Блицкриг продолжался. Европа была покорена, лучшие европейские армии бездарно отдали свои страны и народы во власть агрессора – гитлеровской Германии. 22 июня 1941 года немецкие войска пересекли границу с СССР. Танковые клинья группы армий “Центр” привычно разрубили рыхлые боевые порядки противника – в данном случае, советских частей – и рванули вглубь по сходящимся у Минска направлениям. На 5-й день, как и планировал Гудериан, его танкисты с брестского направления ворвались в столицу Советской Белоруссии. Со стороны Гродно подошли танки группы Гота. Над ними висели тучи “мессеров”, которые, завидев редкий советский бомбардировщик, тут же валили его на землю. Западнее Минска образовались два громадных “котла”: Минский и Белостокский. Бойцы и командиры окруженных советских частей (около 250 тысяч), лишенные снабжения и связи, и не понимавшие – что происходит, быстро израсходовали горючее и боеприпасы. Выбор у них был небольшой: гибель или плен. Всего же за первые 2 недели войны только в Белоруссии было потеряно около 400 тысяч военнослужащих. Стаи “юнкерсов” разносили в клочья войсковые колонны, обреченно двигавшиеся без воздушного прикрытия. Сотни советских танков были брошены в ходе передвижения, часто даже не успев вступить в бой, из-за незначительных технических неисправностей или отсутствия горючего. Более 700 самолетов догорали на аэродромах. Командующий ВВС Западного фронта Иван Копец, за 5 лет вспорхнувший из старлеев в генералы, пустил себе пулю в лоб.

Это был шок. Одно дело, когда бьют кого-то там. Совсем другое дело, когда бьют тебя, твою Родину, причем бьют смертным боем. Причем перед войной всем обещали совсем другое. Обещали в разных формах и многократно. Каждый гражданин страны Советов задавал (мысленно, конечно) только один вопрос: “Как такое могло произойти?” Ответ поступил вполне традиционный для тех времен: командующий Западным фронтом генерал армии Д. Г. Павлов, начштаба фронта генерал-майор В. Е. Климовских, начальник связи фронта генерал-майор А. Т. Григорьев, командующий 4-й Армией генерал-майор А. А. Коробков, начальник артиллерии фронта генерал-лейтенант Н. А. Клич, командир 14-го мехкорпуса генерал-майор С. И. Оборин были расстреляны. Однако никакого влияния на ход боевых действий эти расстрелы не произвели.

Ошеломленное потерями и неразберихой, советское командование отчаянно бросало имеющиеся под рукой части, чтобы задержать катящиеся уже на восток от Минска танковые дивизии вермахта. На реках Березина и Друть заняли оборону подразделения 20-го мехкорпуса и 4-го воздушно-десантного корпуса. Долго они продержаться не могли, поэтому на следующий естественный рубеж обороны – по Днепру – начали выдвигать резервы. Здесь аккурат в ряд (с севера на юг) расположились три ключевых города: Витебск, Могилев и Гомель, а также удобные для обороны водные рубежи: реки Западная Двина и Днепр. Они закрывали дальнейшее продвижение гитлеровцев к Москве, и их нужно было удерживать любой ценой. Но времени, чтобы в достаточной мере насытить этот рубеж войсками, да и оборудовать его , как следует, уже не было. Пока войска погрузятся в эшелоны, пока доедут, пока разгрузятся… А немецкие танкисты знали свое дело – перли вперед. При необходимости горючее им доставляли самолетами. К 7 июля 10-я мотопехотная дивизия находилась в Жлобине; 3-я танковая дивизия в районе Рогачев – Новый Быхов; 4-я танковая дивизия – в Быхове; 10-я танковая – в Белыничах; дивизия “Рейх” – в Березино; полк “Великая Германия” – в Червене”; 18-я танковая дивизия – в Толочине; 17-я – в Сенно; 29-я мотопехотная – в Борисове, там же штаб танковой группы. Это шел Гудериан, при упоминании о котором напрягался любой военный профессионал в мире. “Быстроходный Гейнц” – так прозвали его солдаты вермахта, которых он привел к победе в Польше и Франции быстро и малой кровью. И вот – новое вторжение, и опять огромный успех. “Мы – лучшие! Мы покорим весь мир!” – было отчетливо написано на запыленных, но довольных, излучавших абсолютную уверенность в превосходстве над любым противником, лицах немецких танкистов. Прямо по центру полосы наступления дивизий Гудериана находился Могилев.

