Гипотеза о том, что человек, назвавшийся при аресте 22 мая 1945 года рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером и покончивший с собой на следующий день во время допроса, был самозванцем, не имеет под собой веских оснований. Так считает писатель и историк Второй мировой войны Елена РЖЕВСКАЯ, лично участвовавшая в мае 1945 года в поисках останков главных нацистских преступников, в частности Гитлера.
 |
| Елена РЖЕВСКАЯ |
Ржевская уверена: Гиммлер погиб в мае 1945-го, а не ушел, подобно многим преступникам, под чужим именем по «крысиной тропе» из Германии куда-нибудь в Южную Америку, под крыло одного из тогдашних профашистских режимов. По мнению Ржевской, главный аргумент в пользу «канонической» версии гибели рейхсфюрера СС – то обстоятельство, что на Нюрнбергском процессе его имя не фигурировало в списке разыскиваемых. В случае малейших сомнений в смерти Гиммлера союзники продолжали бы его розыски до последнего, как это было с нацистскими преступниками куда менее высокого ранга.
Анализируя конкретные положения публикации «Тень Гиммлера» в «Совершенно секретно», № 5/2002, Елена Моисеевна вспомнила, что ее начальник по поисково-идентификационной группе полковник Горбушин лично присутствовал при опознании трупа Гиммлера. Однако в деталях он об этом не рассказывал, ограничившись кратким: «Мы были приглашены на опознание трупа Гиммлера».
Ржевская категорически отрицает, что у Горбушина или у кого-то из советских офицеров, занимавшихся опознанием трупов Гитлера и Евы Браун, были «рентгеновские снимки зубов Гиммлера и его медицинская карта». Лейтенант Ржевская сама входила в эту крайне немногочисленную группу, которую на этом этапе, кроме нее, составляли еще двое – полковник Горбушин и майор Быстров. По ее словам, гиммлеровские бумаги их и не интересовали, так как целью поисков были исключительно медицинские документы, связанные с Гитлером.
Здесь и заключается самое интересное. Труп Гитлера, вспоминает Елена Ржевская, был стопроцентно идентифицирован по его зубам – поисковой группе чудом удалось найти 9 мая в разрушенном Берлине Кете Хейзерманн, асссистентку профессора Блашке, личного дантиста Гитлера. Это та самая Кете Хейзерманн, которая фигурирует и в нашем повествовании: именно на основании ее свидетельства автор книги «Странная смерть Генриха Гиммлера» Хью Томас пришел к выводу, что человек, покончивший с собой 23 мая 1945 года в лагере в Бремерверде, не Гиммлер.
Хейзерманн, рассказала Ржевская, действительно была блестящим профессионалом. Она и с неопровержимой точностью засвидетельствовала идентичность представленного ей «вещдока» зубам своего высокопоставленного пациента, которые она неоднократно помогала врачевать. «Я считала, что Кете заслуживает ордена», – говорит Ржевская. Вместо ордена победители наградили Кете Хейзерманн десятью годами тюрьмы. Через много лет после ее возвращения в Германию английский патологоанатом Хью Томас разыскал Хейзерманн. В предъявленном ей стоматологическом протоколе и схеме челюстей человека, покончившего с собой 23 мая 1945 года на допросе в лагере близ Бремерверде, Кете, как сказано в нашей публикации, категорически отказалась признать зубы рейхсфюрера СС.
Казалось бы, своим безошибочным опознанием гитлеровских зубов Хейзерманн заслужила право считаться непререкаемым авторитетом в такой специфической области, как челюстная анатомия высших нацистских преступников (все они лечили зубы в кабинете профессора Блашке). Однако Елена Ржевская считает, что случай с зубами Гиммлера – не чета гитлеровскому. Их опознание происходило через много лет после событий, по рисунку, а не по настоящим челюстям. К тому же сам Гиммлер, отличавшийся здоровыми зубами, был куда более редким посетителем кабинета доктора Блашке, нежели Гитлер, и вряд ли, считает Ржевская, Хейзерманн могла так досконально знать его зубы, как она знала гитлеровские.
При всей уязвимости новой гипотезы судьбы рейхсфюрера СС бесспорно одно. Сомнениями – иногда плодотворными, иногда праздными – окружены официальные версии едва ли не всех сколько-нибудь значимых событий Второй мировой войны. В ее истории нагромождено столько домыслов и вымыслов, спекуляций и откровенной лжи, столько раз все было «отредактировано» в угоду идеологической конъюнктуре, столько было проведено «ревизий» событий, фактов и статистических данных, что требовать безусловного доверия к официальной историографии – отечественной или западной – невозможно.
Это ни в малейшей степени не бросает тени на тех, кто, подобно Ржевской, занимался честными изысканиями. Наоборот, придает этим изысканиям дополнительное измерение Поступка. Но куда деться от того факта, что свои свидетельства – очевидца, присутствовавшего при опознании трупов Гитлера и Евы Браун и имевшего в своем распоряжении неопровержимые доказательства самоубийства фюрера, – Ржевской удалось полностью опубликовать лишь в год 20-летия Победы. А до этого – непонятно, с каким расчетом – публику два десятилетия держали в неведении, напуская искусственный туман вокруг обстоятельств смерти Гитлера и сея сомнения в самом факте этой смерти. Да что там публику: свидетельство Ржевской стало откровением для маршала Жукова, которого в свое время Сталин не счел нужным поставить в известность о том, что трупы Гитлера и Евы Браун обнаружены и со стопроцентной достоверностью идентифицированы. Как вспоминает Ржевская, Жуков позвонил ей после публикации ее мемуаров и при личной встрече рассказал, что Сталин не просто скрыл от него факт обнаружения останков Гитлера, но еще и спрашивал в июне 1945 года: «Где же Гитлер?»
Ржевская рассказывает, как руководитель поисково-идентификационной группы полковник Горбушин был вызван в мае 1945 года из Берлина в Москву для доклада Сталину и несколько дней провел безвыходно в гостинице, ожидая звонка из Кремля. В конце концов его вызвал Абакумов и сообщил, что необходимость в личном докладе Горбушина отпала: Сталин с материалами по делу о самоубийстве Гитлера ознакомился и признал их достоверными. Но вывод вождь сделал такой: «Оглашать результаты экспертизы не будем. Капиталистическое окружение остается».
Зачем это было нужно Сталину? Чтобы пугать «капиталистическое окружение» тенью Гитлера? Или, может быть, он подсознательно боялся раскрыть неприглядную и поучительную картину смерти диктатора и поэтому запретил выдать союзникам и миру неопровержимые доказательства самоубийства Гитлера, как когда-то запретил показывать в СССР сатиру на фюрера – чаплинского «Диктатора»? Чужая душа – потемки, а когда речь идет о Сталине, то не потемки даже, а беспросветная тьма.
И стоит ли удивляться после всего этого, что ревизия событий Второй мировой продолжается до сих пор?
