Глава из книги Лубянка: обеспечение экономической безопасности государства. М: ЗАО Масс Информ Медиа, 2002 при участии ДЭБ ФСБ РФ, составитель В. Ставицкий Это необычное дело началось весной 1959 года. Один из руководителей государства Анастас Микоян встречался с американским экономистом Виктором Перло: – У вас происходит что-то неладное, пожаловался Перло Микояну.
Ко мне постоянно пристают какие-то люди, предлагают продать валюту. Тогда же другой иностранец, публицист Альберт Кан, высказал свое недовольство партийному идеологу Михаилу Суслову: – Как же так, в социалистической стране безнаказанно промышляют валютчики-спекулянты. Бонзы возмутились. Суслов обвинил руководство МВД в том, что оно не справляется с поставленной задачей.
Он заявил, что борьбу с контрабандой и нарушением правил о валютных операциях следует поручить Комитету государственной безопасности. Машина завертелась. В мае Верховный Совет СССР принял Указ о передаче всех дел о контрабанде и валютных операциях в ведение КГБ. Руководителем нового 16 отдела Второго главного управления Коллегия КГБ утвердила меня.
К тому времени я уже отошел от оперативной работы и преподавал в Высшей школе КГБ. Назначение было полной неожиданностью. Это все равно что бросить в воду и сказать выплывай сам. Но делать нечего.
Приказ есть приказ. Задача, поставленная перед отделом, была непростой. Перекрыть каналы валютного черного рынка, выявить его королей и нанести им поражающий удар. Конечно, на Лубянке знали кое-что о жизни валютчиков.
Но этого было недостаточно. Главные фигуры пока оставались в тени. Пришлось начинать всю работу с нуля. Думаю, нелишним будет рассказать, что представлял собой этот самый черный рынок.
Его сердцем была улица Горького от Пушкинской площади до отелей Националь и Москва (на жаргоне плешка). Каждый день, в дождь и в мороз, валютчики выходили на плешку в поисках потенциальных продавцов-иностранцев. Охота шла преимущественно ночью. Не подумайте, что это было беспорядочное скопление фарцовщиков.
Существовала жесткая иерархическая лестница. Основная группа бегунки и рысаки скупали валюту на плешке, на центральных площадях, в универмагах, гостиницах и на выставках. Собранный улов они передавали шефам, те, в свою очередь купцам. Купцы были тщательно законспирированы.
Знало их ограниченное число людей, да и то по кличкам. Сами они в контакты с иностранцами старались не вступать, боялись засветиться. Правда, по агентурным сообщениям мы знали, что главные силы черного рынка -купцы и иностранные контрабандисты нередко находили друг друга и заключали своеобразные договора о сотрудничестве,В дальнейшем они поддерживали связь через посредников. Основными поставщиками валюты были именно иностранцы.
Из общего числа задержанных в 1959 году и в начале 1960 года контрабандистов, которые пытались тайно провести товары через границу, 65% составляли граждане других стран (соответственно 1 680 из 2 570). Под видом туристов и коммерсантов в СССР проникали профессиональные контрабандисты, поддерживавшие тесные контакты с московскими и ленинградскими купцами. Большими партиями они сбывали им валюту, золотые часы, драгоценности. Активно использовались каналы связи с соседними государствами.
Из Польши, например, поступали золотые монеты царской чеканки, которые высоко ценились на рынке. Золотые монеты были едва ли не самым ходовым товаром. Теневики и прочие акулы считали, что вкладывать средства в золото надежнее всего. Московские купцы расширяли пути доставки золотых в Союз как только могли.
Большое распространение получило использование в этих целях арабских офицеров, которые учились в СССР. Два раза в год им предоставляли отпуск. Арабы покупали в Швейцарии червонцы и нелегально доставляли в Союз. Как правило, через границу они провозили их в специальных потайных поясах, в каждом из которых можно было спрятать до 500 монет.
Помню, осенью 1960 года от надежного источника мы узнали, что в СССР возвращается группа арабских военных. Известно было и то, что в Швейцарии они встречались с тамошними контрабандистами. При досмотре в аэропорту Шереметьево у 18 офицеров было изъято более 20 килограммов золотых монет. После этого арабский канал значительно сбавил темп.
