Была ли у Сталина своя собственная разведка, снабжавшая его уникальной информацией напрямую, в обход других советских спецслужб? Чтобы хоть немного приоткрыть занавес над этой тайной, я обратился к известному историку спецслужб, писателю Арсену Бениковичу Мартиросяну, в прошлом сотруднику внешней разведки КГБ СССР. Он подтвердил, что такая служба у Сталина безусловно была, и посоветовал мне посмотреть запись своей беседы с писателем Александром Юльевичем Бондаренко, полковником, ветераном газеты «Красная Звезда», сделанную в 2008 году. Беседа оказалась настолько интересной, что я публикую её ниже с некоторыми сокращениями с разрешения Арсена Бениковича.
– У Сталина, – отвечает Арсен Беникович, – были собственные разведка и контрразведка. Между прочим, были с дореволюционных времен. Ведь еще в Закавказском бюро РСДРП он отвечал за партийную разведку и контрразведку…
– Точнее сказать, за «службу безопасности»?
– Да, а это, как вы понимаете, требовало установления определенных связей и с правоохранительными органами Российской империи. Так что у него еще тогда были надежные контакты в жандармерии и полиции. Недаром же некоторые из знакомых ему сотрудников царских спецслужб после революции остались в стране, а другие беспрепятственно выехали за рубеж. И вот дети тех, кто достиг там больших высот, стали агентами «личной разведки».
– Без примера не обойтись…
– Пожалуйста. В свое время Сталин имел дело с гянджинским полицмейстером Сари Имам Кули-оглы Мамедовым, являвшимся агентом большевиков в том регионе. Он отвечал за всю деятельность царской охранки, направленную против большевиков на территории Азербайджана. В ходе Гражданской войны этого полковника никто не тронул, а незадолго до того, как Закавказье стало советским, Сталин побывал там и встречался с ним. В результате этих контактов был обеспечен приход Красной Армии и в Баку, и в Тбилиси.
– Хотите сказать, что именно Сталин обеспечил победу советской власти в Закавказье?
– Не только он! Но и он тоже, в том числе и через свои старые связи. Замечу также, что немалую роль в установлении советской власти в Азербайджане и Грузии сыграл еще и Лаврентий Берия, который по заданию партии внедрился в ряды мусаватистской разведки… Но главное, конечно, что сыграло роль в то время – это, повторю, старые связи Сталина.
– Арсен Беникович, но вы говорили и о детях сотрудников «охранки», которые…
– Именно об этом я и продолжаю рассказ. В 1920 году Сари Имам Кули-оглы Мамедов уехал в Турцию вместе со своим сыном, который впоследствии вошел в ближайшее окружение первого президента Турецкой Республики Кемаля Ататюрка и стал руководителем турецкой военной разведки. Жена же и две дочери Мамедова до начала 30-х гг. спокойно проживали в СССР, откуда в 1931 г. Сари Имам без затруднений забрал их в Турцию. Очевидно, все это и было основой вербовки его сына – Сахида Окули. Он немало потрудился на нас: об этом уже написано, так что говорю совершенно спокойно. Хочу заметить также, что его деятельность сыграла значительную роль в удержании Турции от нападения на нас в 1941 году.
– То есть история «личной разведки» началась еще до октября 1917-го?
– Да, истоки ее уходят в дореволюционные времена. Когда же Сталин стал генеральным секретарем, возглавил партию, то естественно, учитывая обстановку в стране – оппозицию и прочее, он, опираясь на прежний опыт и структуры, стал создавать свою личную спецслужбу в новых условиях и на новых принципах.
– Единолично?
– Не совсем. В числе тех, кто создавал эту спецслужбу, был Амаяк Назаретян – один из секретарей Сталина. Для нее подбирались разные люди, немало было, так сказать, «бывших графьев, князьев» и прочих «бывших», но патриотически настроенных, обладавших колоссальными связями за рубежом. Сталин просто так себе агентуру не подбирал. Особое внимание уделялось интеллекту этих людей, их аналитическим способностям.
– И никакие официальные структуры здесь ни при чем?