5 июля под Могилевом приступил к занятию позиций 61-й стрелковый корпус под командованием генерал-майора Ф.А.Бакунина. В корпус входили: 53-я стрелковая дивизия (СД) полковника И. Я. Бартенева, 110-я СД полковника В. А. Хлебцева и 172-я СД генерал-майора М. Т. Романова, другие части и подразделения. В это же день начались стычки немецких и советских разведотрядов по Минскому и Бобруйскому шоссе на дальних подступах к Могилеву. Остатки 20-го мехкорпуса и 7-я воздушно-десантная бригада, с тяжелыми арьергардными боями отступали по этим же направлениям на Могилев.

В первой декаде июля советские войска отчаянно пытались остановить части вермахта, идущие в полосе Орша – Витебск, но все контрудары были настолько слабо организованы и катастрофически неумело проводились, что лучшие части (несколько механизированных дивизий) и сотни танков были потеряны за считанные дни. Аналогично закончилась попытка вернуть Бобруйск. На 11 июля немцы были уже за Оршей и двигались к Смоленску.

Непосредственно в Могилеве оборону держала 172-я дивизия, в состав которой входили: 388-й стрелковый полк (командир полковник Кутепов С.Ф.); 514-й СП (командир подполковник Бонич С.А.), 747-й СП (командир полковник Щеглов А.В.) Дивизию усилили сводным полком, состоящим из остатков отступивших с западного направления частей. Позже к этому полку присоединили милицейский батальон и батальон НКВД. В состав частей, защищавших город, входили также и отряды ополченцев. На Минское направление выдвинули также 394-й стрелковый полк из состава 110-й СД. Итого силы обороняющихся насчитывали четыре стрелковых полка на правом берегу. 747-й СП занял позиции на левом берегу, фронтом на юго-запад, создав ряд хорошо укрепленных опорных пунктов в районе Луполово. Здесь же, в Могилеве, сосредоточилась почти вся корпусная артиллерия. Оборона выглядела полукругом, опоясывавшим город на правом берегу Днепра. Было три основных вероятных направления атаки немцев: с юго-запада вдоль Бобруйского шоссе, от Буйнич до Тишовки, где занимал оборону 388-й СП; с запада на участке Тишовка – Затишье, где расположился 514-й полк; строго с севера по дороге на Шклов – здесь оборонялись подразделения сводного полка. Местность на подступах к городу была довольно ровная. На левом берегу проходило рокадное шоссе, через Могилев соединяющее Витебск и Гомель. Строго говоря, эта трасса соединяла Ленинград с Одессой. Недалеко от этого шоссе, в лесу за восточными окраинами Могилева, находился некоторое время штаб Западного фронта. Войска и население города быстрыми темпами строили оборонительные сооружения: траншеи, ходы сообщений, ДЗОТы, блиндажи, противотанковые рвы.

6-го июля начались сдерживающие противника бои в районе д.Селец по Бобруйскому шоссе (юго-западная окраина города), этот день считается началом обороны Могилева. 7-го июля немцы атаковали наши позиции у д.Полыковичи (северная окраина города). Это был первый штурм города небольшими силами. Немцы попробовали взять город с ходу, и были отброшены. 8 июля в расстановке советских сил произошло изменение: 514-й СП отвели на левый берег Днепра, и, таким образом, количество полков, защищавших город на правом берегу, уменьшилось с четырех до трех: 388-й, 394-й и сводный.

Гудериан пишет в своих воспоминаниях про эти дни:
“…Попытки внезапным ударом захватить Рогачев и Могилев потерпели крах.”

