В мае 1941 г. в системе абвера был создан разведывательно-подрывной центр “Штаб Валли”. На него возлагалось руководство всеми операциями на будущем советско-германском фронте. При армейских группировках немецко-фашистских войск “Север”, “Центр”, “Юг” были задействованы крупные подразделения абвера – абверкоманды и подчиненные им абвергруппы.
Кроме того, работала отлаженная и разветвленная система органов гестапо и СД. Одним словом, против нашей страны действовал мощный аппарат реализации концепции “тотального шпионажа”, разработанной лидерами нацистов еще задолго до войны. Основными ее постулатами были сформулированные Рудольфом Гессом три заповеди: “Каждый может быть шпионом”, “Каждый должен быть шпионом”, “Нет такой тайны, которую нельзя было бы узнать”. К сожалению, наши спецслужбы, как и Вооруженные Силы, оказались недостаточно подготовленными к ожидаемой войне с фашистской Германией.
В первой военной директиве контрразведывательного Управления НКО от 22 июня 1941 г. фашистская Германия не указывалась как главный противник, не ставилась задача выявления ее агентуры, основное внимание уделялось выявлению антисоветских элементов в Красной Армии. Лишь на пятый день войны(. ) до сведения всего оперативного и руководящего состава контрразведки была доведена директива от 27 июня 1941 г.
, представлявшая из себя разработанную инструкцию на основе заранее подготовленного мобилизационного документа. Выполняя директиву по заброске агентуры за линию фронта, советская контрразведка теряла в первое время немало своих людей. Тем же, кому удавалось закрепиться и начать сбор развединформации, передавать ее по назначению практически было некому из-за слабой радиотехнической оснащенности агентуры. Радиостанций не хватало, а на пересылку сведений через линию фронта, которая к тому же стремительно продвигалась на восток, уходило столько времени, что информация практически обесценивалась.
А если кому-то из агентов и удавалось возвратиться на свою территорию, то из-за того, что способы связи в условиях войны были не отработаны, они, как правило, попадали в КПЗ особых отделов для выяснения личности. Там зачастую происходила их расшифровка, и впоследствии невозможно было использовать “засвеченных” в оперативной работе. Таким образом, стратегическая инициатива в начале войны была на стороне противника. К тому же во время наступления в его руки попадало много секретных документов, из которых иногда даже выявлялась наша агентура, оставленная на оккупированной территории, а также бланков удостоверений и печатей.
Следует заметить, что в первые дни войны органы НКГБ СССР руководствовались в своей работе Указом Президиума Верховного Совета от 22 июня 1941 г. “О военном положении”. Особо важное значение имела совместная директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей о мобилизации всех сил и средств на разгром фашистских захватчиков. Ею руководствовались и органы государственной безопасности.
С начала войны остро встал вопрос о сохранении государственной и военной тайны, недопущении распространения через почтово-телеграфную связь разного рода пораженческих, провокационных и клеветнических сообщений, подрывающих обороноспособность и государственную безопасность страны. Но самой главной задачей для контрразведок армейской и органов госбезопасности оставалась борьба со шпионско-диверсионной и иной подрывной деятельностью спецслужб Германии против СССР, а также ликвидация предателей и дезертиров непосредственно в прифронтовой полосе. Выполнение этой задачи осложнялось тем, что надо было не только выявлять замыслы и агентуру противника, но и обеспечивать перебазирование на восток крупных объектов промышленности, вести работу по маскировке эшелонов при движении их к месту назначения, организовывать партизанские отряды, создавать разведывательно-диверсионные группы. А контрразведчикам транспортных подразделений – гарантировать скрытность и безопасность воинских и важных народнохозяйственных перевозок.
Когда же фашистское командование и его разведывательные органы начали забрасывать в тыл нашей страны “своих людей”, Совнарком СССР принял специальное Постановление “О мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами в прифронтовой полосе”. В учреждениях и на предприятиях, имевших оборонное значение, устанавливался строгий режим секретности, осуществлялась систематическая проверка сохранности секретов, принимались меры к устранению выявленных недостатков. Высокая активность немецко-фашистской разведки, изощренность форм и методов ее подрывной деятельности потребовали от советской контрразведки огромного напряжения сил. В зоне боевых действий и тылах фронтов начали действовать специальные подразделения, осуществлявшие активный розыск шпионов и диверсантов.