– Как сказать? В эту структуру были влиты некоторые сегменты бывшей военной разведки царской России, в частности, через братьев графов Игнатьевых. Главную роль играл Алексей Игнатьев, который впоследствии стал генерал-лейтенантом Советской Армии и был очень близок к Сталину. Вы помните его замечательную книгу «Пятьдесят лет в строю»?
– Конечно.
– Так вот, в руках Алексея и Павла Игнатьевых сохранилась отличная агентурная сеть, которая так и не была раскрыта. Хотя еще до Февральской революции пара его агентов была засвечена небезызвестным Милюковым, случайно подсмотревшим один из докладов братьев Игнатьевых Николаю II. Тем не менее, абсолютное большинство их агентурных сетей, работавших по всей Центральной и Западной Европе, в том числе и по Германии, сохранилось…
– Алексей Алексеевич впоследствии вывез эти материалы в СССР?
– Нет, основные архивы до сих пор хранятся во Франции: Игнатьев сумел так удачно их спрятать, что к ним очень сложно подобраться! В СССР были сконцентрированы только те материалы, которые относились к его работе на Сталина, начиная с 1924 года. Но и они абсолютно недоступны, так как до сих пор неизвестно, где они находятся. Сталинские разведчики умели прятать концы в воду…
– Могущественная, как вы говорите, спецслужба, очень серьезная, как можно понять, агентура, а почему об этом практически никто ничего не знает?
– Потому что подавляющая часть этой деятельности проходила мимо Лубянки. Но, поверьте, было бы просто удивительно, если бы Сталин вел эту деятельность официально, а сотрудников и агентуру брал на учет. У Сталина вообще была привычка, выработанная десятилетиями подпольной работы, кое-что всегда держать в секрете, так сказать, про запас…
Здесь надо правильно все воспринимать. Дело в том, что это нормальная практика всех руководителей больших государств. А нередко и малых тоже. Причем во все времена, эпохи и века. Чтобы было понятней, я примеры далеко искать не буду: ну кто из сотрудников госбезопасности в соответствующие годы знал, что, например, у Андропова есть своя личная разведка, которая работала, в частности, на установление нормальных отношений с Западной Германией?
– А что, разве была такая?
– Вот видите! Этим делом занимался генерал-майор Вячеслав Кеворков (выведенный Юлианом Семёновым в фильме «ТАСС уполномочен заявить…» в образе полковника Славина, которого играет Юрий Соломин – А.В.). Имя его теперь на слуху, он автор нескольких интересных книг, но тогда ведь никто не знал, что он выполняет особо секретные личные поручения Андропова, который, в свою очередь, выполнял указания Брежнева. Никто ни по каким учетам или документам не видел результатов его деятельности. Все документы, которые готовил Кеворков, адресовались только Андропову. В лучшем случае Андропов лично показывал тот или иной документ Брежневу – и все! Никто ведь не знал, как СССР сумел нормализовать отношения с ФРГ и как все дальше развивалось. И не узнали бы, если бы Вячеслав Ервандович уже в наше время не опубликовал свои очень интересные воспоминания. И это всего лишь частный пример из недавнего прошлого.
– И тут я задаю вопрос, который, как понимаю, интересует каждого из наших читателей: а вы лично откуда все это знаете?
– Частично – из литературы, из описаний, частично – от стариков. Ну и что-то установлено сугубо аналитическим путем.
– В одной из книг вы вспоминаете старинного друга своего отца, которого называете Константином Мефодиевичем. Расскажите о нем. Он жив?
– Нет, к сожалению, скончался в середине 1990-х годов – был уже в солидном возрасте. Он был одним из руководящих сотрудников «личной разведки» Сталина. В то время, когда я уже более-менее что-то понимал в этой жизни, он формально числился пенсионером. Открылся же он мне только под конец жизни моего отца, который скончался в 1988 году…
– Простите, а кем был ваш отец?
– При жизни Сталина – его личным юрисконсультом по международно-правовым вопросам сотрудничества с зарубежными компартиями. Вот тогда и произошло его знакомство с Константином Мефодиевичем, потому что иногда справки на эти темы были нужны и сотрудникам личной разведки Сталина. Познакомились, подружились – и так потом по жизни и прошли.