Немецкий полководец знал, что в районе Смоленска русские накапливают новую крупную войсковую группировку. И он отлично понимал, как важно сейчас не дать русским укрепиться вдоль Днепра, и брать район Смоленска в новые клещи. Гот со своими танкистами уже заносил на Смоленском северную “клешню”. С юга должен был успеть Гудериан, и он принял решение форсировать Днепр южнее и севернее Могилева. 11 июля преодоление этой серьезной водной преграды началось, прошло успешно, и немецкие части начали двигаться от Днепра на восток. Могилев оказался под угрозой окружения. 4-я танковая и 10-я моторизованная дивизии вермахта 46-го танкового корпуса переправились с юга – буквально в нескольких километрах от Могилева, у д.Боркалабово. 17-я танковая и 29-я моторизованная дивизии переправились севернее – между Копысем и Шкловом. Попытки контрударов слабыми советскими силами во фланг этим мощным немецким группировкам провалились.

12 июля состоялся массированный, хорошо подготовленный штурм города с разных направлений. Вермахту отчаянно нужны были коммуникации, проходившие через Могилев. Особенно яростный бой состоялся в районе Бобруйского шоссе, на участке обороны 388-го полка, в районе д.Буйничи. Здесь атаковала 3-я танковая дивизия генерал-лейтенанта Вальтера Моделя – того самого, будущего фельдмаршала. Нам сегодня неизвестно, какие слова нашли командиры этого полка для своих подчиненных, как они внушили им, что “немца можно бить” в обстановке, когда все знали: “немец” бьет всех подряд и никто не может его остановить. Бои шли весь день. Советским бойцам в окопах помогали со своих огневых позиций артиллеристы: 1-го дивизиона 340-го легкоартиллерийского полка, 3-го дивизиона 152-мм гаубиц 601-го ГАП, 2-го дивизиона 493-го ГАП, 174-го отдельного дивизиона ПТО. Нужно отметить, что позиции полка были отлично оборудованы в инженерном отношении. Дзоты, изготовленные из толстых бревен и земли, имевшие несколько слоев перекрытий, были настолько крепкими, что даже многие выстрелы в упор из немецких танков не могли их разрушить. Солдаты были в достатке обеспечены противотанковыми гранатами, которые использовали как по отдельности, так и в связках. Взрыв связки п/т гранат ни одна ходовая часть ни одного танка не выдержит. Правда, и добросить такую связку до нужной точки было непросто – тяжелая, поэтому нередко советские бойцы в буквальном смысле бросались с гранатами под гусеницу вражеского танка, жертвуя своей жизнью. А теперь – сюрприз, русская военная хитрость! – бутылки с зажигательной смесью, выпуск которых наладили в считанные даже не дни, а часы. В бутылки заливали смесь бензина и технического масла, которая обеспечивала и высокую температуру, и достаточную длительность горения. Горлышко затыкал обычный тряпочный фитиль, который поджигался непосредственно перед броском. Бойцы знали уязвимые места танка и умели применять свои стандартные и “доморощенные” противотанковые средства. Немецкие танкисты поначалу атаковали позиции кутеповцев с открытыми люками, в которых виднелись командиры танков. Это был, конечно, верх наглости. Когда открыла огонь советская артиллерия, люки быстро позакрывались. Обычно в июне 41-го наши не выдерживали массированной танковой атаки, поддержанной артиллерией и авиацией вермахта, однако нашла коса на камень. Еще сюрприз: сзади передовой линии траншей был вырыт противотанковый ров, соединенный с траншеями ходами сообщений. Танки, которым удалось добраться до передовой траншеи кутеповцев и перевалить через окопы, через несколько метров наталкивались на ров и начинали метаться, ерзать, искать выход. В это время из траншей и ходов сообщений в них летели связки гранат и бутылки с горючей смесью, а с артпозиций прямой наводкой добавляли жару наши пушки. Cамоуверенное выражение с лиц немецких танкистов слетало быстро. Танки, они хоть и железные, но горят за милую душу, особенно вражеские танки хорошо горят, душевно. Ошалевший экипаж в черных комбинезонах выскакивал из танка, превратившегося в факел – прямо на штыки к кутеповцам. Какой бесславный конец для досель непобедимых, раскатавших в блин Европу, “панцерваффе”! К вечеру на ратном поле дымились 39 немецких танков и лежали сотни трупов недавних покорителей Польши, Бельгии, Франции, Голландии, Дании, Норвегии, Югославии, Греции. Ни в одном однодневном сражении до сих пор гитлеровцы не несли таких потерь в танках за все время с момента начала Второй Мировой войны. Пленных в том бою взяли очень мало – как-то не было настроения у наших пленных брать. Среди трофеев оказались 2 ящика с военными наградами – вытащили из подбитого командирского танка. Говорят, для одного из пленных офицеров советские пехотинцы устроили “торжественное награждение”. Кресты, медальки, нагрудные знаки висели у него везде: на груди, рукавах, воротнике, обильно была увешана спина и место пониже спины. А после “награждения”, обильно сопровождаемого увесистыми затрещинами, немца почти в бессознательном состоянии передали “компетентным органам”. Наверняка на июль 1941 года это был самый титулованный немецкий вояка.