Важное место в их розыске стала занимать деятельность заградительных служб, выявлявших на линии фронта и в прифронтовой полосе пункты, где возможны были переправы агентов, и места, где возможна переброска их на нашу сторону. В непосредственной близости от этих мест, а также на выявленных и наиболее вероятных маршрутах движения вражеских агентов от линии фронта в наш тыл выставлялись засады и подвижные посты. Подразделения заградительных служб широко использовались и при прочесывании местности. В связи с активными попытками спецслужб противника подорвать боеспособность Вооруженных Сил ЦК ВКП(б), Совнарком СССР и Государственный комитет обороны обязали органы контрразведки принять необходимые меры к созданию на фронте условий, исключающих возможность безнаказанного перехода вражеских агентов через линию фронта, сделать ее непроницаемой для шпионов и диверсантов, оберегать планы военного командования, вести решительную борьбу с трусами, паникерами и распространителями провокационных слухов, обеспечивать охрану шифров и эвакуацию архивных документов.
Одной из практических задач контрразведки являлось создание оперативных групп и резидентур для организации разведывательной и диверсионной работы в тылу противника. Агентура НКГБ нацеливалась на проникновение в расположение немецких войск, на участие в партизанском движении и на подпольную работу. Несмотря на то что органы госбезопасности к началу войны еще не оправились от “ежовских чисток” и не успели даже завершить реорганизацию, соответствующую условиям военного времени, контрразведка все же помогла советскому командованию в укреплении боеготовности частей и соединений, а также в пресечении действий вражеской агентуры. Например, в ходе битвы под Москвой она обезвредила свыше трехсот агентов и более пятидесяти разведывательно-диверсионных групп противника, тем самым способствуя провалу немецкой операции “Тайфун”.
Всего на Западном фронте в 1941 г. военные контрразведчики и войска НКВД по охране тыла задержали и разоблачили свыше тысячи шпионов и диверсантов. Попытки фашистской разведки внести дезорганизацию в управление советскими войсками на центральном направлении, нарушить работу фронтовых и прифронтовых коммуникаций потерпели крах. К началу 1942 г.
органы госбезопасности, ослабленные в результате массовых репрессий в предвоенные годы, в короткий срок сумели пополнить свои ряды и приложить все силы для беспощадной борьбы со спецслужбами фашистской Германии по всем направлениям контрразведывательной деятельности. Выявление и разоблачение шпионов и диверсантов фашистской разведки – дело сложное и трудное, потому что гитлеровцы прибегали к самым изощренным способам маскировки своих лазутчиков. Надежную систему их выявления создал тогда контрразведывательный отдел столичного НКВД. В знаменитом особняке графа Растопчина постоянно дежурила опергруппа, возглавляемая подполковником госбезопасности Сергеем Михайловичем Федосеевым.
С поступлением сигналов от населения о выброске немецких парашютистов сотрудники этой группы немедленно отправлялись на место вероятного приземления и организовывали их поиск и задержание. К концу 1942 г. контрразведка в основном преодолела трудности, вызванные слабой подготовленностью к войне, выработала к этому времени систему собственных оперативных, предупредительных мер борьбы со шпионской, диверсионной и иной подрывной деятельностью противника. Врагу так и не удалось добыть информацию о замыслах Ставки Верховного главнокомандования по подготовке крупных наступательных операций советских войск.
Особенно усердствовали вражеские спецслужбы в 1942 г. на Сталинградском и Кавказском направлениях, забрасывая сюда основную массу шпионов, перед которыми стояла задача – разведать оборонительные линии, минные поля, укрепления, дороги, транспортные перевозки по Волге, местонахождение штабов и численность советских войск, особенно под Сталинградом. Лазутчики, хорошо обученные в Варшавской и Полтавской диверсионных школах, должны были осуществлять взрывы переправ на Волге (в районе Сталинграда), организовать крушение воинских эшелонов на участках Сталинград-Астрахань-Кизляр, а также в Приволжском бассейне и на озере Баскунчак. Для захвата нефтеперегонного завода в Грозном был выброшен диверсионный отряд в 25 человек под командованием лейтенанта Ланге.
Однако благодаря слаженной работе военной контрразведки и территориальных органов госбезопасности этим планам вермахта и лично начальника Генерального штаба Гальдера не суждено было сбыться. Только в течение января – ноября 1942 г. территориальные органы разоблачили и захватили в этом регионе 170 вражеских агентов. В том же 1942 г.