– Понятно. Возвращаемся к Константину Мефодиевичу…
– Зная меня с детства, зная, естественно, что я сотрудник КГБ, он постепенно начал рассказывать о пережитом. Почувствовав опасности пресловутой «перестройки» Горбачева, Константин Мефодиевич стал все более откровенно и подробно рассказывать о своей работе у Сталина. Видимо, не хотел все унести в могилу. Конечно, далеко не сразу он объяснил мне, кто он, что и как делал… Многое вообще не рассказывал и не объяснял, потому что в практике спецслужб есть секреты, что называется, на века… Он мне это все на таких примерах рассказывал, что я просто не мог не поверить. При этом, несмотря на все мои профессиональные навыки, Константин Мефодиевич постоянно «дрессировал» меня на тщательность проработки и анализа информации с тем, чтобы впоследствии я мог восстановить все, что он мне рассказывал, но без ссылок на него…
– Рискну спросить, чем же он в «личной разведке» занимался?
– Он специализировался на проникновении в особо секретные государственные архивы зарубежных стран. Эту работу начали еще до Второй мировой войны. Они, так сказать, «взламывали» эти архивы, получая доступ к наиболее важным документам, – фотографировали, снимали копии. Добытая таким образом информация позволяла осмыслить генезис тех или иных политических процессов в мировой политике на протяжении веков, изнутри и в деталях разобраться в механизмах мировой политики, подлинных взаимоотношениях различных политических и экономически сил, правильно понять движущие мотивы тех или иных их действий.
– Кто ж непосредственно руководил этой тайной спецслужбой Сталина?
– Не знаю. Константин Мефодиевич никогда об этом не говорил, а я чувствовал, что спрашивать не надо.
– Так что, эта сталинская организация вообще не имела сколько-нибудь известных организационных структур?
– Нет, почему же? После войны, например, «личная разведка» частично базировалась в Государственном комитете по управлению имуществом за границей. Кстати, одно время этот комитет возглавлял бывший нарком госбезопасности Всеволод Меркулов. А «личная контрразведка» Сталина находилась под «крышей» Министерства госконтроля, который возглавляли сначала Мехлис, а в 1950-1953 гг. – всё тот же Меркулов. Вы знаете, что сотрудники Госконтроля достаточно жестко держали всех под присмотром и имели право проверять кого угодно – хоть военных, хоть гражданских, хоть низового бухгалтера, хоть директора завода или министра. Думаю, Мехлису очень повезло, что он скончался 13 февраля 1953 года, а потому был торжественно погребен у Кремлевской стены. Меркулова же ждала та же участь, что и Берию.
– Арсен Беникович, если в стране существовали две основные разведки – НКВД-НКГБ и военная, для чего были нужны иные спецслужбы, действующие, скажем так, в том же направлении?
– В тех вопросах, которые стояли перед Советским Союзом с момента его возникновения, а это всегда были вопросы войны и мира, ошибаться было нельзя! Малейшая ошибка могла привести к тому, что нашу державу смели бы к чертям, и все! Поэтому необходимость такой разведки, которая сотрудничала бы с самыми лучшими специалистами, была острейшая… Главным образом для многократной проверки и перепроверки различными способами всей важнейшей информации, не говоря уже о ее добывании.
– С самыми лучшими специалистами – в какой области?
– Разведку может заинтересовать любой вопрос, конечно, в определенное время и при определенных условиях. Так, например, мне известно, что в отдельных случаях для оценки внешнеполитической информации «разведка» Сталина привлекала знаменитого академика Евгения Тарле. Это же был лучший специалист по истории европейских войн, до сих пор считающийся лучшим в мире наполеоноведом! Его знаменитый труд «Наполеон» – шедевр мирового наполеоноведения. К слову сказать, и написан-то он был при активной поддержке Сталина, как непосредственный ответ с советской стороны на выданный Англией в начале 1935 года Гитлеру карт-бланш на агрессию в восточном направлении. Книга ясно напоминала, чем конкретно для Наполеона закончилась агрессия против России. И вот еще что: во время войны Евгений Викторович преподавал в разведшколе НКВД-НКГБ историю международных отношений.
– Даже из этого вашего примера об академике Тарле можно сделать вывод, что какие-то контакты и соприкосновения в разведывательном сообществе неизбежны. Скажите, были ли контакты между Лубянкой и «личной разведкой» Сталина?
