Сейчас, в эпоху всеобщей “ксероксизации”, это кажется дикостью. Но еще совсем недавно – каких-нибудь 30-40 лет назад – торговля валютой считалась одним из самых тяжких преступлений. Тогдашним дельцам не повезло. Родись они чуть позже, успех и слава были бы им обеспечены. 600-е “Мерседесы”, Канарские острова, ночные клубы, шикарные манекенщицы – все, о чем они даже не могли и мечтать, легло бы к их дорогостоящим ногам. Но, увы… В июле 1961 года, в самый разгар борьбы с “плесенью”. Верховный Суд РСФСР приговорил валютчиков Рокотова и Файбишенко к высшей мере наказания – расстрелу. Чуть позже смертный приговор был вынесен еще одному королю “черного рынка” – Дмитрию Яковлеву.Оба этих беспрецедентных процесса широко освещались в печати. Обсуждались на предприятиях и в парторганизациях.
Советские люди должны были знать, что Советская власть не позволит всяким “отщепенцам” и “тунеядцам” жировать на шее трудового народа, Кто не работает – тот не ест.
“Черный рынок” в ужасе затаился. ТАКОГО финала не ожидал никто.
Почему Хрущев неожиданно начал закручивать гайки? Что предшествовало громким приговорам? Обо всем этом вспоминает бывший начальник Службы по борьбе с контрабандой и незаконными валютными операциями КГБ СССР Сергей Михайлович ФЕДОСЕЕВ.
НЕОЖИДАННОЕ НАЗНАЧЕНИЕ
Все началось весной 1959 года. Один из руководителей государства А.И.Микоян встречался с американским экономистом Виктором Перло. “У вас происходит что-то неладное, – пожаловался Перло Микояну. – Ко мне постоянно пристают какие-то люди, предлагающие продать им валюту”.
Тогда же другой иностранец, публицист Альберт Кан, высказал свое недовольство партидеологу Суслову. “Как же так, в социалистической стране безнаказанно промышляют валютчики-спекулянты”.
Бонзы возмутились. Суслов обвинил руководство МВД в том, что оно не справляется с поставленной задачей. Заявил, что борьбу с контрабандой и нарушением валютных операций следует поручить КГБ.
Машина завертелась. В мае Верховный Совет СССР принял указ о передаче всех дел такого рода в ведение Комитета госбезопасности.
Руководителем новосозданной Службы коллегия КГБ утвердила меня. К тому времени я уже отошел от оперативной работы, преподавал в Высшей школе КГБ. Назначение было полной неожиданностью. Все равно что бросить в воду и сказать – выплывай сам.
Но делать нечего. Приказ есть приказ.
Задача, поставленная перед Службой, была непростой. Перекрыть каналы валютного “черного рынка”, выявить его “королей” и нанести смертельный удар.
Конечно, на Лубянке знали кое-что о жизни “валютчиков”. Но этого было недостаточно. Главные фигуры пока оставались в тени. Пришлось начинать работу с нуля.
ОБИТАТЕЛИ “ПЛЕШКИ”
Думаю, нелишним будет рассказать, что представлял из себя этот самый “черный рынок”.
Его сердцем была улица Горького – от Пушкинской площади до отелей “Националь” и “Москва” (на жаргоне – “плешка”). Каждый день, в дождь и в мороз, валютчики выходили на “плешку” в поисках потенциальных продавцов-иностранцев. Охота шла преимущественно ночью.
Не подумайте, что это было просто беспорядочное скопление фарцовщиков. Существовала жесткая иерархическая лестница. Основная группа – “бегунки” и “рысаки” – скупали валюту на “плешке”, на центральных площадях, в универмагах, гостиницах и на выставках. Собранный улов они передавали “шефам”. Те, в свою очередь, “купцам”.
“Купцы” были тщательно законспирированы. Знало их ограниченное число людей, да и то под кличками. Сами они в контакты с иностранцами старались не вступать. Боялись засветиться.
Правда, по агентурным сообщениям мы знали, что главные силы “черного рынка” – “купцы” и иностранные контрабандисты – нередко находили друг друга и заключали своеобразные договора о сотрудничестве. В дальнейшем они поддерживали связь через посредников.
Основными поставщиками валюты были именно иностранцы. Из общего числа задержанных в 1959-м и в начале 1960 года контрабандистов, которые пытались тайно провезти товары через границу, 65% составляли граждане других стран. (Соответственно, 1680 из 2570.)
