Никто не спорит, что партийно-советская бюрократия воровала, но до того, чтобы разворовать все, на это ума не хватало. И точкой уязвимости номер один для СССР стал компромат на чиновников. Ю. Андропов дал одному из своих генералов инструкцию: «Собирай по капельке все, что касается борьбы с коррупцией» (Цит. по: [Кеворков В.Е. Генерал Бояров. М.: Коллекция «Совершенно секретно», 2003. С.36 — 37]). Это только со стороны, непосвященным в замысел людям кажется, что они сделали какое-то благое дело, процесс с коррупцией был так далеко запущен ранее, что всякое мероприятие по его искоренению было обречено на гибель всего организма в целом: «Меня за руку как прокурора никто не хватал и не говорил: «Этих людей трогать нельзя». Тогда была политическая воля у первых лиц государства — наводить в стране порядок! Не было препятствий арестовать премьера или члена правительства, секретаря обкома, горкома, секретаря ЦК и прочее, если действительно имелись доказательства их вины» [Илюхин В.И. Коррупция вчера и сегодня. // Завтра. 2001, июль. №29. С.5].
Не все, конечно же, было так просто. У chekistov, которым дали команду «Фас!» были и противники, которые так просто не сдались: «На пути московских оперативно-следственных бригад намертво встали сросшиеся с мафией местные партийные и чекистские структуры. Местные чекисты боялись собственных вождей больше, чем московских, и Андропов вынужден был это признать. Далеко не все обстоятельства просчитали его аналитики. Посланные им туда чекисты сразу же вляпались в подстроенные ловушки. Одного «неожиданно» схватили в автомобиле, где у него в присутствии понятых был «обнаружен» «дипломат», набитый деньгами. Заявление от взяткодателя уже было готово. Другого обвинили в попытке изнасилования несовершеннолетней. Третьего — после какого-то обеда увезли в больницу, где едва откачали. А несколько следователей вообще пропали. Высокие должностные лица, на которых рассчитывал Андропов в своей атаке на среднеазиатскую номенклатуру, расплываясь в елейных улыбках, демонстрируя полное непонимание того, чего от них хотят: разве мы не платим бакшиш в Москву «большому брату» точно и аккуратно? Или «большому брату» мало?» [Яковлев А.Н. Время Андропова. // Аргументы и факты. 2000, май. №19. С.5]
Председатель КГБ Узбекистана генерал Мелкумов выступил с развернутой информацией о коррупции на совещании в 1981 году. Однако, был отправлен в ЧССР.
Область специфических противоречий:
межведомственная война
Когда говорят о разведке в целом — во всех странах и во все времена, выделяют, что происходят «Невидимые непосвященному жесточайшие противоречия, непрерывная конкуренция, непрекращающаяся борьба, плетущиеся интриги между различными структурными составляющими государственной машины проистекают на нескольких видимых уровнях, в числе которых: внешняя разведка — парламент; внешняя разведка — ведомство иностранных дел; внешняя разведка — средства массовой информации; внешняя разведка — военная разведка; внешняя разведка — орган технической разведки; внешняя разведка — контрразведка; разведка и контрразведка — политическая полиция. История спецслужб наполнена драматическими примерами открытых и подковерных конфликтов, завершившихся как поглощением одной спецслужбы другой, так и кровью их руководителей, внутриполитическими кризисамии скандалами в средствах массовой информации, как следствие выноса сора из избы. Немецко-фашистские Абвер Канариса и внешнеполитическая разведка Шелленберга, израильские Моссад и Аман, советские КГБ и ГРУ, КГБ — МВД, американские ЦРУ и ФБР, английские МИ-5 и МИ-6… — одновременно партнеры и конкуренты в играх без правил. Сколько времени и сил отрывается на борьбу друг с другом вместо взаимноскоординированной работы непосредственно по угрозам безопасности государства? И какой процент эта борьба занимает в общем объеме временных затрат спецслужб?
Между тем в основе своей эта конкуренция предполагает:
борьбу за монополию на информацию, поставляемую в высшие органы военно-политического руководства страны и принятие по этой информации политических решений;
ревностное соперничество между поставщиками информации;
удержание и сохранение своих ролевых функциональных позиций, формирование и закрепление значимости роли и места спецслужбы в системе государственного механизма как в глазах высших органов власти, так и общественного мнения; в какой-то мере это можно назвать и оправданием своего существования;
борьбу за финансирование» [Шаваев А.Г., Лекарев С.В. Разведка и контрразведка. Фрагменты мирового опыта истории и теории. М.: БДЦ — пресс, 2003. С.64].