Приходилось учиться и на ошибках. Однажды в поле зрения нашей службы оказался некий иностранец Оскар, обучавшийся в военной академии Министерства обороны. Несколько дней он фланировал на плешке и, судя по всему, хотел вступить в контакт с кем-то из купцов. Под видом крупного дельца в игру был введен наш сотрудник.
Чекисту удалось познакомиться с Оскаром. Тот признался, что намерен сбыть большое количество золотых монет, но вел себя крайне осторожно. Договорились совершить сделку. Речь шла о 400 монетах.
Через несколько дней Оскар пришел на встречу с большой кожаной сум кой в нее он рассчитывал сложить деньги. Все в порядке. спросил оперативник. Оскар кивнул.
По заранее намеченному плану наш сотрудник, убедившись, что товар на месте, подал сигнал группе захвата. Их с Оскаром тут же задержали, чтобы изъять контрабанду и возбудить уголовное дело. Однако при обыске никаких монет у Оскара не оказалось. Все поиски были тщетными.
Нам ничего не оставалось делать, как извиниться и отпустить его. Как выяснилось, Оскар явился на встречу не один. В отдалении маячил его сообщник, у которого и находились ценности. Увидев, что Оскар задержан, он моментально скрылся.
Еще одним распространенным видом контрабанды были посылки и ценные бандероли. В тюбики зубной пасты, например, закладывались золотые монеты или валюта. В 1959 году было перехвачено 209 таких посылок. В первом полугодии 60-г.
уже 1131. Аппетиты черного рынка росли не по дням, а по часам. К нам в сети попадало немало дельцов. Но все это была мелкая рыбешка, от которой ничего не зависело.
Мы же охотились на крупных дельцов. И уже очень скоро нашему отделу стали известны имена королей черного рынка, или, как их называли по-другому, рыцарей мелкой наживы. Именно короли были негласными хозяевами рынков. Действовали они с большим размахом, обладали крепкой хваткой.
Взять над ними верх задача не из легких. Основными нашими фигурантами были Ян Рокотов по кличке Ян Косой, Владислав Файбышенко (Владик) и Дмитрий Яковлев (Дим Димыч). Расскажу о каждом. Рокотов свой путь в коммерцию начал еще в школе.
Спекулировал фотопринадлежностями, затем переключился на мелкую фарцовку. Постепенно перестал заниматься скупкой контрабанды лично, одним из первых начал привлекать бегунков, как правило, молодых людей, ищущих легкого заработка. Сам предпочитал оставаться в тени. Рокотов жил на широкую ногу: спал до полудня, обедал и ужинал в ресторанах, толкался на плешке, любил кутить, часто менял любовниц.
При этом по отношению к близким людям был чрезмерно скуп и безразличен. Когда его отец лежал в больнице после ампутации ног, он ни разу не навестил его, дабы не вводить себя в излишние расходы. Официально Рокотов нигде не работал. Окончил только 7 классов, дальше учиться не стал.
Тем не менее всегда носил на лацкане пиджака университетский значок. У меня, любил повторять Ян Косой, есть нечто более существенное изворотливый ум. Его вера в безнаказанность во многом объяснялась тем, что он был агентом УБХСС ГУВД г. Москвы.
Однако вел двойную игру. Рассказывая в своих доне- сениях о людях, замешанных в незначительных сделках, выставляя их как преступников, Рокотов никогда не сдавал прямых сообщников. За долгие годы спекуляции Яну удалось сколотить неплохое состояние. Но валюту и золотые монеты, составлявшие основу его капитала (значительная часть состояния постоянно крутилась), никогда не держал при себе.
Как удалось потом установить, он хранил их в специальном американском чемодане с искусно вмонтированной в него системой сложных замков. Саквояж постоянно блуждал по квартирам его приятелей и любовниц. Иногда он сдавал его в камеру хранения на вокзале. Рокотов оказался довольно находчивым человеком.