советская контрразведка впервые получила от арестованных немецких офицеров сведения о том, что фашисты намерены подготовить агентуру для заброски в советский тыл с целью бактериологической диверсии. В специальных лабораториях и институтах, по показаниям арестованных, якобы велись в Германии и на оккупированной территории одной из европейских стран разработки по выращиванию бактерий чумы, холеры и брюшного тифа. Ампулами с ними планировалось снабдить гитлеровских агентов для заражения питьевых источников в пунктах наибольшего скопления частей Красной Армии и в крупных промышленных зонах Советского Союза. Когда заброшенный в тыл противника спецотряд чекистов под командованием подполковника госбезопасности С.
А. Ваупшасова добыл и подтвердил сведения о том, что фашистское командование направляет на фронт первую партию химических артиллерийских снарядов, весь мир узнал о преступных замыслах гитлеровцев. Гневный протест мировой общественности и серьезное предупреждение об ответных мерах, сделанное антигитлеровской коалицией трех стран – СССР, США и Великобритании, – не позволили фашистской Германии начать химическую войну. Следует заметить, что контрразведке пришлось вести весьма напряженную работу по розыску вражеской агентуры согласно ориентировке Второго управления НКГБ СССР, в которой пофамильно указывался список лиц, переброшенных или подготовленных Германией к переброске в советский тыл.
На розыск их был мобилизован весь агентурно-осведомительный аппарат территориальных органов, проводились массовые проверки подозрительных лиц, облавы и обыски. Не менее драматичной, ожесточенной и кровавой была схватка с диверсионным фашистским отрядом, в который входило более трехсот солдат и офицеров, переодетых в красноармейскую форму. На Западном фронте они проникли в район расположения соединения генерала П. А.
Белова, чтобы захватить его штаб и внести дезорганизацию в управление и действия советских войск. Аналогичную операцию фашистская разведка, но гораздо большими силами (529 человек) планировала осуществить в Белоруссии. Замыслам гитлеровского командования не суждено было сбыться: значительная часть диверсионных отрядов была уничтожена, а другая – захвачена в плен. Чем сложнее для Германии становилась обстановка на фронте, тем активнее делалась ею ставка на средства тайной войны, на военную разведку “абвер” и на разведывательно-диверсионный орган РСХА “Цеппелин”, в задачу которых входило разложение советского тыла, проведение диверсий и актов террора.
После сокрушительного поражения немцев под Москвой абвер и “Цеппелин” активизировали агентурную деятельность во всех городах нашей страны. Чтобы сбить активность германских спецслужб, ввести их в заблуждение и выявить враждебные замыслы гитлеровского командования, советская контрразведка решила провести известные крупномасштабные операции под названиями “Монастырь” и “Березина”. Только благодаря умелым, хорошо спланированным действиям “Смерша” и контрразведки органов госбезопасности слаженный механизм абвера сработал фактически вхолостую, терпя одно поражение за другим. Это и явилось главной причиной ликвидации его за несколько месяцев до окончания войны.
Более длительной оказалась враждебная деятельность другой гитлеровской спецслужбы – “Цеппелина”, которая пыталась нанести серию мощных диверсионных ударов в глубоком тылу СССР. Разработанная “Цеппелином” крупная операция под кодовым названием “Волжский вал” должна была с помощью заброшенных в советский тыл групп диверсантов вывести из строя коммуникации, связывающие с фронтом Урал, Сибирь, Среднюю Азию и другие тыловые районы страны, взорвать мосты через Волгу, Урал и провести диверсии на наиболее важных оборонных объектах. Так, в ночь на 3 мая 1944 г. в направлении города Гурьева проследовал самолет без опознавательных знаков и обстрелял из пулемета находящиеся в Каспийском море советские пароходы “Калинин” и “Роза Люксембург”.
А 6 мая уже два неопознанных самолета сделали то же самое и, удаляясь в сторону Гурьевской области, сбросили еще несколько парашютистов. Прибывшие на обстрелянные пароходы местные контрразведчики провели исследование обнаруженных осколков и пуль. Они оказались немецкого производства. По срочно подготовленному плану предусматривалось: – усилить охрану нефтепровода “Каспийск-Орск”, нефтебазы “Ширина” и электростанции “Казнефтекомбинат”; – подключить органы милиции и агентурно-осведомительный аппарат во всех городах и районах, в том числе в сельской местности, к выявлению и проверке подозрительных лиц.
