Мы даже имени ее не узнаем, не то что прошлого, биографии, характера. Только внешний рисунок: кокетливый взгляд из-под непременной белокурой челки, легкомысленную улыбку, мгновенную готовность к немедленному, сиюминутному контакту с каждым, кто взглянет, обратит внимание, почувствует ее ненавязчивое, но ждущее присутствие рядом — на изрытом тысячами ног горячем прибрежном песке, под тяжелым южным солнцем. Мы больше ничего не узнаем об этой женщине в расписном, самую малость излишне нарядном кимоно.

А, впрочем, мало ли похожих на нее бродит, лежит тут, на пляже, завязывает знакомства, подсаживается к одной компании, другой, третьей. Тем более что уж очень стандартна сама ненатуральность и яркость ее внешности. Тем более и авторы фильма не очень-то дают всмотреться, вникнуть, настойчиво отвлекая к главному: полюбила местная девочка заезжего мальчика, а он возьми, да разлюби, да брось, да не одну, а в положении. И только много позже, когда драма уже созреет, когда финал уже состоится, а метраж картины еще не будет исчерпан, мы мельком услышим, что женщина в кимоно, та, искательница приключений, умерла, что она носила свою смерть в себе весь фильм, а мы не знали этого, и этого не знал никто, кроме нее самой.

Пусть простят мне авторы эту запоздалую критику фильма «Мальчик и девочка», в котором от поэтического и раздумчивого сценария Веры Пановой остался лишь унылый костяк сюжета. Я вспомнил о фильме только потому, что крохотная и обидно периферийная роль Людмилы Шагаловой в нем кажется мне искомым ключом, который необходим, чтобы понять те два или три десятка ролей, которые были сыграны за двадцать лет работы в кино.


Как свести без этого актерские работы Шагаловой — от довоенной еще, случайной, девчоночьей роли в протазановских «Семиклассниках» до старухи Павлы Петровны в «Женитьбе Бальзаминова»? Как свести к общему эстетическому знаменателю голубенькую Катю из «Верных друзей» или совсем уже ультрамариновую Настю из фильма «Они спустились с гор» и гротескнейшую Нельку «Рок-н-ролл» из картины «Я вам пишу»? Как добавить к ним положительнейшую до уныния маму из фильма «От пяти до двенадцати» (я намеренно опускаю лучшие роли актрисы, они важны и без всякой доминанты)?

Это вопросы не только ради критического удобства — они необходимы для того, чтобы определить, почему, в отличие от многих своих подруг и сверстниц, Шагалова не сходит с кинематографического круга с первых же дней своей работы в кино.

При этом я вовсе не намерен доказывать, что таинственная пляжная незнакомка из «Мальчика и девочки» есть наивысшее достижение таланта Шагаловой, я хочу отметить только ту не определенную фабулой фильма странность ее роли, которая делает работу Шагаловой неожиданно реалистической в этом сентиментальном и морализаторском фильме.

Это чувствует и сама Шагалова, вспоминая роль «женщины в кимоно» с удовольствием, непропорциональным ни ее объему, ни месту в творческой биографии, просто чувствуя, что здесь проявилось то свойство таланта, которое позволяет ей и в фильмах с мнимой драматургией обнаруживать драматургический смысл характера с помощью остранения собственной внешности.

Разумеется, этот принцип «драматургического самообслуживания» возникает не от хорошей жизни, и Шагалова могла — в который раз — повторить свои претензии к драматургам, однако заклинаниями не обойтись, чему свидетельством достаточно долгий период ее работы в кино. Слов нет, выступать в роли драматурга, а то и режиссера на съемочной площадке интересно и поучительно, однако в начале творческого пути Шагаловой доставались роли столь откровенно пунктирные, что выбирать не приходилось.

В самом деле, еще в самой первой «взрослой» роли — Вали Борц в герасимовской «Молодой гвардии» (История создания фильма), роли, за которую студентка ВГИКа была удостоена Государственной премии, — умение (еще инстинктивное) обнаруживать драматургию в себе самой проявилось уже достаточно отчетливо.