Узнав о результатах этого боя, к командиру полка Кутепову на позиции прибыли корреспонденты центральных советских газет, в том числе Константин Симонов, известный писатель и поэт. Публикации в прессе разнеслись по всему миру, жадно ожидавшему – кто же, наконец, остановит Гитлера? Именно в те дни в странах антигитлеровской коалиции в ход пошел термин “коктейль Молотова” – о бутылках с зажигательной смесью. Сталинский нарком иностранных дел был, конечно, не при чем. Это был, скорее, “коктейль Романова”, комдива 172-й.

О своих впечатлениях Константин Симонов рассказывает так:
“Могилев. С восточного берега на западный перекинут единственный деревянный мост. На нем не было ни одной пушки, ни одного зенитного пулемета.
Мы переехали на западный берег, в полк, оборонявший Могилев. В этот день был тяжелый, кровопролитный бой. Полк разбил сорок немецких танков, но и сам истек кровью. Вечером мы говорили с командиром полка полковником Кутеповым… На его обросшем, небритом и усталом, смертельно усталом лице в самые тяжелые мгновения вдруг проявлялась неожиданно мягкая, детская улыбка.
Мы сказали ему про мост. Там нет ни одного зенитного пулемета, если немцы разбомбят мост, то он с полком будет отрезан здесь, за Днепром.
– Ну и что ж, – Кутепов вдруг улыбнулся своей детской улыбкой. – Ну и что ж, – повторил он мягко и тихо, как будто говоря о чем-то самом обычном. – Пусть бомбят. Если другие отступят, мы решили тут остаться и умереть, всем полком решили. Мы уж говорили об этом…”
События героической обороны нашли отражение в романе К.Симонова “Живые и мёртвые” (прообразом главного героя романа Серпилина является полковник Кутепов) и дневнике “Разные дни войны”. Симонов во многих своих статьях и книгах вспоминал Могилев наряду с Москвой, Ленинградом, Одессой, Севастополем, Сталинградом: “Я не был солдатом, был всего только корреспондентом, однако у меня есть кусочек земли, который мне век не забыть, – поле под Могилевом”. Писатель завещал после смерти развеять свой прах над тем самым полем около деревни Буйничи, где дрались бойцы-кутеповцы, и его завещание было исполнено.

В этот же день, 12 июля, немцы продолжали движение на восток, еще больше охватывая Могилев. 747-й полк и разведбат начали вести тяжелые бои с частями вермахта, атакующими город с юга, вдоль шоссе, ведущего на Гомель. Один из передовых отрядов немецких танкистов ворвался в Чаусы, разгромив прямо на станции воинские эшелоны. Это означало полное окружение Могилева. А на следующий день, 13 июля, пал Витебск.