Под видом туристов и коммерсантов в СССР проникали профессиональные контрабандисты, поддерживающие тесные контакты с московскими и ленинградскими “купцами”. Большими партиями они сбывали им валюту, золотые часы, драгоценности.
Активно использовались каналы связи с соседними государствами. Из Польши, например, поступали золотые монеты царской чеканки, которые высоко ценились на “рынке”.
Золотые монеты были едва ли не самым ходовым товаром. “Теневики” и прочие “акулы” считали, что вкладывать средства в золото – надежнее всего.
Московские “купцы” расширяли пути доставки “золотых” в Союз, как только могли. Большое распространение получило использование в этих целях арабских офицеров, которые учились в СССР. Два раза в год им предоставляли отпуск. Арабы по дешевке покупали в Швейцарии червонцы и нелегально доставляли в Союз.
Как правило, через границу они провозили их в специальных потайных поясах, в каждом из которых можно было спрятать до 500 монет.
(Помню, осенью 1960 г. от надежного источника мы узнали, что в СССР возвращается группа арабских военных. Известно было и то, что в Швейцарии они встречались с тамошними контрабандистами. При обыске в “Шереметьево” у 18 офицеров было изъято более 20 килограммов золотых монет. После этого “арабский канал” значительно сбавил темп.)
Приходилось учиться на ошибках. Однажды в поле зрения Службы оказался некий иностранец Оскар, учившийся в Военной академии Минобороны. Несколько дней он фланировал на “плешке” и, судя по всему, хотел вступить в контакт с кем-то из “купцов”.
Под видом крупного дельца в игру был введен наш сотрудник. Чекисту удалось познакомиться с Оскаром. Тот признался, что намерен сбыть большое число золотых монет, но вел себя крайне осторожно. Договорились совершить сделку. Речь шла о 400 монетах.
Через несколько дней Оскар пришел на встречу с большой кожаной сумкой – в нее он рассчитывал сложить деньги. “Все в порядке?” – спросил оперативник. Оскар кивнул.
По заранее намеченному плану наш сотрудник, убедившись, что товар на месте, должен был подать сигнал группе захвата. Их с Оскаром тут же задерживали, изымали контрабанду и возбуждали уголовное дело.
План был приведен в действие. Однако при обыске никаких монет у Оскара не оказалось. Все поиски были тщетными. Нам ничего не оставалось делать, кроме как извиниться и отпустить его.
Как выяснилось, Оскар явился на встречу не один. В отдалении маячил его подельник, у которого и находились ценности.
Увидев, что Оскар схвачен, он моментально скрылся.
…Еще одним распространенным видом контрабанды были посылки и ценные бандероли. В тюбики зубной пасты, например, закладывались золотые монеты, валюта.
В 1959 году было перехвачено 209 таких посылок. В первом полугодии 60-го – уже 1131. Аппетиты ‘черного рынка” росли не по дням, а по часам.
АГЕНТ БХСС
К нам в сети попадало немало дельцов. Но все это была мелкая рыбешка, от которой ничего не зависело. Мы же охотились на крупного зверя.
Уже очень скоро Службе были известны имена “королей” “черного рынка” или, как их называли по-другому, “рыцарей мелкой наживы”. Именно “короли” были негласными хозяевами “рынков”.
Действовали они с большим размахом, обладали крепкой хваткой. Взять над ними верх – задача не из легких.
Основными фигурами были Ян Рокотов по кличке Ян Косой, Владислав Файбишенко (он же Владик) и Дмитрий Яковлев (Дим Димыч).
Расскажу о каждом.
Рокотов. Свой путь в коммерцию он начал еще учась в школе. Спекулировал фотопринадлежностями. Затем переключился на мелкую фарцовку.
Постепенно Рокотов поднялся. Он перестал заниматься скупкой, контрабанды лично, одним из первых начав привлекать “бегунков” – как правило, молодых людей, ищущих легкого заработка. Сам Рокотов предпочитал оставаться в тени.
День “короля” строился так: спал он до полудня, вызывал такси и ехал обедать в один из ресторанов, затем толкался на “плешке”. Вечер завершался ужином в первоклассном ресторане. Он любил кутить, часто менял любовниц. Жил на широкую ногу.
При этом по отношению к близким людям был чрезмерно скуп и безразличен. Когда его отец лежал в больнице после ампутации обеих ног, он ни разу не навестил его, дабы не вводить себя в “излишние расходы”.