При проведении этих мероприятий опергруппа обнаружила в Гурьевской области, в местечке Саракаска, “свежую” стоянку людей: около колодца валялись банки из-под консервов, окурки и огрызок немецкого карандаша. Прочесывание местности было продолжено. В нескольких километрах от первой стоянки при подходе к полуразрушенному дому опергруппа наткнулась в сумерках на неизвестных лиц, которые обстреляли поисковиков из пулеметов и автоматов и, пользуясь темнотой, скрылись в неизвестном направлении. После первого боевого столкновения было вызвано из г.
Гурьева подкрепление. Поиски лазутчиков были продолжены, и 15 мая на заброшенной ферме колхоза имени С. М. Кирова обнаружили двух диверсантов, назвавшихся Садыком и Эвальдом.
Они признались, что почувствовали безнадежность предстоящих действий и потому решили сдаться. На предварительном допросе задержанные дали следующие показания. Группа, от которой они отстали умышленно, состояла из 14 человек, и руководил ею обер-лейтенант германской армии Агаев. Он по собственной инициативе отобрал “чертову дюжину” хорошо изученных им крепких русских пленных и предложил немцам создать “национальный легион”.
Фашисты, убедившись в надежности подобранных Агаевым людей, склонили их к заброске в советский тыл. В процессе подготовки в специальной школе в Люккенвальде перед ними ставилась задача по ведению разведывательно-подрывной работы на территории Казахстана, в прилегающих к Каспийскому морю областях России, а также в Туркменской и Азербайджанской ССР. В числе немецких офицеров, являвшихся их инструкторами-переводчиками, были Ярослав Струминский и некий Граев. После окончания школы “агаевцев” снабдили “липовыми” паспортами, набором различных фиктивных документов, бланков с печатями и штампами советских воинских частей и соединений Южно-Уральского и Среднеазиатского военных округов, деньгами, портативным типографским станком и двумя радиостанциями с запасными средствами питания.
Лазутчиков вооружили советскими автоматами, пистолетами, боеприпасами к ним, гранатами, подрывными и зажигательными средствами. Все это было заложено в схроны на месте приземления, которые в дальнейшем предназначались для других диверсионных групп. О сроках и местах выброски этих групп задержанным не было известно. Помимо основного задания по совершению диверсионных акций на нефтепроводах и железнодорожном транспорте, сбору данных о расположении военных заводов, диверсантам вменялось в обязанность взрывать склады с боеприпасами и горючим, вносить дезорганизацию в работу промышленных объектов и в управленческую деятельность, проникать в штабы и воинские подразделения Южно-Уральского и Среднеазиатского военных округов.
Отдельной, особо подготовленной группе лиц из числа диверсантов рекомендовалось внушать советским людям, что Сталин и его военное командование намерены сдать Москву немцам, сеять панические слухи и при удобно складывающейся обстановке травить солдат и офицеров брикетами продовольственных консервантов с ядами. Отправив задержанных в областной центр, командир поисковых групп сообщил по рации в управление МВД о первичных показаниях Садыка и Эвальда и попросил срочно направить еще одну оперативную группу чекистов в урочище Саракаска для изъятия тайника со шпионской экипировкой, оружием и боеприпасами, а также для оцепления назначенного места приземления очередной партии лазутчиков и их захвата. В процессе дальнейшей зачистки местности были задержаны в Байганинском районе еще пять фашистских прихвостней, остальные семеро, по показаниям арестованных, ушли в район нефтекачки. Там их и встретили астраханские и гурьевские контрразведчики.
На предложение сдаться диверсанты ответили сильным пулеметным огнем. Завязалась ожесточенная перестрелка, в ходе которой были убиты обер-лейтенант Агаев и еще пять человек из его группы. Оставшийся в живых радист Мухамадиев впоследствии (после допросов и соответствующей идеологической обработки) использовался для оперативной игры с Берлинским разведывательным центром в целях дезинформации германского командования. Впоследствии нашли свое подтверждение и сведения первых задержанных на ферме колхоза имени Кирова Садыка и Эвальда: фашисты действительно забросили в район урочища Саракаска еще трех лазутчиков с чисто шпионскими целями.