Для немцев Могилев был уже явно, как заноза в заднице. Снабжение группы Гудериана, наступавшей на восток, было чрезвычайно затруднено. Под Смоленском начиналось новое гигантское сражение, выиграв которое гитлеровцы могли бы без особых проблем двигаться к самой Москве. И к “занозе” – Могилеву – начали стягивать войска для решающего и победоносного штурма.

Из Франции к Могилеву была переброшена 15-я пехотная дивизия, южнее Могилёва подошла 258-я пехотная дивизия. С севера подтянули элитный полк “Великая Германия”. Обозленные танкисты 3-й ТД горели желанием отомстить за неудачи, особенно нервничал амбициозный командир дивизии Вальтер Модель. Впереди у него: успешная оборона Ржевского выступа, командование войсками на одном из главных направлений немецкого наступления на Курской дуге, удачные операции против англо-американских соединений на Западном фронте (в том числе контрудар в Арденнах), официальное звание фельдмаршала и неофициальное – “пожарник фюрера”. 17 июля 7-я пехотная дивизия атаковала советские позиции вдоль Минского шоссе, 23-я пехотная дивизия наступала вдоль Бобруйского шоссе – обе из 7-го армейского корпуса генерала В. Фармбахера. 5 свежих немецких дивизий против 4-х потрепанных, практически уполовиненых советских полков! При этом – острейший дефицит боеприпасов, которые теперь сбрасывались редкими самолетами по ночам на аэродром Луполово, находившийся в самом городе, на левом берегу Днепра. Невероятно, но – новая неудача! Гитлеровцы снова остановлены у городской черты. 747-й полк держит южную окраину у п.Гребенево, остальные – практически на своих старых позициях: Буйничи – Тишовка – Казимировка – Пашково – Полыковичи. Могилевская оборонительная дуга гнется, но не ломается. Остатки 20-го мехкорпуса и других советских частей прикрывают город теперь с востока, откуда к Могилеву начала продвигаться дивизия “Великий рейх”.

Время – бесценно, и вермахт, не считаясь с потерями, начинает практически непрерывный штурм города. На северном участке обороны, на рубеже Пашково – Гаи, держался батальон милиции под командованием капитана Владимирова К.Г. из состава сводного полка. Он занял свои позиции 12 июля, и уже на следующий день с утра вступил в жестокий бой. С помощью двух батальонов мотопехоты немцам удалось оттеснить батальон и захватить деревню Старое Пашково. Вооруженные только легким стрелковым оружием, милиционеры в жестоком ночном бою с 13 на 14 июля отбили у немцев Старое Пашково и до вечера 14 июля удерживали его в своих руках. Только с помощью массированного артобстрела и танковой атаки немцы смогли вновь занять поселок. С 14 по 18 июля батальон вел сдерживающие бои на Пашковских высотах, в результате которых подбил два танка и уничтожил до роты пехоты. Однако силы таяли. 18 июля 1941 г. – последний день существования этого подразделения. В этот день фашисты предприняли несколько атак, но взять высоту, на которой закрепились оставшиеся в живых несколько десятков милиционеров, так и не смогли. Во второй половине дня немцы начали решительный штурм высоты крупными силами. И тогда остатки батальона – раненые, контуженые, во главе со своим раненым командиром – поднялись в свою последнюю контратаку.

19 июля немцы продвинулись со стороны минского направления, высадили воздушный десант на левом берегу – впрочем, быстро уничтоженный 747-м полком. Южнее взят Гомель.

20 июля немцы в районе минского шоссе теснят 394-й полк, захватывают Казимировку и Пашково. 388-й полк до сих пор держится на старых позициях у д.Буйничи, хотя осталось от него не больше батальона. Госпиталь забит ранеными. Боеприпасов – кот наплакал, и полк постепенно переходит на трофейное оружие. Немецкий трупный смрад с поля перед боевыми позициями отбивает всякий аппетит, зато у отвоевавших свое фрицев можно разжиться “шмайсерами” и ручными гранатами. Количественное превосходство немцев – громадно. Как эти бойцы держались – кто объяснит?
Появилась новая – 78-я немецкая пехотная дивизия. Переправившись на левый берег, она теснит 747-й полк, который постепенно отступает к аэродрому Луполово. В этот же день немцы взяли Ельню, находящуюся далеко на востоке от Могилева – если по прямой, то километров 270.

