Судя по публикациям в СМИ того самого 70-летия -оно целиком состояло из подвигов и победоносных свершений раскрепощенного народа, ведомого к великой и светлой цели непогрешимыми вождями, и – одновременно – из козней, злопыхательств, а то и откровенного гробокопательства жалкого отребья, немедленно и беспощадно искореняемого карающей рукой вооруженного отряда партии. Увы -были на этом долгом историческом пути и посягательства на драгоценные жизни вождей советского народа, строящего под их мудрым руководством коммунизм. Слава богу – не матерых профессионалов, а все каких-то недоумков, до к тому же и обреченных заранее на провал одиночек.
Взять хотя бы покушение на генсека Леонида Брежнева, имевшее место в далеком уже 1969 году. О нем вспоминают свидетели события, оказавшиеся в тот роковой день в самом эпицентре происшествия, едва не закончившегося для батальонного комиссара плачевно. 1969 год, 20 января Михаил Иванов Какой-то серый, промозглый день. Месячный план горит синим пламенем: мне необходимо облучить в подмосковном ядерном центре Обнинске 300 кг образцов материалов на атомном реакторе, а транспорта для их перевозки туда и обратно фирма, как обычно, не предоставляет.
В ответ на мою слезную просьбу помочь и тем самым спасти самое святое – план – главный технолог ОКБ Аркадий Фильштейн кричит на весь 6-этажный лабораторный корпус: – До чего обнаглели. Им лимузин подавай. Я сам в войну на себе противотанковую пушку протащил от Сталинграда до Берлина – и ничего, слава богу, не загнулся. Не члены Политбюро, на электричке доберетесь.
Не сомневаюсь: если бы вместо твоих дурацких образцов были доллары – ты бы еще килограмм 100 запросто прихватил. Аркашка, ясное дело, мерзавец. Но как-никак член парткома, а значит – и наш рулевой. Приходится молча выслушивать эту злостную демагогию.
Тем более что работаю я не в какой-то забегаловке, а на фирме, причастной к созданию системы противоракетной обороны. А тут и отдельский генсек добавил всем нам праздничного настроения: просунул в дверь свою багровую от вечного подпития физиономию и одарил судьбоносным известием. Оказывается, послезавтра всех нас ожидает особо важное спецзадание – встреча на родной земле, в столице, летающих сейчас космонавтов. Как обычно, нашей фирме, крупнейшему оборонному предприятию в Москве, для этого выделено пространство между тремя столбами вдоль проезжей части улицы у Боровицких ворот Кремля.
Суть особо важного задания состоит в том, чтобы, ни в коем случае не опоздав, явиться на место, пооколачиваться несколько часов при любой погоде и в момент проскакивания лимузинов с героями космоса мимо нас прокричать из всех сил Ура. и если успеем – приветливо взмахнуть заблаговременно розданными нам флажками, сжимаемыми в закоченевших руках. Привычное, короче говоря, дело. Тем более что для поддержания в наших телах бодрого духа и тонуса начальством всегда выделяется из стратегических запасов известный всему советскому народу химикат, которого каждый участник спецмероприятия успевает дернуть по стакану и без закуски еще в автобусе, по дороге от расположенной в пригороде фирмы к центру столицы.
1969 год, 21 января Николай Жидков Эти вылазки на встречу космонавтов и всевозможных вождей из братских стран социализма мне определенно нравились. Конечно, не своей рутинной будничностью и полным отсутствием смысла и энтузиазма, а именно ритуальной дозаправкой спиртом на подъезде к Красной площади. По этой части мой начлаб Витя Семенов имеет громадный опыт и всегда в сейфе на работе рядом с партбилетом держит заправленную под пробку канистру наготове. Получается то что надо: заправленного в пищевод стакана хватает как раз на то, чтобы бодро и весело поучаствовать в лишенном былого душевного подъема мероприятии для галочки.
Так бывало раньше, так вышло и на этот раз. Геннадий Прошкин Вышли мы все из автобусов у гостиницы Москва, размялись; разобрали флажки и плакаты, портреты вождей и космонавтов на длинных древках и пошли, не спеша, на свое привычное место у Боровицких ворот. И стали ждать. Передо мной у самой кромки асфальта жмурилась парочка красных командиров из какой-то военной академии и с полдесятка милиционеров, украдкой грызущих семечки либо привычно держащих руки в карманах курток.
