Война оставила неизгладимый отпечаток на облике Киева. А он добавил новые легенды в копилку истории Второй мировой
Мы уже писали о том, каким было отношение к «той войне» сразу после ее окончания и как в СССР формировался культ Великой Победы. На этот раз хотелось бы остановиться на наиболее громких и мифологизированных украинских, а точнее, киевских событиях.
Взорванный Крещатик
«Крещатик взорвали немцы» – этот миф родился в послевоенные годы благодаря призывам официальной пропаганды «Восстановить гордость Украины, зверски разрушенную фашистскими захватчиками». Между тем, в самом Киеве (население которого после освобождения составило лишь 180 тысяч человек) всегда помнили, кто и как именно превратил главную улицу украинской столицы в руины.
После начала войны советские газеты и радио громогласно заверяли, что столица УССР врагу не достанется. Однако, в «ответственных органах» особых иллюзий на этот счет не питали и подготовились к «теплой встрече» загодя. Минированием Киева (точнее, стратегических объектов и зданий, потенциально привлекательных для оккупационной администрации) занимались инженерные части 37-й армии под командованием генерал-лейтенанта Андрея Власова – будущего защитника Москвы, а позднее – «предателя», коллаборациониста и руководителя РОА. Что же касается Крещатика, то за его уничтожение следует благодарить отнюдь не немцев, а подпольную группу под руководством Ивана Кудри.
«Комментарии» уже писали о том, как Киев терял одну из своих главных достопримечательностей. Но не менее важными являются и последствия этого уничтожения. Во-первых, Киев фактически потерял львиную часть своего исторического и культурного центра, минирование которого, по сути, стало первым примером подобного рода в истории. Во-вторых, мирному населению был нанесен куда более значительный урон, чем оккупационным властям. Но самым зловещим в уничтожении Крещатика стало то, что советские диверсанты «сыграли на руку» немецким оккупантам, получившим отличный повод обвинить во всем евреев. До трагедии Бабьего Яра оставалось пять дней…
Между тем, современный Киев продолжает чтить своих разрушителей. И доказательством тому остаются улицы «Героя Советского Союза» Ивана Кудри и Раисы Окипной, входившей в его диверсионную группу.
Жизнь и смерть Великой Церкви
Если со взрывами на Крещатике история расставила свои точки над «і», то в вопросе уничтожения главного храма Киево-Печерской Лавры – Успенского собора – до сих пор остаются белые пятна.
Согласно официальной версии, 3 ноября 1941 года «Великая церковь», как называли храм, была взорвана немецкими оккупационными войсками, предварительно вывезшими оттуда все ценности. Якобы, для скрытия следов разграбления. Этот вариант сразу же вызывает ряд вопросов. Например, зачем скрывать «следы разграбления» тем, кто пришел в Киев как хозяин и виноватым быть не может по определению? Война с СССР тогда только началась, и исход ее для немецкой стороны виделся в радужном свете. Также неясно, зачем немцам вообще понадобилось взрывать что-то у себя же в тылу.
Другое дело, советские подпольщики. А у них резон взрывать один из древнейших храмов Руси был: 3 ноября уникальный храм посетила делегация в составе президента союзной немцам Словакии Йозефа Тисо и представителей высшего немецкого командования. На «советский след» указывает и ряд документов, оставшихся с тех времен. По крайней мере, у партизан имелись планы подобной диверсии, а храм был заминирован еще до отхода советских войск. Да и «почерк» очень уж похожий. Правда, Тисо сотоворищи как раз успели покинуть собор – по одной версии за пару часов, по другой – за 20 минут до взрыва. А вот исполнители-смертники якобы были застрелены на месте.
Стоит отметить, что и у этой версии есть слабые места, и подрыв храма мог оказаться свидетельством, например, борьбы конкурирующих структур в германском командовании или пропагандистской акцией. В частности, сильные подозрения у исследователей вызывают немецкие фотографии, запечатлевшее момент взрыв храма. Очень уж удачно автор снимков оказался в нужном месте и в нужное время.
Красивая легенда о красивой игре
Как показали недавние события, легенда о «Матче смерти» не просто жива, а живее всех живых. Напомним самую рафинированную советскую версию: в августе 1942 года на киевском стадионе «Зенит» встретились местная команда «Старт» (собранная из игроков довоенного «Динамо») и немецкая Flakelf. Последняя якобы была элитной командой «Люфтваффе», специально прилетевшей из Германии и никогда не проигрывавшей на оккупированных территориях. Первую игру, 6 августа, «Флакельф» проиграл со счетом 1:5. Тремя днями позже состоялся матч-реванш, перед которым киевских футболистов настойчиво попросили уступить игру. Но герои не подчинились приказу и выиграли с разгромным счетом 6:0. За что впоследствии были расстреляны.
Вот только в реальности история была не такой уж героичной и выхолощенной. Во-первых, команда «Старт» (официально – команда киевского хлебзавода) состояла не только из «динамовцев», но и из игроков других команд. Во-вторых, «Флакельф» был не элитной, а обычной любительской фронтовой командой – хоть и состоял из немецких зенитчиков и летчиков. В-третьих, матч реванш (с усиленным составом «Флакельфа») закончился со счетом 3:5 в пользу киевлян, а не 6:0. Наконец, по словам непосредственного участника матча Макара Гончаренко, никто никаких условий футболистам не ставил. После игры обе команды сфотографировались и спокойно разошлись по домам.
В поле зрения геставо же 9 игроков «Старта» попали по подозрению о саботаже на уже упомянутом хлебзаводе и сотрудничестве с НКВД. Всего было арестовано девять человек, одного впоследствии отпустили. Зимой 1943-го, будучи уже в Сырецком лагере, трое арестантов (Алексей Клименко, Иван Кузьменко и Николай Трусевич) были расстреляны при не совсем выясненных обстоятельствах – судя по всему, в результате конфликта с администрацией. Также был застрелен еще один игрок, Алексей Клименко – но еще в сомом начале истории, при попытке к бегству. Кроме того, Николай Коротких не выдержал пыток в гестапо после того, как у него нашли фото в форме майора НКВД.
Сам же миф о «Матче смерти» – как и сам термин – появился в 1943-м, а окончательно сформировался в легенду уже в послевоенные годы.