Немцы меняют тактику. Чтобы расшатать нашу оборону, они начинают активные действия мелкими группами: 2-3 танка и взвод пехоты. В небе свирепствует их авиация. 21 июля, наконец, немцы сбивают 388-й полк с позиций у д.Буйничи и выходят на рубеж Тишовка – Буйничи – Бутримовка. Наконец они могут оттащить для ремонта или на металлолом около 60 своих подбитых и сгоревших танков, стоящих перед позициями кутеповцев. Советские бойцы отходят к прочным корпусам фабрики искусственного волокна. Там уставших от ежедневных боев, значительных потерь и нагоняев начальства фрицев ждет сюрприз: очередная “мясорубка” – на четверо суток. Тем временем сводный и 394-й полки с ожесточенными боями отходят на рубеж ж/д вокзал – р.Дубровенка, затем сплошная линия обороны ломается и советские воины сражаются в очаговых узлах сопротивления. 747-й полк держится на рубеже ст.Луполово – аэродром Луполово. Бои идут в самом городе, нередки рукопашные схватки. К 24 июля немцы полностью рассекают оборону измотанных остатков советских частей Могилевского гарнизона: они с запада через центр города подходят к мосту через Днепр, а с юго-востока занимают аэродром недалеко от того же моста. В этот же день командир 7-го корпуса генерал Фармбахер предложил советскому гарнизону капитуляцию и был послан по адресу, широко известному в России, но еще мало кому известному в Германии.

Вечером 25-го июля проходит совещание в штабе 172-й дивизии. Припасов просто уже нет – никаких. На совещании принято решение прорываться на запад, в лесной массив у д.Тишовка. Больше прорываться просто некуда, кругом немцы. А в плен сдаваться 172-я не хочет. Ну не желает! Остатки 388-го, 394-го полков, а также других частей и подразделений, выдвигаются к рубежу ночной атаки. В 24-00 пошли на прорыв. Многие погибли, остальные прорвались к лесам. Прямо под носом у немцев прощальным салютом павшим героям взлетает на воздух мост через Днепр.

26 июля сводный полк продолжает держаться в районе: завод “Возрождение” (“Строммашина”)- Дом Советов. На левом берегу остатки 747-го полка прорываются на восток от ст.Луполово к д.Сухари, находящейся в 26 км от города на северо-востоке. В этот же день на совещании в деревне Сухари, куда стянулись остатки 61-го и 20-го корпуса, а также других частей, принято решение прорываться на восток. Ночью, во главе с комкором-61 Бакуниным, пошли на прорыв в направлении на Чаусы. После двух дней тяжелых боев, по приказу рассредоточились, и начали прорываться на восток мелкими группами самостоятельно. Идти до линии фронта нужно было от 300 до 400 км. Некоторые дошли. Комкор Бакунин через месяц лично вывел группу в 140 человек.