Вспомним, что предоставили в романе, а затем в фильме Фадеев и Герасимов своей героине? Уже одно только, что она осталась в живых, в значительной степени ограничивало ее равноправие в трагической структуре повествования, снимало с ее девчоночьей судьбы тот налет неизбежной и высокой жертвенности, который определял все поступки и подвиги молодогвардейцев. Поэтому Валя и в романе — на периферии сюжета, она лишь оттеняет героизм более опытных товарищей своей наивностью, своей чистотой.


Конечно же, и это было много, и это интересно играть, особенно, если роль первая, если она в «Молодой гвардии». Однако наивность и чистота — не та материя, на которой можно выстроить полнокровный характер. И Шагалова делает свою роль сама, находит зерно внутреннего конфликта в перепаде между своей мальчишеской еще угловатостью и нарождающейся женственностью.

В общей трагедийности картины она находит свою трагедию — трагедию несостоявшегося чувства, гибнущей, невысказавшейся любви. В сущности, на этом держится главное, что привело ее в сюжет картины, — любовь к Сереже Тюленину, та общность личного и героического — подпольной борьбы молодогвардейцев и неожиданной любви к одному из них, которая выдвигает достаточно пассивный характер Вали Борц на эмоциональную передовую сюжета.

Роль в «Молодой гвардии», единодушные похвалы прессы — все это стало для актрисы пропуском в «большое» кино. В те годы был организован Театр-студия киноактера, объединивший мастеров экрана. Вместе с ними Шагалова играла в спектаклях, вместе с ними — и чаще других — снималась в немногочисленных и не слишком запомнившихся зрителю фильмах.

«Они спустились с гор», «В поисках адресата», «Рядом с нами», «Цель его жизни» — одни получше, другие похуже. Шагалова исправно повторяла в них задумчивость и чистоту, импульсивность и угловатость своей первой героини, меняла прически и платья, с одинаковым безликим изяществом носила белый халат лаборантки и ситцевое платье колхозницы — и мельчайшего намека на сложности жизни, психологии, характеров не найти в этих ролях.

И даже в первой послевоенной комедии М. Калатозова «Верные друзья» (История создания фильма), даже там Шагалова на периферии сюжета, в роли Катюши, самоотверженно спасающей породистый табун от могучего степного пожара. Слов нет, эта драматическая ситуация позволила еще раз, в другом повороте, проявиться психологическому конфликту картины, но к самой Шагаловой она отношения не имеет.

Хотя сама Шагалова не без удовольствия вспоминает и эту роль, думается, что главное в ее воспоминаниях работа тех, кто окружал ее на съемках,- Чиркова, Борисова, Меркурьева, Грибова, атмосфера нового кинематографа-Перемены в творчестве Шагаловой проявляются не впрямую, они были не слишком заметны и в режиссуре и в драматургии тех фильмов, в которых она продолжала сниматься в середине 50-х годов.

Однако движение характера намечалось подспудно, неуловимо. В самом деле, что нового с точки зрения драматургической, интеллектуальной, изобразительной было в немудреном детективе А. Рыбакова «Дело № 306»? История взбалмошной и избалованной профессорской дочки, краешком биографии прикоснувшейся к миру преступлений, к темной стороне жизни,- кого нынче удивишь этим?

Но в иерархии ролей актрисы, да и в иерархии новых ценностей нашего кино роль Людмилы Иркутовой имела значение по другому счету: здесь первые после «Молодой гвардии», как ни мало сопоставимы эти картины, Шагалова вновь соприкасается с подлинностью, непростотой жизни, с внутренней конфликтностью психологии своей героини. И пусть авторы торопятся перевоспитать «нетипичную» Людочку не только силами работников милиции, но и своей, авторской волей, уводя ее от беды, едва она сделает очередной неверный шаг, картина Рыбакова была первой, пожалуй, попыткой возрождения в нашем кино жанра детектива.