Конечно же, идеологам с их единственным в голове (или что у них там под шляпой?) подходом к противоречиям — классовым, этого не понять. Но на Западе эти вопросы внимательно отслеживались людьми из разведок и «прослойки». Так, в специально изданной книге на тему внутренних противоречий в СССР [Interest Groups in Soviet Politics. / Ed. Skilling G.H., Griffiths F. Princeton (NJ): Princeton Univ. Press, 1973], среди поиска противоречий между сформировавшимися лагерями аппаратчики (Party Apparatchiki); военные (Military); директорат (Indastrial Managers); экономисты (Economists); юристы (Jurists) и даже…писатели (Writers), был выделен и лагерь чекистов (Security Police).
Однако, мы должны вернуться к нашей теме. У КГБ имелось несколько точек высоко вероятных конфликтов с другими участниками игры. Один круг противоречий: партия, которая имеет формальное право вмешиваться во многие дела chekistov; второй круг противоречий: сильная, хотя и недалекая армия, ряды которой будет в процессе перестройки смешаны так, что будут скованы направленность их действий и их мощь обернется против самих же обладателей; третий круг противоречий: националисты (в том числе русские), сектанты и проч., литераторы и другие люди из искусства, церковь, диссидентствующая интеллигенция — их сильная сторона в том, что они являются властителями дум и чаяний народов, с помощью пятой линии они будут использованы и отброшены. Есть и еще некие группировки, где КГБ; отказники — посредник ОВИР МВД, но все понимают, что за ним стоит КГБ; пресса, жаждавшая свободы критики — им противостоят идеологи из партаппарата и цензура, но все понимают, что за ним стоит КГБ. Криминогенный мир сталкивается с МВД и Прокуратурой, но серьезными делами занимаются в КГБ. КГБ любит прятаться за посредниками, и старается их вовлечь в свои игры. И чем больше сталкивают советских граждан, тем лучше. Как внутри страны, так и за границей: это касается как через разовые мероприятия: туристические и командировочные поездки, так и при постоянном пребывании: дипломаты, внешнеторговцы, строители и проч.
Было четыре основных конкурента: ЦК, МИД, МВД, ГРУ. ЦК — формально сильно, но если использовать методы вовлечения, успокоения, то при слабом контроле можно считать, что руки у тебя развязаны. МИД — противоречия могут быть за границей, но в каждом посольстве множество офицеров безопасности и резидентура, которые успевают присматривать за послами. МВД — конкурент номер один внутри страны, но на него идет постоянный сбор информации. ГРУ сильно ограничен во внутренних делах. Таковы на самом деле были позднесоветские «производственные силы и производственные отношения», если пользоваться коммунистическими штампами. Арбитраж в это дело не звали, да и вряд ли бы он помог. Наконец в KGB появляется само опасное понятие «внутренняя разведка», которое выдает то, что на свою же страну будут смотреть как на место пребывания.
Спецслужба с такой установкой будет неминуемо чувствовать себя оторгнутой от остальной материнской системы, и заставит работать либо на внешний мир, либо на самое себя — что одинаково прискорбно. А учитывая масштаб деятельности — «При Андропове значительно расширились масштабы деятельности органов безопасности (…) Решения по вопросам, отнесенным к компетенции КГБ, стали обязательными для исполнения всеми учреждениями страны» [Верой и правдой. ФСБ. Страницы истории. Ярославль: Нюанс, 2001. С.402] — и во все прискорбно. Вмешательство же во все дела было легко оправдано: существует возможность Запада через идеологическую диверсию проникнуть во внутренние дела СССР. «В связи с проблемой организации борьбы с идеологической диверсией хочу затронуть еще один вопрос, которому Ю.В. Андропов придавал большое значение. Он понимал, что под влиянием западной пропаганды, вследствие имевшихся различного рода внутренних неустроенностей (…) в отдельных слоях, группах общества могут возникать негативные социальные процессы. Кое-кто считает, что такие процессы не являются предметом деятельности органов КГБ, ими должны заниматься соответствующие партийные, советские, профсоюзные и иные органы отраслевого государственного управления. С формальной точки зрения это, наверное, так и должно быть. Но, говорил Юрий Владимирович, мы должны в этом вопросе видеть и наш, чекистский аспект работы. (…) Достоверно установлено, что большой интерес проявляют к негативным социальным процессам спецслужбы противника, уже были факты, когда к таким процессам они подстраивались напрямую, пытаясь направить их в нужное для них русло. (…) На этот аспект деятельности Юрий Владимирович обращал внимание десятки и сотни раз. он много говорил: мы все сидим в одной лодке, поэтому нельзя ее раскачивать, она может опрокинуться. (…) Беседуя с руководителями местных органов КГБ, он всегда ставил перед ними задачу: посмотрите, что в вашей республике, крае, области делается в решении проблемы конверсии оборонных предприятий, какие новые товары потребления и конкретно на каких заводах, фабриках начали производить, как идут дела в строительстве жилья для народа, какие меры принимаются для повышения товаропроизводства в сельском хозяйстве. Он говорил: вы должны опираться на партийные органы, но не забывайте, что и сами являетесь членами бюро партийных комитетов и депутатами советов депутатов трудящихся, поэтому будьте в гуще народа, как можно больше бывайте на предприятиях, в колхозах, совхозах, беседуйте с руководителями и простыми труженниками, острее ставьте необходимые для решения вопросы, побольше предъявляйте требований к нерадивым, бескомпромиссно подходите к бесхозяйственности и расточительству» [Команда Андропова. М.: Русь, 2005. С.32 — 33, 39].