Мария Константинова Я обратила внимание на стоявшего рядом со мной милиционера: сплющенная кобура его пистолета была пуста. Что меня страшно поразило: для чего ему кобура, если (в случае чего) стрелять ему все равно будет нечем.. Движимая любопытством, я коснулась рукава его шинели и тихо говорю: – А где же ваше оружие.
А вдруг нападение на вождя – что тогда. Тот на секунду смутился, потом бодро заметил: – А я его, гада, голыми руками удавлю. Как учили..
И он показал мне выразительными жестами, как откручивает голову будущему террористу. Ну-ну. – про себя подумала я. Виктор Семенов Наконец по плотно сжатой толпе прошел шорох: Едут, едут.
Я привстал на цыпочки и увидел, как через каменный мост со стороны кинотеатра Ударник на Кремль от Ленинского проспекта выползла и накатывается на Кремль бесконечная кавалькада черных лимузинов. Черт побери. – подумал я. – Вожди все до единого здесь.
А кто же в эти часы руководит государством.. Ведь американцы именно в этот момент могут нанести ракетно-ядерный удар, а реагировать на него некому..
От такого предположения по моей спине побежали мурашки. Тем временем колонна машин, шелестя шинами, приблизилась к последнему повороту перед въездом в Кремль как раз в том месте, где мы стояли. Зоя Алмазова Когда мимо меня проскочил первый мотоциклист, я боковым зрением заметила, как стоявший слева от меня милиционер вдруг выхватил из-за ворота шинели пистолет и открыл беглый огонь по первому лимузину. Толпа ахнула от неожиданности и разделилась на две примерно равные части: одна часть, не сговариваясь, дружно завалилась на землю, а часть вторая в ужасе шарахнулась прочь от дороги, сбивая с ног всех зазевавшихся.
Возникла свалка, меня в момент сбили с ног бегущие: кто-то наступил мне ногой на живот. Михаил Иванов Услышав выстрелы, я инстинктивно присел на корточки. В голове мелькнуло: Только не бежать. Бегущие – идеальные мишени для стрелков.
Выстрелов было так много, что они воспринимались как одна автоматная очередь. Хотя, конечно, интервалы между отдельными выстрелами были разными; в воздухе висели вопли и стоны. Николай Жидков Милиционер, пригнувшись, стрелял из двух пистолетов, навскидку. Скорее всего – не целясь.
Пули с визгом отскакивали от бронированных стекол и обшивки лимузина, давая рикошет. Мотоциклист, проскочивший мимо меня, завалился влево; колеса его машины, оторвавшись от асфальта, продолжали с визгом вращаться, так как двигатель работал. Из толпы мимо меня к стрелявшему метнулось несколько парней в лыжных куртках на рыбьем меху, в спортивных шапочках и сзади навалились на него, заламывая руки и подбадривая себя дикими воплями. Оперативники.
– только и успел подумать я. Геннадий Прошкин Пальба длилась примерно с полминуты. Длинные членовозы, притормозив было на мгновение от неожиданности всего происходящего, тут же добавили газу и на бешеной скорости один 1 за другим влетели на территорию Кремля. Следовавшие за машинами вождей черные Волги с номенклатурой и генералитетом были в момент отсечены плотной стенкой из военных, штатских и милиции и огромным бесформенным стадом скопились, ударясь друг о друга, на всем пространстве между мостом через Москву-реку и въездом в Кремль.
Сотни сотрудников спецслужб, взявшись за руки, организовали оцепление и стали отжимать нас к дороге. На месте инцидента застыл один лимузин; перед ним слева лежал на боку мотоцикл[с заглохшим мотором, у которого несколько человек, присев на корточки, возилось с лежащим на спине человеком. Вскоре мы, растерянные и раздосадованные случившимся, собрались у своих автобусов; нам было без всяких слов ясно, что произошло покушение, причем скорее всего не на космонавтов, а именно на генсека. Моментально протрезвев, домой ехали молча.
У проходной фирмы секретарь парткома, придя в себя, забегал вдоль колонны автобусов, забарабанил в их окна и срывающимся фальцетом закричал: – Завтра всем до единого быть на фирме. Все местные командировки отменяются. Вы можете понадобиться..