Рокотов нигде не работал. Попытался было поступить по подложной справке в институт (он окончил только 7 классов), но учиться не стал. Тем не менее, постоянно носил на лацкане пиджака университетский значок. (“У меня, – любил повторять Ян Косой, – было нечто более существенное, чем диплом, – изворотливый ум”.)
Его вера в безнаказанность во многом объяснялась тем, что Рокотов был агентом БХСС. Однако вел он двойную игру. В своих донесениях Ян Косой подробно рассказывал о том, что “видел” на “черном рынке”. При этом людей, замешанных в незначительных сделках, выставлял как главных преступников. “Сдал” он милиции и ряд своих “бегунков”.
О собственных же похождениях Рокотов благополучно умалчивал. Отводил удар и от прямых сообщников.
За долгие годы спекуляции Яну Косому удалось сколотить неплохое состояние. Но валюту и золотые монеты, составляющие основу его капитала (значительная часть состояния постоянно “крутилась”) он никогда не держал при себе. Как удалось потом установить, он хранил их в специальном американском чемодане с искусно вмонтированной в него системой сложных замков. Саквояж постоянно “блуждал” по квартирам его приятелей и любовниц. Иногда он сдавал его в камеру хранения на вокзале. Рокотов оказался довольно находчивым человеком. С тем, чтобы застраховаться от слежки и прослушки, он разработал целую систему хитроумных приемов.
Как-то раз, решив проверить, не слушают ли его домашний номер телефона, делец поздней ночью позвонил одному из приятелей и договорился о встрече. Рокотов сказал, что хочет передать ему на хранение чемодан, которым “очень дорожит”.
К тому моменту мы уже знали, что свой капитал он хранит в кейсе. Напасть же на его след никак не могли.
Представьте себе наши мучения. С одной стороны, существовала опасность того, что это всего лишь трюк, пустышка. Но с другой – соблазн завладеть чемоданом был огромен. Времени на раздумья у нас не оставалось.
Ночью Рокотов встретился с приятелем, передал кейс. Вскоре под благовидным предлогом его приятель был задержан. В чемодане лежали… мочалка и кусок банного мыла.
Разочарование наше было велико. Тем более что Рокотов мгновенно затаился. Даже одного из арабских офицеров, сделка с которым сулила ему полумиллионную прибыль, он переадресовал своей сообщнице. С поличным они были задержаны.
Впрочем, как показали дальнейшие события, отход Яна Косого от валютных махинаций был лишь временным обстоятельством.
НЕУЛОВИМЫЙ ВЛАДИК И ИМПОЗАНТНЫЙ ДИМ ДИМЫЧ
Так же, как и Рокотов, 24-летний Владислав Файбишенко начал карьеру крупного валютчика с мелкой фарцовки, которой стал заниматься еще в 1957 году. Хотя Файбишенко был самым молодым среди московских “купцов”, он не уступал им ни в хватке, ни в масштабах, а нередко даже превосходил.
На след Владика мы напали совершенно случайно. За одним из контрабандистов – сирийским офицером, слушателем курсов “Выстрел”, – велось наружное наблюдение.
Как-то раз сириец заехал в ресторан “Арагви”. Пообедав, вышел на улицу в поисках такси. К тому времени мы уже знали, что араб должен совершить валютную сделку с неким Владиком. Поэтому под видом такси сирийцу была подставлена оперативная машина с нашим сотрудником за рулем.
Ничего не заподозрив, тот отвез нас к Файбишенко. Сделки, однако, они не совершили. (Впоследствии сириец был задержан под благовидным предлогом. В его сумке мы обнаружили 300 золотых десятирублевых монет, 434 доллара и крупную сумму рублей.)
За Файбишенко стали следить. Наблюдение показало, что сфера его деятельности ограничивается, как правило, одной только “плешкой”. К охоте за иностранцами он также привлекал “бегунков”, но делал это не так широко, как Рокотов.
То же самое и Яковлев. К тому моменту, когда этот “купец”, пользовавшийся широкой известностью среди контрабандистов Риги, Львова и Ленинграда, оказался на скамье подсудимых, ему исполнилось 33 года. Он имел университетское образование, учился в аспирантуре Института народного хозяйства им. Плеханова.
Яковлев вырос в интеллигентной, обеспеченной семье. Ему сулили большое будущее, однако этот импозантный мужчина с хорошими манерами выбрал иной путь. В 1958 году он начал активно подвизаться в валютном бизнесе. Стал ключевой фигурой на “черном рынке”. Прикрывать свои проделки ему помогала связь с милицией. С начала 1959 года он являлся тайным осведомителем БХСС.