– Скорее, было взаимодействие. Насколько я понял из рассказов, в ряде случаев было взаимодействие на уровне нелегальных резидентур. «Личная разведка» располагала такими подразделениями, которые при определенных обстоятельствах могли контактировать с резидентурами Лубянки и военной разведки на уровне резидентов, а при необходимости и с резидентурами Коминтерна. В основном это происходило на германском направлении – в частности, в январе 1933 года разведки сообща контролировали сговор между Францем фон Папеном, Ялмаром Шахтом, германскими банкирами и их англосаксонскими покровителями, и активно пытались ему противодействовать.
– Вы, говоря о «личной разведке» Сталина, упоминали аналогичную службу при Андропове… «Спецслужба главы государства» – это отечественное изобретение?
– Нет, конечно! В истории многих государств подобное не раз имело место. Вспомните хотя бы того же кардинала Ришелье. Со времен прочтения легендарных «Трех мушкетеров» Александра Дюма у нас у всех сложилось к нему весьма негативное отношение. Но это несправедливо: Ришелье был выдающимся государственным деятелем Франции своего времени, обладал редкостной мудростью и знаниями. А они-то, его мудрость и знания, опирались в первую очередь на ту уникальнейшую информацию, которую добывала его личная разведка. Кстати, Дюма вполне недурно описал ее, хотя и растворил эти описания в общем тексте «Трех мушкетеров» и последующих книг. Наш канцлер Бестужев-Рюмин тоже обладал собственной личной разведкой и потому, как правило, выходил победителем во всех тайных политических интригах, особенно во внешней политике. Помните прекрасный киносериал выдающегося кинорежиссера Светланы Дружининой о гардемаринах? Ведь там же четко показаны действия бестужевской личной разведки. Английские короли с давних времен обладают собственной секретной службой…
– До настоящего времени?
– Ну да – именно по этим каналам происходил основной сговор с Гитлером по всем важнейшим проблемам. Кстати, у фюрера со времен партийной деятельности также была личная разведка. И свои личные – нет, не шпионы, а высококлассные агенты стратегического влияния. Он ее никогда не передавал в печально знаменитое Управление имперской безопасности (РСХА). А тот же Черчилль создал свою «личную разведку» еще в 1936 году. Подробных данных об этой организации нет, но в литературе проскальзывает информация, что именно тогда на него вышли представители таинственной организации «Фокус», костяк которой составляли очень влиятельные в Великобритании евреи – представители финансовой олигархии. «Фокус» и создал ему эту разведку, а сэр Уинстон перетащил туда из МИ-6 (британской разведки) и из других ведомств ряд особо квалифицированных специалистов, которые потом снабжали его суперинформацией. Аналогичной личной спецслужбой обладал и Рузвельт, а также его всемогущий министр финансов Генри Моргентау. Так что оснований заявлять, что Россия и в этом случае уникальна, нет.
– Интересно… Но вот мы все время говорим о «личной разведке», а ведь была еще и, как вы сказали, «личная контрразведка». Чем она занималась? Ловила тех же вражеских агентов, что и контрразведывательное управление НКГБ?
– Личная контрразведка Сталина работала по нашей, советской партийно-государственной элите. Что греха таить – далеко не все там были ангелами… Ведь, к примеру, и тогда воровали капитально. Со времен революции и НЭПа у многих наших деятелей капиталы вообще были за рубежом. Так что кое-кого приходилось к ногтю прижимать в прямом, физическом смысле, пока они не обратят в пользу государства свои валютные счета. Надо отдать должное Сталину: очень многих тогда заставили сдать наворованное. Была такая операция «Крест» по возвращению денег – еще с конца 1920-х годов проводилась. Награбили? Извольте вернуть. Частично операция проводилась силами Лубянки, но в большей степени силами личной контрразведки и разведки Сталина.
– Но ведь вопросами коррупции в большей степени занимается милиция…
– А разве у нее это получается? Скажите, почему у нас не эффективна борьба с коррупцией? Почему ничего не могут с ней поделать? Да потому, что все структуры МВД повязаны, и любой их успех в конечном итоге может бумерангом ударить по ним же самим, особенно если они заденут представителей элиты.