Чтобы застраховаться от слежки и прослушивания своих телефонов, он разработал целую систему хитроумных приемов. Как-то раз делец поздней ночью позвонил одному из приятелей и договорился о встрече. Рокотов сказал, что хочет передать ему на хранение чемодан, которым очень дорожит. Напасть же на след чемоданчика мы никак не могли.
Представьте себе наши мучения. С одной стороны, существовала опасность того, что это всего лишь трюк, пустышка, но с другой соблазн завладеть чемоданом был огромен. Времени на раздумье у нас не оставалось. Ночью Рокотов встретился с приятелем и передал кейс.
Вскоре под благовидным предлогом его знакомого задержали. В чемодане лежали. мочалка и кусок банного мыла. Разочарование наше было велико, тем более что Рокотов мгновенно затаился.
Даже одного из арабских офицеров, сделка с которым сулила ему полумиллионную прибыль, он переадресовал своей сообщнице. Впрочем, как показали дальнейшие события, отход Яна от валютных махинаций был лишь временным. Так же, как и Рокотов, 24-летний Владислав Файбышенко начал карьеру крупного валютчика с мелкой фарцовки, которой стал заниматься еще в 1957 году. Хотя Файбышенко был самым молодым среди московских купцов, он не уступал им ни в хватке, ни в масштабах, а нередко даже превосходил.
На след Владика мы напали совершенно случайно. За одним из контрабандистов сирийским офицером, слушателем курсов Выстрел, велось наблюдение. Как-то раз сириец заехал в ресторан Арагви. Пообедав, вышел на улицу в поисках такси.
К тому времени мы уже знали, что он должен совершить валютную сделку с неким Владиком. Поэтому под видом такси сирийцу была подставлена оперативная машина с нашим сотрудником за рулем. Ничего не заподозрив, иностранец и вывел на Файбышенко. Сделку, однако, они не совершили.
Сириец был задержан под благовидным предлогом. В его сумке мы обнаружили 300 золотых десятирублевых монет, 434 доллара и крупную сумму рублей. За Файбышенко стали следить. Наблюдение показало, что сфера его деятельности ограничивается, как правило, одной только плешкой.
К охоте на иностранцев он также привлекал бегунков, но делал это не так широко, как Рокотов. Пользовавшийся широкой известностью среди негативной среды Риги, Львова и Ленинграда, контрабандист Яковлев оказался на скамье подсудимых в 33 года. Он имел университетское образование и учился в аспирантуре Института народного хозяйства имени Плеханова. Яковлев вырос в интеллигентной, обеспеченной семье.
Ему сулили большое будущее. Однако этот импозантный мужчина с хорошими манерами выбрал иной путь. В 1958 году он начал активно заниматься валютным бизнесом и вскоре стал ключевой фигурой на черном рынке. При этом Яковлев действовал очень скрытно.
Понимая, что его телефон могут прослушивать, он подыскал некую Раису У, участницу войны, инвалида второй группы, и предложил ей подзаработать. От Раисы требовалось одно отвечать по телефону, установленному у нее дома, на звонки Яковлеву. Ни о чем не догадываясь, женщина собирала информацию от посредников и бегунков. Каждое утро Дим Ди-мыч набирал номер Раисы и задавал один единственный вопрос: Какой у меня распорядок дня на сегодня.
. Вот как выглядело его расписание на 3 мая 1960 года. В 3 часа тебя ждет в том же месте дядя Сеня, в 4. 30 Ахмет у ресторана Баку, в 5 Алексей возле места работы Иры Беляевой, в 5.
30 Сергей, грузин, у выхода из метро Охотный ряд на улицу Горького, в 6 Женя у касс Большого театра, 6. 30 пока не занято, в 7 грузин Алексей, просил заехать к нему. Выйти на Раису У. нам удалось в ходе наблюдения за актером венского балета на льду, подозреваемым в контрабандной деятельности.
Он звонил по ее номеру и требовал встречи с Дмитрием. Поняв, в какую компанию она попала, женщина без колебаний согласилась нам помогать. Благодаря ей мы установили значительный круг связей Яковлева. К концу 1959 года завершилась первая стадия дела валютчиков.