1969 год, 22 января Мария Константинова Вот сегодня как раз главный цирк и начался. Настоящее шапито. Всех, кто вчера участвовал в злополучном мероприятии у Кремля, с самого утра начали по одному таскать на дознание в партком, где вдоль стен за столами сидело человек 15 (в основном незнакомых) сурового вида мужчин. Пришедший окончательно в себя после вчерашнего потрясения генсек Аристархов сегодня, после опохмеления, преобразился и, явно работая на публику, изображал из себя то ли Вышинского, то ли самого Лаврентия Павловича.
Он восседал во главе стола, покрытого кумачом, строил зверские рожи и задавал подозреваемым каверзные вопросы с подвохом: – Знакомы ли вы со стрелявшим. – Встречались ли вы с ним еще когда-нибудь. – Были ли с вами вчера на мероприятии ваши родственники, знакомые, соседи. – Имели ли вы при себе портфель, сумку, пакет.
– Как далеко вы стояли от этого мерзавца. Переговаривались ли с ним до начала стрельбы. – Не заметили ли вы еще чего-нибудь подозрительного. Понимая, что любой звук, кроме твердого Нет.
, таит в себе смертельную угрозу, я мобилизовалась и четко сработала на отбой: ничего, дескать, не видела и не слышала, и ни о чем случившемся понятия не имею. Явно раздосадованный Аристархов нехотя отпустил меня восвояси. Геннадий Прошкин Собеседование с чекистами в парткоме едва не вышло боком нашему завхозу, Зиночке Николаевой. Она возьми да и скажи, что видела, как этот несчастный мент вынимал пистолет из левого кармана шинели.
Аристархов это признание воспринял с великим энтузиазмом и намертво вцепился в несчастную Зиночку: – Так почему же ты, дорогая моя, не ударила этого негодяя по руке. – Да что вы такое говорите. Почему это я должна была нападать на нашего защитника, милиционера. Он же официальное лицо, представитель власти.
– Ты что не видела, что он открыл огонь по вождям. – Какой огонь. Я в военном деле ничего не понимаю. И была уверена, что этот товарищ салютует в честь слетавших космонавтов.
. Услышав такое, сидевшие вдоль стола молчавшие товарищи в штатском, в облике которых без труда угадывались кадровые чекисты, сдержанно заухмылялись. Михаил Иванов Сегодня, в момент, когда инцидент у Кремля уже начал забываться, ему в нашей лаборатории вдруг был придуман уникальный и чисто комедийный оборот. На работу вышла болевшая неделю Надя Косова.
Села, как обычно, на стол шефа, собрала вокруг себя наш здоровый дружный коллектив и непринужденно заметила: – Да, братцы мои. С нашим генсеком можно смело идти в огонь и воду. Вот уж действительно несгибаемый марксист. – Ты это, Надежда, про кого.
– осторожно уточнил Гена Прошкин. – Да про батальонного комиссара, про кого же еще. Про дорогого Леонида Ильича, – отвечала Надя. – Представляете.
. Тот самый, шизанутый мильтон, что напал на него у Кремля, с метрового расстояния всадил в него целую бронебойную обойму между глаз через приоткрытое бронированное стекло – и ему хоть бы что. Все пули -мимо, и только одна, попав генсеку в лоб, дала рикошет и уложила наповал мотоциклиста из почетного эскорта. Мы, все присутствовавшие, онемели от неожиданности.
И только лаборантка Валя Кротова поддержала подругу: -Да, девочки: мне бы такую голову.. Все остальные с минуту молчали, а потом, придя в себя, как-то неестественно захихикали. А в голове у меня мелькнуло: Ну все.
Теперь кто-то из присутствовавших при столь убийственной шутке Нади наверняка ее заложит. К счастью, до этого дело все-таки не дошло: видимо, наш коллектив действительно оказался здоровым. Прошел незаметно месяц, и все центральные газеты сообщили: Бывший военнослужащий Советской Армии, младший лейтенант Ильин признан душевнобольным и направлен на излечение в психиатрическую больницу. 22.
09. 04
Статья взята с: http://www.masterstudio.narod.ru