27 июля советское командование войск Западного направления (командующий – маршал С. К. Тимошенко, начальник штаба – маршал Б.М.Шапошников, член Военного совета – Н. А. Булганин), написало кляузу в Ставку ВГК по поводу решения защитников Могилева прорываться из окружения. В докладе указывалось: “Ввиду того, что оборона 61-м стрелковым корпусом Могилёва отвлекала на него до 5 пехотных дивизий и велась настолько энергично, что сковывала большие силы противника, нами были приказано командующему 13-й армии удержать Могилёв во что бы то ни стало и приказано как ему, так и комфронта Центрального т. Кузнецову, перейти в наступление на Могилёв, имея в дальнейшем обеспечение левого фланга Качалова и выхода на Днепр. Однако командарм-13 не только не подстегнул колебавшегося командира 61-го корпуса Бакунина, но пропустил момент, когда тот самовольно покинул Могилёв, начал отход на восток и лишь тогда донёс.
С этим движением корпуса создается тяжёлое положение для него и освобождаются дивизии противника, которые могут маневрировать против 13-й и 21-й армий. Тотчас же по получении известий об отходе из Могилёва и о продолжающемся еще там уличном бое дано приказание командарму 13 остановить отход из Могилёва и удержать город во что бы то ни стало, а комкора Бакунина, грубо нарушившего приказ командования, заменить полковником Воеводиным, твёрдо стоявшим за удержание Могилёва, а Бакунина отдать под суд…”
Высокое начальство явно считало, что остатки советских войск в Могилеве могут держать оборону при помощи одних штыков. Что ж, в умении наказывать, расстреливать и сваливать вину на “стрелочника” высокому начальству трудно отказать, а вот с умением грамотно управлять войсками дело обстояло гораздо хуже.

27 июля остатки сводного полка ведут бои в районе ст.Могилев-3, а ночью прорываются в лесной массив у деревни Полыковичи на северо-восточной окраине города. Они последними оставляют город, превращенный в крепость. Части бойцов удается переправиться через Днепр и уйти на восток. 28 июля город полностью переходит под контроль немецких сил. В этот день начальник германского Генерального штаба сухопутных войск Франц Гальдер записал в своем дневнике: “Район Могилёва окончательно очищен от войск противника”.

22 дня и ночи. Без танков, авиации, снабжения. За 2 года Второй Мировой войны еще никто не держался против вермахта так долго.

Постскриптум. 

Командир батальона милиции капитан Владимиров Константин Григорьевич погиб 18 июля 1941г. вместе со своими милиционерами на занимаемых позициях в районе Пашково, не отступив ни шагу.

Командир 394-го полка полковник Слепокуров Яков Степанович погиб с группой своих бойцов во время прорыва из окруженного Могилева в районе Тишовки. Они шли уже практически без боеприпасов. Немцы обнаружили их у леса и, окружив, перестреляли.

Судьба командира 388-го полка Кутепова Семена Федоровича на сегодняшний день точно неизвестна. По одним данным, он погиб перед прорывом из окружения от пуль немецких диверсантов; по другим, был убит в ходе прорыва. Есть еще версия о его гибели в партизанском отряде.

Командир 172-й дивизии генерал-майор Романов Михаил Тимофеевич, организовавший оборону обычного мирного города слабыми силами в течение 22 дней против сильнейшей армии мира на тот момент, в декабре 1941 года расстрелян в немецком концлагере Флессенбург (по другим данным – Хаммельбург). “За просоветскую агитацию”.

Они бы все равно не сдались. Никогда.

21 апреля 1945 г. под деревней Ведау на юге Германии застрелился командующий группой армий “Б” фельдмаршал В.Модель, бывший командир 3-й танковой дивизии, штурмовавшей Могилев.

В 2009г. на основе этих событий снят довольно добротный художественный фильм “Днепровский рубеж”, к\с Беларусьфильм. Создатели фильма с уважением отнеслись к историческим событиям и военным деталям, в фильме использованы уникальные документальные съемки реальной боевой техники и вооружения времен 2-й Мировой войны.

Источники:
1. В.Шерстнев, “Трагедия сорок первого”, изд.”Русич”, Смоленск, 2001г.
2. “В начале войны. Воспоминания Маршала Советского Союза Еременко А.И.”
3. Г.Гудериан, “Воспоминания немецкого генерала”, изд.”Центрполиграф”, Москва, 2005г.
4. С.Ньютон, “Фельдмаршал Модель – “пожарник” фюрера”, изд.АСТ, Москва, 200
5. http://ru.wikipedia.org/wiki/Могилёвская_оборона
6. http://www.region.mogilev.by/ru/node/7680
7. http://mogilevhistory.narod.ru/1941/1941chronicle.html