Они должны были проникнуть на Южный и Средний Урал и собирать информацию о расположении военных объектов, особо режимных заводов, видах выпускаемой на них продукции и отслеживать отгрузку ее в районы боевых действий советских войск. Однако все трое были захвачены органами госбезопасности на месте приземления. После такого провала руководители “Цеппелина”, пытаясь поправить свое положение, в 1944 г. приступили к подготовке новой крупной операции под названием “Римская цифра II”.
Через некоторое время на территорию Калмыкии был заброшен большой диверсионный отряд. В зафиксированный чекистами район заброски была оперативно направлена группа местных контрразведчиков. Они уничтожили большую часть диверсантов, а оставшихся в живых взяли в плен. Только в 1943 г.
из 19 диверсионных групп, заброшенных “Цеппелином” в советский тыл, пятнадцать были ликвидированы раньше, чем приступили к выполнению заданий. После такого провала рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер вынужден был признать, что главную задачу по проведению диверсионно-подрывной работы в советском тылу “Цеппелин” не выполнил. За всю войну немецким спецслужбам практически не удалось совершить ни одной серьезной диверсии в советском тылу, наша контрразведка надлежащим образом организовала выявление и разоблачение забрасываемой фашистской агентуры. В результате оперативно-розыскных мер только территориальная контрразведка задержала 1854 агента-парашютиста, треть из них была с радиостанциями.
Большую работу провела контрразведка страны и по заброске в тыл противника советских оперативных групп, по проникновению в фашистские спецслужбы и их разведывательно-диверсионные школы, по внедрению наших людей в их агентурную сеть под видом изменников Родины, бывших осужденных по различным статьям за уголовные преступления и антисоветскую деятельность. Так агент “Гришин”, переброшенный за линию фронта, был, естественно, задержан немцами, завербован ими и после обучения в разведшколе возвращен в СССР с их заданием. “Выполнив” его, он снова вернулся к немцам. На этот раз руководство фашистской разведшколы рекомендовало его на штабную работу в серьезном разведоргане противника.
Прослужив там несколько месяцев и собрав установочные данные на 101 вражеского разведчика с их фотокарточками, “Гришин” доставил эти ценные материалы в советскую контрразведку. Забрасываемые за линию фронта наши люди и перевербованные немцы выполняли конкретное задание в ближайшем тылу противника и возвращались в СССР с интересующими советское командование сведениями. Но чаще всего они засылались на длительный период: для выполнения наиболее важных операций по вербовке сотрудников вражеских спецслужб; по склонению обучавшихся в спецшколах курсантов к явке с повинной в случае их переброски в СССР; к установлению лояльно настроенных к Советской власти немецких офицеров и лиц, связанных с немецкими контрразведывательными органами; к выявлению предателей, карателей и гитлеровских пособников, а также к добыванию секретной информации о готовящихся крупных операциях противника на театре военных действий и о планируемых карательных действиях против партизанских отрядов. Всего по линии зафронтовой работы органами контрразведки страны было подготовлено и заброшено во вражеский тыл более 2200 оперативных групп, от них поступило 4400 важных разведывательных сообщений, в том числе о подготовке наступления в районе Орла и Курска, что позволило упредить удар противника.
Только в июне 1944 г. в немецком тылу действовало 118 опергрупп общей численностью в семь тысяч человек. Вот цифры, характеризующие их подрывную деятельность только за один месяц: – убито и ранено около 14 тыс. немцев.
В борьбе с фашистскими разведорганами немаловажную роль сыграли мероприятия контрразведки по дезинформации противника путем доведения до него тщательно подготовленных ложных данных о дислокации и количестве советских войск на том или ином участке боевых действий и о планах военного командования. Наиболее эффективно такие мероприятия осуществлялись с использованием радиосредств, то есть путем ведения радиоигр с противником из глубокого тыла. Для передачи дезинформации использовались, как правило, захваченные нашей контрразведкой агенты вражеских спецслужб со своими рациями. После обработки и вербовки они начинали работать под диктовку советских органов безопасности.