Мы располагали материалами, которые подтверждали, что именно этой троице Рокотову, Файбышенко и Яковлеву принадлежит главная роль в жизни черного рынка. В основном это были агентурные данные. Так как дело надо было доводить до суда, требовались вещественные доказательства. К тому же мы еще мало знали об их подпольных и иногородних связях.
Еще меньше о тайниках, где хранилась валюта. Однако все эти купцы любили играть с огнем. И очень скоро проиграли. Начну с Рокотова.
ние Яна в ресторане Ленинградского вокзала. В руках у него был объемистый чемодан. За время, что Рокотов сидел в ресторане, мы полностью обновили бригаду наружки. Теперь его пасли молодые женщины.
(Впоследствии он покажет, что это и сбило его с толку. ) Поужинав, Рокотов, явно стараясь раствориться в потоке пассажиров, нырнул в камеру хранения, сдал чемодан и пошел домой, петляя по улицам. Как я уже говорил, замки на чемодане были хитроумные. Тем не менее, оперативники сумели разгадать их секрет и открыли в присутствии понятых кейс.
Там находились валюта, золотые монеты, крупная сумма советских рублей. Решено было оставить у камеры хранения засаду. Прошло несколько дней. Рокотов снова приехал на Комсомольскую площадь, пообедал в ресторане Ярославского вокзала, затем сел в пустой вагон электрички и отправился в сторону Загорска.
На станции Пушкино перед самым отправлением поезда он раздвинул локтями закрывающиеся двери и выскочил на платформу. С величайшими предосторожностями (через Мытищи и ВДНХ) Ян вернулся на вокзал. Убедившись, что слежки за ним нет (а мы действительно ее сняли, опасаясь что Рокотов не придет за чемоданом), он вошел в камеру хранения. Люди, находящиеся там, не вызвали у него подозрений.
Подошла его очередь. Старик-приемщик в массивных очках взял у Рокотова квитанцию и направился искать багаж. Неожиданно у стойки возник мужчина с двумя парами новых лыж. Можно у вас лыжи оставить до вечера.
спросил он у приемщика. Подождите, я занят, ответил старик и протянул Рокотову чемодан. В ту же секунду Ян почувствовал, как его левую руку заломил за спину обладатель лыж. На правую ловко навалился парень, только что мило разговаривавший с молодой девушкой.
Рокотов взревел. Это не мой. Ты что, дед, ослеп. У меня черный был, закричал он.
Но трюк не удался. Перестань ломать комедию, Ян Тимофеевич, раздался голос сотрудника КГБ, дежурившего в камере много дней. В отчаянии Рокотов начал сползать на колени. Его подхватили.
Боже, какой я кретин, застонал он. От волнения купец даже прокусил себе пальцы. Когда Яна доставили на Лубянку, он уже немного пришел в себя. Хочу, чтоб вы знали, заявил Рокотов, сегодня ночью у меня должна состояться встреча с видным иностранным дипломатом.
Мы сговорились совершить крупную валютную сделку. Готов помочь вам изобличить его. В сущности, какая вам польза, что меня закатают в тюрьму. Вам куда выгоднее воспользоваться моими связями в дипкорпусе.
Увидев, что никакие номера не пройдут, Рокотов пришел в замешательство. Он попросил принести ему бумагу и ручку, чтобы изложить правдивые показания, ничего не утаивая. Едва ли не на следующий день после ареста Рокотова источник сообщил нам, что Файбышенко отважился на рискованную операцию. Для совершения сделки в Москву приехал араб, слушатель курсов Выстрел.
На этот раз уйти Владику не удалось. Он был задержан с поличным. При нем оказалось 148 золотых английских фунтов и большая сумма рублей. Несмотря на прямые улики, Файбышенко сознаваться в содеянном отказывался.
Ничего не дал и обыск, проведенный у него на квартире. Обшарив каждый угол, мы не нашли ни цента. Удача пришла к нам в виде сокамерника Владика. Накануне освобождения соседа валютчик попросил его посетить одну пожилую женщину, живущую в районе Серпуховки, и передать, чтобы она не сдавала никому комнату.
Эту комнату Файбышенко долгое время арендовал. С чего бы ему волноваться. подумал я. При обыске комнаты мы нашли там тайник.