– То есть можно считать, что у Сталина был некий вариант даже «финансовой разведки»?
– Не совсем так. «Личная контрразведка» активно работала и по вражеской агентуре. К примеру, та же коррупция всегда идет рука об руку с предательством. И чем выше уровень коррупционера, тем страшнее могут быть последствия его измены. Если, например, внимательно приглядеться к тому же «ленинградскому делу», то нетрудно будет заметить за его кулисами реальный сепаратизм части партийной элиты, угрожавший государственной безопасности Советского Союза. Кстати, удивительным образом совпадавший с тайными планами США по уничтожению Советского Союза, которые были изложены в ныне хорошо известных директивах Совета национальной безопасности США первых послевоенных лет…
– И все-таки, почему этими делами занималась именно «личная контрразведка»?
– Потому что официальная контрразведка так или иначе связана с обществом. Эти люди ведь не отдельно живут и, естественно, подвержены каким-то пристрастиям. А сотрудников личных спецслужб Сталина отбирали сверхтщательно. Поскольку на них возлагалась задача доскональной и беспристрастной проверки информации, полученной по другим каналам. Фактически они выполняли функцию предпоследней инстанции, потому как на основе результатов их деятельности Сталин принимал окончательные решения. К тому же они присягали на верность одному только Сталину, перед которым и несли личную ответственность, в том числе и головой. Если же говорить о качестве этой работы, могу сказать, что здесь было недостаточно обычного правила разведки (контрразведки) о минимум трехкратном подтверждении информации. В «личной службе» Сталина подтверждение должно было быть три раза по три. Только в этом случае он начинал – только начинал! – с доверием относиться к полученной информации.
– А как это можно реально представить?
– В качестве примера могу сослаться на малоизвестный, если вообще известный пример на очень широко муссируемую тему. Уж сколько десятилетий антисталинская пропаганда эксплуатирует «дело врачей», особенно его еврейский аспект. Нужно сказать, что Сталин прекрасно знал о решении сессии совета НАТО способствовать разжиганию антисемитизма в странах Восточной Европы и СССР. Эта информация была добыта разведкой в конце 1952 года. Сталин предложил своей контрразведке подобрать несколько лиц из числа уволенных сотрудников госбезопасности. Ему были представлены кандидатуры В. Зайчикова, П. Колобанова и Н. Месяцева. О первых двух ничего не известно, кроме фамилий, а вот третий в 1943-1945 гг. был начальником следственной части ОКР «СМЕРШ» 5-й гвардейской армии. Именно этим трем лицам Сталин и поручил по каналам личной контрразведки осуществить дополнительную, всестороннюю и очень тщательную проверку «дела врачей» и доложить свои выводы. Причем поручил порознь, чтобы иметь три варианта результатов такой проверки и соответственно три варианта выводов. Личная же контрразведка Сталина осуществляла лишь оперативное прикрытие этих людей, не вмешиваясь в их действия. А параллельно шла работа и по каналам Лубянки и партийного аппарата. То есть Сталин хотел досконально выяснить, кто злонамеренно и фактически в интересах НАТО разжигал пожар антисемитизма в стране. Но довести задуманное дело до конца Сталин уже не успел… Напомню: «дело врачей» набрало обороты, когда Н.С. Хрущев курировал органы госбезопасности по партийной линии.
– Личная разведка Сталина имела свои каналы получения информации?
– Конечно. Эти каналы никогда не имели отношения ни к Коминтерну, ни к компартиям… В основном использовались агентурные связи внутри деловой, финансовой и политической элиты – среди людей, которые были далеки от советских, а тем более коминтерновских дел. Агентура была именно там – в элите.
– Почему вы так уверены?
– Потому, что уровень информированности был просто невероятный! Я даже представить себе не мог, что такие вещи могли быть известны советскому руководству сталинского периода… Кстати, как я понимаю, именно этим и объясняется непонятное для окружения поведение Сталина в какие-то определенные моменты.
– Например?
