видел, как молодые солдаты поднимались в атаку. Это страшная минута: подняться в рост, когда смертоносным металлом пронизан воздух. И они поднимались. Многие из них только-только узнали вкус жизни. 19 – 20 лет, лучший возраст в обычной человеческой жизни. Все впереди… А для них очень часто впереди был только немецкий блиндаж, извергавший пулеметный огонь.
На Висле, я помню, увидел плачущего солдата. Оказалось, солдат рассказывал о своем друге, только что погибшем молодом лейтенанте… Дорогой ценой досталась нам мирная тишина…
|
Еще я хотел бы сказать молодым людям: охотники до нашей земли и наших завоеваний по-прежнему есть и, думаю, долго еще не переведутся. И потому в любой момент надо быть готовым к суровому часу.
ОХОТНИК И РЫБОЛОВ
– Чем вы любите заниматься на отдыхе?
– Я страстный охотник и рыболов.
– Сейчас самый подходящий момент передать вам дружеский подарок моих товарищей, журналистов “Комсомольской правды”. В одной коробке – пластинки с голосами птиц Подмосковья. В другой – песни времен войны. Не могли бы вы к этому случаю назвать свои любимые песни?
– Мои вкусы, я думаю, не расходятся со вкусом многих людей: “Вставай, страна огромная…”, “Дороги…”, “Соловьи”… Это бессмертные песни! А почему? Потому что в них отразилась большая душа народа…
– Какой народ, по вашему мнению, принес наибольшую жертву в войне?
– Война от всех народов мира потребовала много жертв… Я счастлив, что родился русским человеком. И разделил со своим народом в минувшей войне горечь многих потерь и счастье Победы.
Фото РИА “Новости”.