Быть может, поэтому Шагалова до сих пор мечтает о детективе, о роли. которая на этот раз была бы не объектом расследования, а его субъектом. Она чувствует в этом неиссякаемую возможность остроконфликтной игры.

Только-только сыграла Иркутову, только почувствовала неизбежность новых ролей, ан нет — привычный актерский облик оказался сильнее успеха, и Шагалова продолжает сниматься в фильмах не слишком высоких художественных достоинств.

В таких непохожих на первый взгляд картинах, как «Ровесник века» и эксцентрическая комедия «Не имей сто рублей», но откровенно гротескная роль ботаника Корецкой оказалась лишь оборотной стороной все той же шагаловской героини, только здесь она носила очки и бегала по полям и лугам с сачком и гербарием. Тут сказалось накопленное за десяток лет работы в кинематографе — это было своеобразной актерской самозащитой, которая становилась тормозом в новых условиях.

Быть может, наиболее отчетливо эффектная бесхарактерность шагаловской героини тех лет проявилась в роли некоей Терезы, случайной пассажирки самолета № 713, попавшего в беду и попросившего посадки. Шагалова здесь на равных правах с другими обитателями этого абстрактнейшего «ноева ковчега», среди которых нет ни одной человеческой личности, лишь знаки той или иной социальной функции. И, подобно другим, Шагалова исправно демонстрирует внешние данные своей героини: ее кокетливую прическу, ее «роскошные» туалеты, ее вызывающие декольте. Демонстрирует ее кокетство, страх, малодушие.

 

К счастью, «713-й просит посадку» был одним из последних фильмов такого рода. В начале 60-х годов к Шагаловой приходят серьезные роли. И пусть это происходит не сразу, пусть ее Надежда Федоровна из чеховской «Дуэли» режиссера Т. Березанцевой была сыграна во многом еще в манере предыдущих ролей, но уже одного обращения к Чехову было достаточно, чтобы отбросить многое из накопленного за прошедшие годы.

Это было особенно важно и потому, что спустя два года после «Дуэли» Шагалову ожидала, наконец, настоящая роль, лучшая за все время ее работы в кино. Произошло это в картине В. Ускова и А. Краснопольского «Самый медленный поезд». Ранний рассказ Ю. Нагибина, по которому был поставлен фильм, лежал в той чеховской манере, которая оказалась подсознательно близка героине Шагаловой.

Любопытно, что и здесь у нее нет имени, что она просто актриса, маленькая актриса в медленном поезде военной поры. Любопытно и то, что поначалу она тоже кажется пустенькой и легкомысленной, кажется случайно попавшей сюда, в этот неустойчивый военный быт, в чужое горе, в холод и неуют.

Но где-то в глубине души она несет в себе ту же военную усталость, ту же безрадостную приспособленность к неудобствам, легким потерям и легким встречам, что и остальные ее попутчики, — драматургия щедро позволяет ей жить и чувствовать в той же эмоциональной плоскости, что и все пассажиры самого медленного поезда.

Да и как иначе — не слишком талантливая фронтовая певичка в огромном треухе, поминутно наползающем на аккуратно подстриженную челочку, и в этой аккуратности отчетливо видится ее стремление сохранить свою женственность от непогоды и трудностей войны, сохранить, как единственное доступное ей оружие, как внутреннюю силу, позволяющую оставаться собой во что бы то ни стало.

И вся драматургия роли как раз и построена на этом медленном обнажении характера героини. Потому нигде, быть может, этот конфликт между внешностью и естеством не проявлялся в ролях актрисы столь отчетливо и столь полно. Потому-то мне кажется эта роль лучшей из всех, исполненных Шагаловой до сих пор.

Она и сама считает роль актрисы своей любимой работой: и потому, что она во многом напомнила ей военную молодость (пусть не фронт, но первые годы во ВГИКе, когда она училась вместе с Бондарчуком и Егоровым, Инной Макаровой и Нонной Мордюковой,- голодное и веселое время студенчества), и потому, что в этой роли она чувствовала себя совершенно естественно, что ей не приходилось идти наперекор драматургии, что драматургия была ее верной союзницей.