При всем при том Яковлев действовал очень скрытно. Понимая, что его телефон могут прослушивать, он подыскал некую Раису У., участницу войны, инвалида второй группы, и предложил ей подзаработать. От Раисы требовалось одно – отвечать по телефону, установленному у нее дома, на звонки Яковлеву. Ни о чем не догадываясь, женщина собирала информацию от посредников и “бегунков”.
Каждое утро Дим Димыч набирал номер Раисы и задавал один-единственный вопрос: “Какой у меня распорядок дня на сегодня?”. Вот как выглядело его расписание на 3 мая 1960 года. “В 3 часа тебя ждет в том же месте дядя Сеня, в 4.30 – Ахмет у ресторана “Баку”, в 5 – Алексей возле места работы Иры Беляевой, в 5.30 Сергей, грузин, у выхода из метро “Охотный ряд” на улицу Горького, в 6 – Женя у касс Большого театра. 6.30 – пока не занято, в 7 – грузин Алексей, просил заехать к нему”.
Выйти на Раису У. нам удалось в ходе наблюдения за актером венского балета на льду, подозреваемым в контрабандной деятельности. Он звонил по ее номеру и требовал встречи с Дмитрием.
Поняв, в какую компанию она попала, женщина без колебаний согласилась нам помогать. С ее помощью мы установили значительный круг связей Яковлева.
КЕЙС ЯНА КОСОГО
К концу 1959 года завершилась первая стадия “дела валютчиков”. Мы располагали материалами, которые подтверждали, что именно этой троице – Рокотову, Файбишенко и Яковлеву – принадлежит главная роль в жизни “черного рынка”.
В основном это были агентурные данные. Дело же надо было доводить до суда. Требовались жесткие доказательства. К тому же мы еще мало знали об их подпольных и иногородних связях. Еще меньше – о тайниках, где хранилась валюта.
К нашему счастью, все эти “купцы” любили играть с огнем. И очень скоро проиграли. Начну с Рокотова.
Как-то раз группа наружного наблюдения зафиксировала появление Яна Косого в ресторане Ленинградского вокзала. В руках у него был объемистый чемодан.
За то время, пока Рокотов сидел в ресторане, мы полностью обновили бригаду “наружки”. Теперь его “пасли” молодые женщины. (Впоследствии он покажет, что это-то и сбило его с толку.)
Поужинав, Рокотов, явно стараясь раствориться в потоке пассажиров, нырнул в камеру хранения. Сдал чемодан и пошел домой, – петляя по улицам.
Как я уже говорил, замки на чемодане были хитроумные. Тем не менее, оперативники сумели разгадать их секрет и открыли в присутствии понятых кейс. Там находились валюта, золотые монеты, крупная сумма советских рублей. Решено было оставить в камере хранения засаду.
Прошло несколько дней. Рокотов вновь приехал на Комсомольскую площадь, пообедал в ресторане Ярославского вокзала. Сел в пустой вагон электрички и отправился в сторону Загорска. Но на станции Пушкино перед самым отправлением поезда он раздвинул локтями закрывающиеся двери и выскочил на платформу. С величайшими предосторожностями Ян Косой вернулся на вокзал (через Мытищи, ВДНХ). Увидев, что слежки за ним нет – а мы действительно ее сняли, опасаясь, что Рокотов не придет за чемоданом, – он вошел в камеру хранения. Люди, находящиеся там, не вызвали у него подозрений.
Подошла его очередь. Старик-приемщик в массивных очках взял у Рокотова квитанцию и направился искать багаж.
Неожиданно у стойки возник мужчина с двумя парами новых лыж. “Можно у вас лыжи оставить до вечера?” – спросил он у приемщика.
“Подождите, я занят”, – ответил старик и протянул Рокотову чемодан. В ту же секунду “Ян Косой” почувствовал, как его левую руку заломил за спину обладатель лыж. На правую ловко навалился парень, только что мило разговаривавший с молодой девушкой.
Рокотов взревел. “Это не мой! Ты что, дед, ослеп! У меня черный был”, – закричал он. Но трюк не удался.
“Перестаньте ломать комедию. Ян Тимофеевич”, – раздался голос сотрудника, дежурившего в камере много дней.
В отчаянии Рокотов начал сползать на колени. Его подхватили. “Боже, какой я кретин”, – застонал он. От волнения “купец” даже прокусил себе пальцы.