– Самый хрестоматийный пример – поведение Сталина накануне начала Великой Отечественной войны. Известно, что до 24 мая 1941 года он вел себя относительно спокойно, хотя и разрешил переброску армий к западным границам из глубины страны. И вдруг 24 мая Сталин произносит на Политбюро: «В ближайшее время мы подвергнемся внезапному нападению со стороны Германии!» Да еще и открыто говорит, что этим делом дирижируют Англия и США. Заявление прозвучало на заседании расширенного состава Политбюро – при Тимошенко, Жукове и прочих. После этого последовали команды в округа, и началось движение… С одной стороны, причина такого заявления кроется в том, что незадолго до этого разведка НКГБ доложила Сталину строго документальные данные о том, что с 22 мая график воинских перевозок вермахта переводится в режим максимального уплотнения. Так на языке германского генштаба назывался график отсчета времени «Х». Естественно, что последовала проверка по каналам «личной разведки». И когда та тоже подтвердила этот факт, Сталин и произнес на Политбюро те самые слова.
– По-моему, у нас принято считать, что Сталин был спокоен вплоть до 22 июня, верил Гитлеру и больше всего боялся провокаций…
– Чтобы говорить на эту тему компетентно, назовем двух агентов «личной разведки» – Ольгу Константиновну Чехову (кинозвезду Третьего рейха, любимую актрису Гитлера – А.В.) и графа Сергея Алексеевича Вронского (который работал в ставке Гитлера в дезинформационном отделе, исполняя параллельно функции астролога – А.В.)
– Знаменитого астролога?
– Да, именно его. Судя по всему, он был завербован по каналам Коминтерна, на что указывает присутствие рядом с ним в молодые годы знаменитого латышского писателя Вилиса Лациса, который занимался тогда больше коминтерновской деятельностью, нежели литературной. К Вронскому присматривались, проверяли, а потом он был передан на связь в «личную разведку» Сталина. И вот в 1938 году он получил информацию, которая свидетельствовала о том, что Гитлеру открыто рекомендуют напасть на СССР весной 1941 года.
– Откуда же пришли такие сведения?
– 15 марта 1938 года в старинном замке Вартбург прошло совещание самых именитых астрологов Третьего рейха. Так вот, во время этой конференции астрологи и выработали рекомендацию Гитлеру напасть на Советский Союз не позднее весны 1941 года.
– Известно, что фюрер прислушивался к подобным рекомендациям…
– Не только он. Вронский сообщал, что составлял какие-то астрологические прогнозы для Гесса, и тот на базе этих прогнозов решил совершить полет в Англию, дабы согласовать с ней вопрос о нападении на СССР. В то время Гесс был единственным в рейхе руководителем высшего ранга, который имел право принимать решения общегосударственного характера от имени фюрера. К тому же он единственный знал точную дату нападения на СССР задолго до того, как она была озвучена Гитлером. До 30 апреля 1941 года этого не знали ни германский генеральный штаб, ни его оперативное управление. Официально же на бумаге дата 22 июня была отражена только 10 июня, а в войска была передана 12 июня, когда англичане уже более месяца возились с Гессом…
– Как вы думаете, Сталин знал о неотвратимости войны?
– Безусловно. Ну вот смотрите: апрель 1941-го, началась первая фаза переброски наших войск к западным границам. В апреле то и дело всплывает дата: 15 мая… 15 мая… 15 мая… Никакой реакции! Вечером 10 мая на английскую территорию вдруг сваливается Гесс. А 13 мая Сталин «вдруг» дает команду на выведение следующей группировки войск в сторону границы. Откуда он мог получить информацию? Только из ближайшего окружения Гитлера и из Англии – от своей «личной разведки». Точно так же произошло и с директивой от 12 июня о выдвижении дивизий приграничных округов в сторону границы.
– Сталин пытался разобраться в причинах трагедии 22 июня?
– Да, расследование шло всю войну, начиная с самого первого ее дня, и было завершено только в конце 1952 года. Перед теми генералами, которые были в приграничных округах и уцелели, Верховный поставил ряд вопросов, свидетельствующих о том, что он всерьез подозревал предательство. Внезапности нападения в обычном понимании не было, эта формулировка была придумана в свое время для того, чтобы взвалить вину за поражение в начале войны на Сталина и оправдать просчеты высшего военного командования в этот период.