В одной из ножек платяного шкафа было спрятано валюты на полмиллиона рублей. По мере того как росло число улик, Файбышенко понял, что путь к отступлению отрезан. Постепенно он стал давать показания. Вскоре Рокотов и Файбышенко предстали перед Московским городским судом, который назначил им максимальное наказание 8 лет лишения свободы каждому.
Валютчики были убиты горем. Знали бы они, что готовит им судьба. Вернемся к Яковлеву. К моменту задержания Файбышенко и Рокотова характер его преступных дел и связи были уже достаточно установлены.
Решили брать Дим Димыча с поличным в момент совершения очередной сделки. Однажды Раиса У, его связная, рассказала, что Яковлеву из Ленинграда звонил некто Павлов, говоривший с иностранным акцентом. Он просил передать, что на имя Дим Димыча отправлена посылка. Сомнений не было Павлов являлся крупным финским контрабандистом.
В отправленной им посылке мы обнаружили десятки входивших тогда в моду золотых дамских часиков, ловко упрятанных в пару резиновых сапог. Вскоре Павлов приехал в Москву. Во время передачи товара Дим Димыч был арестован. Отреагировал на свой арест Яковлев очень спокойно.
Он сразу же сознался во всем и сообщил ряд пенных сведений о каналах контрабанды. Подробно поведал закулисную историю черного рынка. Раскрыл неизвестные нам приемы контрабандистов и валютчиков. Кстати, одновременно с арестом Яковлева наша служба раскрыла еше одно групповое дело крупных московских, тбилисских и бакинских валютчиков.
Как было установлено в ходе расследования, участники группы совершили валютные сделки на общую сумму в 20 миллионов (. ) рублей. В конце 1960 года тогдашний первый секретарь Н. С.
Хрущев был с визитом в Западном Берлине. Распалясь из-за чего-то, упрекнул местные власти в том, что город превратился в грязное болото спекуляции. В ответ кто-то из западников сказал: Такой черной биржи, как ваша московская, нигде в мире нет. .
По возвращении домой Хрущев потребовал от КГБ справку о том, как ведется борьба с валютчиками и контрабандистами. Делать доклад поручили мне. Председатель КГБ при СМ СССР А. Н.
Шелепин всячески инструктировал меня перед встречей. Главное, говорил он, -не увлекайтесь, а спокойно и сжато изложите обстоятельства дела. 31 декабря я отправился в Кремль. Впереди был Новый год, но настроение у меня было далеко не праздничное.
Миссия предстояла сложная. Первую часть доклада, посвященную общим характеристикам черного рынка, Хрущев, однако, воспринял нормально. Время от времени даже бросал оживленные реплики. Но когда речь зашла о деле Рокотова Файбышенко, его словно подменили.
Какое наказание ждет их. спросил первый секретарь. Восемь лет, ответил я. Дело в том, что незадолго до этого Указом Президиума Верховного Совета СССР срок наказания за незаконные валютные операции был увеличен до 15 лет.
Но поскольку Указ приняли уже после ареста купцов, такая мера могла быть применена к ним лишь при условии, что закону будет придана обратная сила. Я попытался объяснить Хрущеву, что это противоречит общепринятой юридической практике, но он меня не слушал. Обожглись на молоке, теперь на воду дуете, раздраженно бросил Хрущев, явно имея в виду политические репрессии прошлых лет. – Высокая кара за содеянное должна образумить, устрашить других.
Иначе это зло приобретет угрожающие для государства размеры. Желая смягчить остроту разговора, Микоян заметил, обращаясь к Хрущеву: – Никита, ты не горячись. Они говорят дело. И вообще, как мне кажется, беда наша не в недостаточной жесткости законодательства, а скорее в отсутствии последовательности и необходимой твердости в исполнении норм закона.
А что мы наблюдаем сейчас. Наказываем и заслуженно преступника, а через год-два без сколько-нибудь достаточных оснований снижаем ему срок. Давайте наконец будем последовательны. А то, что предлагаешь ты, вряд ли оправданно.