В результате только одной радиоигры “Подрывники” удалось выманить и арестовать при явке на обусловленное место группу агентов германской разведки в составе семи человек. Потом по их ложному вызову немцы сбросили в помощь им еще пять агентов, один миномет, 8 пулеметов, 37 винтовок и пистолетов, 800 кг взрывчатых веществ, 90 гранат, ящик противопехотных мин, две коротковолновых радиостанции, компасы, ракетницы, фиктивные документы и большую сумму советских денег. Сумев привлечь радистов на свою сторону, контрразведка продолжала оперативную игру с противником, вводя в заблуждение и фашистское командование, и его разведывательные службы. Все радиоигры (их тексты утверждались Генштабом и Ставкой Верховного командования) по целям и используемым силам и средствам являлись крупными чекистскими операциями, в процессе которых решались задачи стратегического и тактического характера.
Они открывали советской контрразведке широкие возможности для осуществления оперативных комбинаций по перехвату каналов и линий связи с гитлеровскими спецслужбами, выявлению и ликвидации их агентуры, действовавшей в тылу СССР и в прифронтовой полосе. В процессе ведения радиоигр выяснялись планы и практические действия вражеской разведки, замыслы немецкого командования. В отдельные периоды войны советской контрразведкой и “Смершем” велось одновременно до семидесяти радиоигр из глубокого тыла и вблизи фронта. Сложную и не менее напряженную работу вели наши контрразведчики на освобожденной от фашистских захватчиков советской территории.
Они помогали восстанавливать на местах Советскую власть, очищать города и села от бывших изменников Родины, карателей, немецких пособников и других лиц, сотрудничавших с оккупантами. Кроме того, они вели борьбу с националистическими бандами в западных областях Украины, Белоруссии и в прибалтийских республиках. Огромную, сложную работу проделала советская контрразведка и по фильтрации военнослужащих, прорывавшихся из окружения или бежавших из фашистского плена. Эта кропотливая, рассчитанная в основном на профессионализм и интуицию военных, а иногда и “гражданских” контрразведчиков работа стала нарастать после победы наших войск под Сталинградом и с началом широкомасштабного наступления по всем фронтам.
В результате успешных наступательных операций из фашистских концентрационных и трудовых лагерей на свободу вышли сотни тысяч советских граждан. К концу 1945 г. через пункты фильтрации прошло более 5 млн. человек.
Под различными прикрытиями и предлогами американские, английские и французские спецслужбы осуществляли вербовочную работу среди советских репатриантов перед их отправкой в СССР. А малоизвестное “Бюро партизанских отрядов Франции” снабжало бывших карателей, пособников, служивших в немецкой армии, и изменников Родины документами, удостоверяющими их службу в партизанских отрядах или борьбу с немецкими захватчиками. Все это значительно осложняло работу органов “Смерш” и заграничных резидентур советской разведки, но органы госбезопасности справились и с этой задачей. Говоря о вкладе советской контрразведки в разгром немецко-фашистских войск, бывший начальник отдела “абвер-3” генерал-лейтенант Бентевеньи на допросе 28 мая 1945 г.
показал: “Исходя из опыта войны, мы считали советскую контрразведку чрезвычайно сильным и опасным врагом: По данным, которыми располагал абвер, почти ни один заброшенный в тыл Красной Армии немецкий агент не избежал контроля советских органов, и в основной массе немецкая агентура была русскими арестована, а если возвращалась обратно, то зачастую была снабжена дезинформационными материалами”. На Нюрнбергском процессе начальник штаба оперативного руководства вермахта генерал-полковник Йодль с горечью признал. “. Мы страдали постоянной недооценкой русских: В нашей разведке были крупные провалы:”.
Еще определеннее по этому поводу высказался на следствии после Дня победы начальник штаба Верховного главнокомандования Вооруженными Силами фашистской Германии фельдмаршал Вильгельм Кейтель: “Мы ни разу не получали достоверных данных от своей разведки, которые оказали бы серьезное воздействие на развитие разрабатываемых военных операций: Военные сведения, добытые возвращавшимися из советского тыла нашими разведывательными группами, практически не представляли никакой ценности:”. Советская контрразведка до конца выполнила свой долг перед родной страной, перед ее народом. Она честно служила Отечеству и не позволила противнику осуществить планы подрыва военно-экономического потенциала, сплоченности и идеологической консолидации народов Советского Союза. Это были вынуждены признать и вышеназванные видные военные деятели и руководители “третьего рейха”.
Статья взята с: http://vpk-news.ru