Когда Яна Косого доставили на Лубянку, он уже немного пришел в себя.
“Хочу, чтоб вы знали, – заявил Рокотов, – Сегодня ночью у меня должна состояться встреча с видным иностранным дипломатом. Мы сговаривались совершить крупную валютную сделку. Готов помочь вам изобличить его. В сущности, какая вам польза, что меня закатают в тюрьму? Вам куда выгоднее воспользоваться моими связями в дипкорпусе”.
Увидев, что никакие номера не пройдут, Рокотов пришел в замешательство. Он попросил принести ему бумагу и ручку, чтобы изложить “правдивые показания, ничего не утаивая”.
ТАЙНИК НА СЕРПУХОВКЕ
Едва ли не на следующий день после ареста Рокотова источник сообщил нам, что Файбишенко отважился на рисковую операцию. Для совершения сделки в Москву приехал араб, слушатель курсов “Выстрел”.
На этот раз уйти Владику не удалось. Он был задержан с поличным. При нем оказалось 148 золотых английских фунтов и большая сумма рублей.
Несмотря на прямые улики, Файбишенко сознаваться в содеянном отказывался. Ничего не дал и обыск на его квартире. Обшарив каждый уголок, мы не нашли ни цента.
Удача пришла к нам в виде сокамерника Владика. Накануне освобождения соседа валютчик попросил его посетить одну пожилую женщину, живущую в районе Серпуховки, и передать, чтобы она не сдавала никому комнату. Эту комнату Файбишенко долгое время арендовал. “С чего бы ему волноваться?” – подумал я.
При повторном обыске комнаты мы нашли там тайник. В одной из ножек платяного шкафа было спрятано валюты почти на полмиллиона рублей.
По мере того, как росло число улик, понял, что путь к отступлению отрезан. Постепенно стал давать показания.
Вскоре Рокотов и Файбишенко предстали перед Мосгорсудом. Суд назначил им максимальное наказание – по 8 лет лишения свободы.
Валютчики были убиты горем. Знали бы они, что готовит им судьба!
ЛОВУШКА ЗАХЛОПНУЛАСЬ
Но вернемся к Яковлеву. К моменту задержания Файбишенко и Рокотова характер его преступных дел и связи были уже достаточно установлены. Решили брать Дим Димыча с поличным в момент совершения очередной сделки.
Однажды Раиса У., его “связная”, рассказала нам, что Яковлеву из Ленинграда звонил некто Павлов, говоривший с иностранным акцентом. Он просил передать, что на имя Дим Димыча отправлена посылка.
Сомнений не было – Павлов был крупным финским контрабандистом. В отправленной им посылке мы обнаружили десятки входивших тогда в моду золотых дамских часиков, ловко упрятанных в пару резиновых сапог.
Вскоре Павлов приехал в Москву. Во время передачи “товаpa” Дим Димыч был арестован.
Отреагировал на свой арест Яковлев очень спокойно. Он сразу же сознался во всем и сообщил ряд ценных сведений о каналах контрабанды. Подробно поведал закулисную историю “черного рынка”. Раскрыл неизвестные нам до того приемы контрабандистов и валютчиков.
Кстати, одновременно с арестом Яковлева наша Служба раскрыла еще одно дело по группе крупных московских, тбилисских и бакинских валютчиков. Как было установлено в ходе расследования, участники группы совершили валютные сделки на общую сумму в 20 миллионов (!) рублей.
ЧТО РАЗОЗЛИЛО ХРУЩЕВА
В конце 1960 года тогдашний “первый” Н.С.Хрущев был с визитом в Западном Берлине. Распалясь из-за чего-то, упрекнул местные власти за то, что “город превратился в грязное болото спекуляции”. В ответ кто-то из западников сказал: “такой черной биржи, как ваша московская, нигде в мире нет!”.
По возвращении домой Хрущев потребовал от КГБ справку о том, как ведется борьба с валютчиками и контрабандистами. Делать доклад поручили мне.
Председатель КГБ при СМ СССР А.Н.Шелепин всячески инструктировал меня перед встречей. “Главное, – говорил он, – не увлекайтесь, а спокойно и сжато изложите обстоятельства дела”.
31 декабря я отправился в Кремль. На носу был Новый год, но настроение было у меня было далеко не праздничное. Миссия предстояла сложная.
