Время действия — первый год аспирантуры, февраль 1971-го, раздача тем реферата по философии. Препод кондовый “марксист”, темы по философии естествознания запрещены: “Буду я ваши трали-вали с непонятными терминами читать”. Жене досталась “Критика теории конвергенции Дж. Гэлбрейта”. Жена человек добросовестный, набрала в библиотеке тома “Вопросов философии” и еще кой-чего, критики дохрена, а вот чего критикуют — непонятно, а в том аспекте, что ей указан, непонятно чего энтот Гэлбрейт имел в виду. В-общем, тоска. И тут в Ленинке в каталоге нахожу карточку на русский перевод Гэлбрейта. Заказываю с утра, где-то к после обеда проходит ответ: “Извините, вышла ошибка в каталоге, книга в Спецхране” и не выдается. На вопрос, а как прочитать ее в Спецхране, ответ с ухмылкой: “А Вы получите сперва туда пропуск”, я дотошен и уже почти с издевкой ответ: “Пусть в вашем институте напишут письмо, что это вам нужно”.
Теперь место действия один из Средмашевских институтов и секретарь директора, назовем ее Таня. Одновременно она секретарь кафедры МФТИ при этом институте. Я к ней. Она спрашивает: “Зачем тебе?”. Говорю почти правду: “В журнале “Штерн” статья об опытах Вебера по гравитационным волнам, хочу ее прочитать”. Статья таки такая была. Таня: “На полгода хватит?”. Я: “Хватит, но давай заодно и на жену”. Мелкая тонкость: и я и жена были аспирантами Физтеха, а вовсе не в этой средмашевской конторе . Через день Таня видит меня в коридоре и кричит: “Так забери письмо-то”. На бланке, с гербовой печатью (молва гласила, что второстепенные бумаги она сам за директора смело подписывала). Поехали в Ленинку, выписали нам полугодичный пропуск, был этот Спецхран на высоком этаже, ход мимо вахтера с хорошей выправкой, и запрошенную литературу там приносили за 10-15 минут. Жена села за Гэлбрейта, а я с разбежавшимися глазами начал с “Несвоевременных мыслей” Горького и “Окаянных дней” Бунина.
В Спецхране этом были переводы всего немыслимого, с грифами: “Для секретарей обкомов и выше” и тому подобное. У Гэлбрейта гриф был такой. Жена увлеченно читал и конспектировала Гэлбрейта, а я все пытался умерить свой аппетит, так как боялся, что вся прочитанная мной антисоветчина будет зарегистриpована и за этот список меня притянут к ответу.
Собственно мой реферат был малоинтересен, а жена накатала труд в под сорок страниц, цитиpуя обильно не только Гэлбрейта, но еще две-три подходящих по тематике книг. Я получил за реферат ожидаемые “4”, а на жену препод прямо окрысился и сказал, что еле-еле ставит ей “3”, так как она где-то свой реферат списала. Жена возразила, что это все ее работа, на что на нее просто рявкнули: “Ты не могла это сама написать, так как У МЕНЯ доступа к этой литературе нет!”. Жена открыла рот, но тут же прикусила язык, чтобы вдруг не было разбирательства, как же она в Спецхран попала.
Кстати, в этом Спецхране зал был не такой и маленький, почти всегда битком, и посетители друг друга в упор не видели — не помню, чтобы кто другому слово сказал.
Вот так учили общественным наукам: уверенно критиковать то, чего сам не читал и прочитать не сможешь.