Спустя несколько дней состоялся Пленум ЦК КПСС. В своем за ключительном слове Первый секретарь вновь заговорил о деле валютчиков как о примере несовершенства советского законодательства. Требуя повести жесткую борьбу с черным рынком, он ссылался на письмо рабочих ленинградского завода Металлист, выражавших возмущение мягким сроком. Рабочие требовали решительно покончить с чуждыми обществу тенденциями.
Вот что думает рабочий класс об этих выродках. воскликнул Хрущев. И подверг резкой критике Генерального прокурора Р. Руденко за бездействие.
– Руденко здесь. громко спросил Хрущев. – Здесь, откликнулся тот. – Не думайте, что ваша должность пожизненна.
А Горкин здесь. Здесь, ответил Горкин. – Ну, вас-то мы давно знаем как закоренелого либерала. Через несколько дней, будучи в Алма-Ате и выступая на городском митинге, Хрущев снова затронул дело Рокотова.
– Вы читали, раздраженно спрашивал он, какую банду изловили в Москве. И за все это главарям дали по 15 лет. (Речь уже шла о приговоре, который был вынесен Московским городским судом при новом разбирательстве этого дела, проведенном по настоянию Никиты Хрущева. Прим, авт.
) Да за такие приговоры самих судей судить надо. По горячим следам выступления Первого секретаря ЦК КПСС была подготовлена записка в Президиум ЦК с требованием и обоснованием необходимости изменить соответствующую статью Уголовного кодекса РСФСР. В ней предлагалось применять по такого рода делам высшую меру уголовного наказания смертную казнь. Когда текст записки, на которой уже имелась виза Руденко, поступил на подпись Горкину, тот решительно высказался против, заявив, что предлагаемый проект закона напоминает 1937 год.
Однако он, видимо, подвергся такому нажиму сверху, что не смог отстоять свою точку зрения. 1 июля 1961 года Председатель Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнев подписал Указ Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях, допускавший возможность применения смертной казни.
Сразу после этого напуганный Хрущевым Генеральный прокурор СССР Руденко принес протест на мягкость приговора, вынесенного Московским городским судом по делу Рокотова и Файбышенко, а Верховный Суд РСФСР принял дело к разбирательству События развивались стремительно. Заседавший неполных два дня суд при новом разбирательстве приговорил Рокотова и Файбышенко к исключительной мере уголовного наказания расстрелу. И вот что показательно: если первые слушания наделали много шума и привлек ли всеобщее внимание (в зале суда не смогли разместиться все желающие), на этот раз средства массовой информации уклонились от сколько-нибудь подробного освещения процесса. Было решено ограничиться скупым тассовским информационным сообщением.
Вслед за Рокотовым и Файбышенко высшую меру наказания получил и Яковлев. Невероятно, но факт. Руководство КГБ поддержало мое предложение подготовить письмо на имя Генерального Прокурора СССР с просьбой не предавать Яковлева смертной казни. Во-первых, тот признал себя виновным, во-вторых, сообщил множество ценных сведений и тем помог органам.
Кроме того, Яковлев был сильно болен: страдал туберкулезом легких, обострившимся под воздействием наркотиков. Но прокуратура отклонила нашу просьбу. Яковлев был расстрелян. И тогда, и сейчас я считаю, что наказание было слишком суровым.
К сожалению, правосудие не посмело ослушаться воли первого секретаря. А ведь то, за что их поставили к стенке, через 30 лет стало законной валютной операцией. Между прочим, в результате всего этого дела пострадали и совсем невинные люди. Решением столичного горкома партии с работы был снят председатель Мосгорсуда Л.
Громов. Его вина заключалась в мягкости первоначального приговора. Уволили из КГБ и нашего сотрудника, бывшего начальника валютного отдела УБХСС ГУВД г. Москвы Юсупова.
По заявлению Рокотова, Юсупов якобы получал от него взятки. Несмотря на то, что свои слова Рокотов доказать не мог и все оперативные действия его искренность не подтвердили (мы специально организовали им встречу один на один и записали весь разговор), Юсупову было выражено недоверие. До сих пор я испытываю чувство вины перед этим человеком. Впрочем, я отстаивал его как мог.
К сожалению, безуспешно.
Статья взята с: http://www.situation.ru