Комитетчики старались выделиться отдельно, и оттуда, с высоты своего положения, задавать тон всей работе. Особенно это касалось т.н. смежников: ГРУ, военных, дипломатов. Так, например, начальник представительства КГБ в Афганистане Виктор Николаевич Спольников «… возглавляя резидентуру в Кабуле, он отстаивал идею координации действий представительств советских силовых министерств в Афганистане. Причина? Вот только один пример: генерал из Министерства обороны, предположим, называет в рапортах в Москву количество вооруженных формирований афганских моджахедов что-то около пятисот, МВД — восемьсот, МИД — одну тысячу, а КГБ — тысячу пятьсот. Кто из них прав? Убежден, что КГБ. Почему? Министерство обороны было просто зациклено на снижении цифр, поскольку из Москвы немедленно спросят: «А на кой хрен мы держим этот ограниченный контингент, если количество вооруженных формирований с каждым годом не уменьшается, а увеличивается?» Следовательно, нужно подать на начальственный стол угодную для него цифру. Тоже самое с МИД и МВД. Виктор Спольников предлагал на тот момент, чтобы все ведомства и службы согласовывали (не для доклада в Москву, а для общего дела) конкретные факты и отсылали в Москву информацию от имени всех ведомств, а не от каждого в отдельности. Приняли вроде бы это предложение Спольникова. (…) И шли официально подписывая совместную сводку, а в обход отправляя другие, оправдывающие себя данные» [Коновалов В.Н. Век «Свободы» не слыхать. Записки ветерана холодной войны. М.: Алгоритм, 2003. С.87 — 88]. В Советском же Союзе о межведомственных противоречиях не было ни слова. Наш «подкрышник» с горечью пишет о вражде между советскими организациями: Всесоюзном Агентстве по авторским правам и Государственном Комитете по делам издательств и книжной торговле, что «Казалось, два ведомства должны, дополняя друг друга, сотрудничать, дружить на пользу книжного дела страны, ан нет. Между руководством Агентства и Госкомиздата установилась прочная глухая вражда» [Григ Е. Да, я там работал. М.: Гея, 1997. С.444]. Зато на Западе эти и другие аспекты отмечали бойцы их идеологического фронта: в отчете президента Ассоциации американских издателей Таусенда Хупса о поездке в Москву в 1973 г., где он и его коллеги провели раунд переговоров в ВААП, Госкомиздате и Союзе Советских Писателей, в котором ими был написан отчет по всей видимости на основе опросника ЦРУ, в котором по мимо прочего пытались угадать и принадлежность контрагентов к КГБ (неудачно), а в частности там говорилось: «Мы должны использовать естественные противоречия, сложившиеся между ВААП, Госкомиздатом и издательствами для продвижения на советский книжный рынок таких американских авторов, которые окажут наиболее эффективное воздействие на советского читателя» (Цит. по: [Там же. С.295]). Из всего этого видно, что в ЦРУ знают о «естественных противоречиях, складывающихся» между советскими ведомствами и о том, что их оказывается можно использовать и для успеха внешнего политического давления, а внутри СССР об этом ведать не ведали (извините за каламбур!) Так что с изложенной точки зрения, вся перестройка — есть не что иное как межведомственная война по линии КГБ СССР тоже не жалуют: радиослушатели голосов — посредник Система глушения, но все понимают, что за ним стоит — остальные союзные структуры, где победу одержал Комитет. Так и произошло. Все были чужими, и со всеми расправились. Особенно с силовиками. Прежде всего с армией, которую постоянно подставляли, втягивали в глупые авантюры, а потом бросали; против нее шло формирование антивоенных структур типа комитета солдатских матерей и «Щит», выпуск «оборонническо-пацифистских» изданий.