Никогда прежде Шагаловой не удавалось столь полно проявить сущность своей постоянной героини, ее раскованную характерность, ее беспомощность и стремление во что бы то ни стало сохранить в себе некое незыблемое ядро, противостоящее любым трудностям, любым треволнениям и передрягам.

В «Самом медленном поезде» Шагалова впервые чувствует себя хозяйкой сюжета, чувствует себя свободной от игры в характерность, ибо эта характерность логически вытекает из судьбы ее героини, из реальных жизненных обстоятельств, в которых она живет, чувствует и размышляет.

Но самое главное было не в этом. Ну, еще одна удачная роль, ну, самая удачная — не это определяло смысл работы в «Самом медленном поезде». Прекрасная роль Людмилы Александровны — это Марина Борисовна, заведующая детсадом в фильме «Усатый нянь» (История создания фильма). После роли Актрисы Шагалова окончательно избавляется от прежней инерции, позволяет себе многое из того, что ранее казалось немыслимым. И прежде всего я имею в виду ее работу в «Женитьбе Бальзаминова»(История создания фильма) , где она сыграла нелепую и жалкую мамашу провинциального недоумка, пожелавшего жениться на богатой, мамашу, которая спит и видит блестящее будущее своего отпрыска, будущее, которое делает ему она сама.

В таких случаях принято говорить: «актерский подвиг» — актриса позволила себе сыграть пожилую, да еще уродливую, да еще жалкую женщину! Актриса спрятала от зрителя свое лицо, свою выигрышную внешность! Конечно, и это значительно, хотя и трудно назвать подвигом. Куда важнее то, что прежде актриса никогда бы себе не позволила. Тут важно, почему она позволила себе это именно сейчас, именно таким образом.

Разумеется, здесь было естественное желание попробовать свои силы в чем-то полярном обычной работе. Разумеется, атмосфера почти вахтанговской театральности, царившая на съемках «Женитьбы», тоже сыграла свою роль. Известная актриса могла позволить себе остаться неузнанной, а точнее- играть неузнанную, оставаясь собой.

Но главное, наверно, все-таки в другом — в том, что Шагалова, наконец, обрела ту степень актерской свободы, ту зрелость таланта, которая заставляет ее менять амплуа, менять внешность, выходить на более широкий простор.
М. Черненко, 1967

Мужем Людмилы Шагаловой был известный оператор Вячеслав Шумский. Он скончался в 2011 г. в возрасте 89 лет. Шумский снимал «Доживем до понедельника», «А зори здесь тихие» , «Семеро солдатиков» и другие известные кинокартины. Был награжден Госпремией РСФСР им. Братьев Васильевых за фильм «Преступление и наказание». В 1980 г. Шумский получил Ленинскую премию за работу над фильмом «Белый Бим Черное Ухо».

Мы без труда забываем кумиров. Вот хохочем над старухой Бальзаминовой — по ТВ снова крутят шедевр Константина Воинова. Вот героическая Катя Синцова из «Верных друзей». Вот колоритная Хиония из «Приваловских млн.».

Мы привыкли, что киноактриса Шагалова постоянно рядом. Однако уж четверть столетия, как не появлялись ее новые роли, — мы и это принимаем как должное: все хорошее заканчивается.

Кончились роли, однако не закончился человек. Киноактриса долго болела, практически ослепла, уже не могла увидеть правнучек. Старалась ни с кем не общаться. Смирилась с тем, что нестойкая слава — позади.

Народная артистка Людмила Шагалова, знакомая зрителям по таким фильмам, как «Женитьба Бальзаминова» и «Молодая гвардия», скончалась после продолжительной болезни. Актрисе было 88 лет.

О смерти артистки сообщил Союз кинематографистов России. «Актриса многогранного таланта, Людмила Александровна для друзей и коллег всегда была Лялей. Добрая, внимательная, интеллигентная, очень талантливая — она любила людей, и мы любили ее», — говорится в некрологе.

Использованы материалы :www.russkoekino.ru