Первую часть доклада, посвященную общим характеристикам “черного рынка”, Хрущев, однако, воспринял нормально. Время от времени даже бросал оживленные реплики. Но когда речь зашла о деле Рокотова-Файбишенко, его словно подменили.
“Какое наказание ждет их?” – спросил первый секретарь. “Восемь лет”, – ответил я.
Дело в том, что незадолго до этого Указом Президиума Верховного Совета СССР срок наказания за незаконные валютные операции был увеличен до 15 лет. Но поскольку Указ приняли уже после ареста “купцов”, такая мера могла быть применена к ним лишь при условии, что закону будет придана “обратная сила”. Я попытался объяснить Хрущеву, что это противоречит общепринятой юридической практике, но он меня не слушал.
“Обожглись на молоке, теперь на воду дуете, – раздраженно бросил Хрущев. – Высокая кара за содеянное должна образумить, устрашить других. Иначе это зло приобретет угрожающие государственные размеры”.
Спустя несколько дней состоялся Пленум ЦК КПСС. В своем заключительном слове Первый секретарь заговорил о деле валютчиков как о примере “несовершенства” советского законодательства. Требуя повести жесткую борьбу с “черным рынком”, он ссылался на письмо рабочих ленинградского завода “Металлист”, выражавших возмущение мягким сроком. Рабочие требовали “решительно покончить с чуждыми обществу тенденциями”.
“Вот что думает рабочий класс об этих выродках!” – воскликнул Хрущев. И подверг резкой критике Генерального прокурора Р.А.Руденко за “бездействие”.
– Не думайте, что ваша должность пожизненна, – пригрозил он прокурору. Потом перекинулся на председателя Верховного Суда СССР А.И.Горкина.
Команда “фас” была дана. (Выступая на городском митинге в Алма-Ате, Хрущев заявил: “Да за такие приговоры самих судей судить надо!”) В Аппарате ЦК КПСС была спешно Подготовлена записка в Политбюро, где обосновывалось изменение статей Уголовного кодекса вплоть до смертной казни за незаконные валютные операции.
1 июля 1961 года председатель Президиума ВС СССР Л.И.Брежнев подписал Указ “Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях”. Генпрокурор Руденко моментально подал протест на “мягкость” приговора, вынесенного Мосгорсудом Рокотову-Файбишенко. Дело принял к рассмотрению Верховный суд РСФСР.
Заседание длилось два дня. Журналистов пришло так много, что всех их даже не удалось разместить в зале. Судьи отлично справились с установкой. Рокотов и Файбишенко были приговорены к расстрелу.
Вслед за ними высшую меру наказания получил и Яковлев. Невероятно, но факт. Руководство КГБ поддержало мое предложение подготовить письмо на имя Генерального прокурора с просьбой не предавать Яковлева смертной казни. Во-первых, тот признал себя виновным. Во-вторых, сообщил множество ценных сведений и тем помог органам. Кроме того, Яковлев был сильно болен. Он страдал туберкулезом легких, обострившимся под воздействием наркотиков.
Но прокуратура отклонила нашу просьбу. Яковлев был расстрелян. И тогда, и сейчас я считал и считаю, что наказание было слишком суровым. К сожалению, правосудие не посмело ослушаться воли Первого секретаря.
То, за что их поставили к стенке, через 30 лет стало считаться более чем благопристойным занятием.
Между прочим, в результате всего этого дела пострадали и совсем невиновные люди. Решением столичного горкома партии с работы был снят председатель Мосгорсуда Л.А.Громов. Его вина заключалась в “мягкости” первоначального приговора.
Уволили из КГБ и нашего сотрудника, бывшего начальника валютного отдела УБХСС ГУВД г. Москвы Юсупова. По заявлению Рокотова, Юсупов получал у него взятки.
Несмотря на то, что свои слова доказать он не мог, и все оперативные действия искренность Рокотова не подтвердили (мы специально организовали им встречу один на один и записали весь разговор), Юсупову было выражено недоверие.
До сих пор я испытываю чувство вины перед этим человеком. Впрочем, я отстаивал его как мог. К сожалению, безуспешно…
Операция по поимке “королей” “черного рынка”, без сомнения, относится к одним из лучших операций КГБ. За рекордно короткий срок чекисты сумели взять под контроль недоступные ранее валютные “толкучки”, нащупать контрабандные каналы. Обидно только, что полковник Федосеев вместе со всей своей Службой ушел в отставку так давно. Попади к нему в руки любители коробок из-под “Ксерокса”, он бы дал им жару.