– Из ваших слов можно прийти к выводу, что трагедия 22 июня – результат не просто ошибок высшего военного командования…
– Так ставить вопрос и тем более категорически утверждать что-то подобное я не стану – это за пределами моей компетенции. Но, как у любого историка-исследователя, у меня есть право обратить внимание на некоторые важные моменты. 18 июня 1941 года Сталин приказал привести войска первого стратегического эшелона в полную боевую готовность. Однако эта директива Генштаба, санкционированная Сталиным, оказалась невыполненной. Во всяком случае далеко не везде выполненной, тем более в полном объеме!
– Кстати, расследованием причин трагедии 1941-го как раз и занималась «личная контрразведка» Сталина?
– Скорее всего так… Но и она опиралась на информацию особых отделов, а затем и «СМЕРШ». По документам видно, что эта работа шла непрерывно…28 июня стало известно о взятии гитлеровцами Минска. Кстати, Сталин узнал об этом из сообщений иностранных радиостанций, а не из Генштаба, а также о катастрофическом разгроме войск Западного фронта, который, по сути-то, рухнул менее чем за неделю боев. А это было самое опасное направление удара вермахта, потому как это самая короткая дорога к столице: Минск – Смоленск – Москва.
– Эта дорога была истоптана многими потенциальными завоевателями. Получилось, что советское командование словно бы игнорировало в своих планах этот вариант гитлеровской агрессии. Что же предпринял Сталин?
– Сталин пришел к выводу о явной неспособности высшего военного командования организовать достойный отпор агрессору. В такой ситуации необходимо было коренным образом и немедленно менять всю структуру государственного и военного управления в целях максимальной концентрации власти в едином государственном органе. Иначе было бы невозможно мобилизовать все силы и ресурсы для отпора врагу. В результате было разработано положение о Государственном Комитете Обороны, которое уже 30 июня было опубликовано. До этого 29 июня Сталин завершил разработку и подписал директиву Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей о развертывании партизанского движения.
– Арсен Беникович, историкам известно, что далеко не все «судьбоносные» решения оформляются документально. Однако даже самая секретная и могущественная организация не в силах полностью скрыть документальные следы своей деятельности. Существуют ли архивы той самой «личной службы», о которой мы вели речь?
– Насколько я знаю, они были. Один документ я имел честь видеть сам – буквально в течение часа, под непосредственным надзором Константина Мефодиевича, о котором я говорил выше. Это был глобальный историко-геополитический анализ причин многовекового противостояния между Западом и Россией. Наиболее полно он отражен в моей книге «Кто привел войну в СССР?» В самом документе все было показано на таких примерах, которые я ни при каких обстоятельствах назвать не могу.
– Где этот архив сейчас?
– Не могу знать. Есть, очевидно, какие-то хранители, но где, кто, что – мне этого никогда не говорили. А документы там, насколько я понимаю, интересные!.. По целому ряду косвенных признаков могу сказать, что они свидетельствовали о выходах сталинской «личной разведки» на высшие круги и закулисные силы Европы и мира… Занимаясь историческими исследованиями, я неоднократно поражался, насколько детально Сталин знал механику различных политических событий, действующих на мировой арене сил, и тому, насколько его действия отличались исключительной выверенностью. Это могло быть следствием только глубочайшего знания. Он ведь буквально за горло держал очень многих – и они ничего сделать не могли ни против самого Сталина, ни против нашей страны. Они его просто боялись, в прямом смысле слова! Как в свое время английский король Георг I боялся Петра Великого.
– Какова же дальнейшая судьба «личной разведки»? Досталась «в наследство» Хрущеву, как-то трансформировалась?
– Нет, она существовала вплоть до смерти Сталина, а потом… исчезла. Ее сотрудники занялись кто чем. Кто стал писателем, кто исследователем, естественно, помалкивая о своем прошлом… А что, разве ушедшие в запас сотрудники органов госбезопасности всем известны? Точно так же и здесь.
– Не может ли помочь отыскать этих людей, скажем, журнал посещения кремлевского кабинета Сталина? Думается, Иосиф Виссарионович мог и там общаться с какими-то своими агентами?
– Не может. Там же не все фиксировалось – только официальные лица, а неофициальные не фиксировались. Да и не ходили они в Кремль. Для этого существовали более конспиративные места встреч, а Сталин был мастером по этой части…
