Стараясь любой ценой сохранить покровительство Вашингтона, саудовцы, без особых на то оснований, называли Джухаймана, стоявшего за захватом мечети кааба в Мекке марионеткой Москвы и утверждали, что его люди прошли подготовку в военных лагерях на территории марксистского Южного Йемена. Советские коммунисты взирали на происходящие с растущим, и, в перспективе, фатальным оптимизмом. Позиции Америки на Ближнем Востоке были подорваны устранением ферзя шахского Ирана. Леонид Ильич Брежнев, во время визита в братскую ГДР заметил: Иранская революция подорвала американо-иракский военный союз.
Иран теперь занял антиимпериалистическую позицию. Империализм пытается восстановить свои позиции в регионе. Мы противостоим этим попыткам. После потери Ирана, неожиданно и необъяснимо, два оставшихся столпа американского влияния в регионе Пакистан и Саудовская Аравия оказались (или так казалось) на грани коллапса.
Для СССР это имело особое значение потому, что Саудовская Аравия на протяжении некоторого времени уже поддерживала антикоммунистический джихад в Афганистане. Саудовские деньги работали хорошо настолько хорошо, что в конце 1979 посол коммунистического Афганистана в Эр-Рияде перешел на сторону моджахедов. Кремль, тем временем, ломал голову над тем, как разрешить свои проблемы с чрезмерно рьяными афганскими сателлитами, а именно, президентом Хафизуллой Амином. Амин, с точки зрения Брежнева, проявлял излишнюю жесткость и нетерпимость к исламу.
Моджахеды, между тем, контролировали уже около 70% территории страны, и антипартизанская кампания Амина не приносила заметных плодов если не учитывать горы трупов и жуткие истории о заживо сожженных и похороненных семьях моджахедов. Советская военная верхушка поначалу холодно отнеслась к идее силового вмешательства в Афганистане. Но захват Великой Мечети и последующая отправка в Персидский залив авианосца Kitty Hawk изменила настрой. Реакция Устинова была следующей: Если Соединенные Штаты могут позволить себе подобную дислокация в десятках тысяч километров от собственной территории, поблизости от государственной границы СССР, то почему мы должны колебаться, защищая наши позиции в Афганистане.
65-летний Андропов знал, или думал, что знает, как придушить мятеж. Его взлет к вершинам власти начался в 1956 году в Будапеште, где он был послом Советского Союза. Через 10 лет он уже был шефом КГБ на тот момент самой могущественной шпионской и карательной машины в мире. Поскольку Андропов занимался не только отловом шпионов ЦРУ и диссидентов, но и уделял внимание борьбе с коррупцией, а также пестованию молодых реформаторов типа Михаила Горбачева, некоторые аналитики на Западе считали, что он представляет некий проблеск надежды.
В любом случае, человек, пишущий неплохие стихи и читающий Платона, выгодно выделялся на фоне окружавшей его безликой и безмозглой номенклатуры. Ни Андропов, ни КГБ, не видели приближения афганского мятежа. СССР на протяжении десятилетий готовил коммунистические кадры и развивал инфраструктуру для установления контроля над страной. Особенно сильным влияние просоветских элементов было в армии и в Кабульском Университете.
Афганский лидер 70-х, Мухаммед Дауд, на протяжении нескольких лет успешно балансировал между Москвой и Вашингтоном, но в конце концов, допустил фатальную ошибку. После очередного шумного протеста в Кабуле он арестовал нескольких коммунистических лидеров. После этого он был расстрелян офицерами афганской армии в президентском дворце. Наслаждаясь триумфом, афганские леваки увешали глубоко религиозную и страшно отсталую страну красными флагами и приступили к строительству социализма С точки зрения Андропова и его людей, подобная задача была вполне реальной разве не того же удалось добиться большевикам в советском Туркестане в 20-30-х годах.
В Афганистан устремились сотни советских военных и гражданских специалистов. Кабульские марксисты развязали кампанию террора и запугивания против религиозных и племенных лидеров, которые осмелились бросить им вызов. В 1979 году в афганских тюрьмах находились, по меньшей мере, 12 тысяч политических заключенных. Также, как американские империалисты-модернизаторы, советские коммунисты не поняли и недооценили значения того, что произошло в Иране.
Они не увидели вируса исламской революции, который быстро распространился к востоку и к северу от Тегерана. Советские идеологи, также как американские политологи, не уделяли особого внимания исламу. Их главными союзниками на Ближнем Востоке были светские режимы Сирии и Ирака, а главные поля сражений в предшествующие два десятилетия находились в Европе и Юго-Восточной Азии. Ранней весной 1979 года религиозная лихорадка, вдохновленная триумфальным возвращением Хомейни, распространилась, через открытую ирано-афганскую границу на Герат и его окрестности.
В Герате жило множество шиитов, но, как и во всем остальном исламском мире, ренессанс Хомейни произвел большое впечатление и на последователей других сект. Поэтому неудивительно, что первый, страшный звонок афганского джихада прозвенел в марте 1979 именно в Герате, где коммунистические власти попытались ввести обязательное образование для девочек. В дополнение к этому, была сделана попытка провести призыв в армию и земельную реформу отобрать земли у религиозной и племенной знати. Мятеж гарнизона Герата возглавил капитан афганской армии Исмаил Хан.
Его люди казнили советских советников, их жен и детей. Изуродованные трупы были выставлены на всеобщее обозрение на пиках. В отместку ВВС Афганистана подвергли город безжалостной бомбардировке, но было поздно Исмаил Хан и его сторонники покинули город, и мятеж стал быстро распространяться на запад. На протяжении весны 1979 советская верхушка проявляла крайнюю озабоченность Афганистаном.
17 марта Андропов заявил на секретном заседании Политбюро: Даже если нас заклеймят агрессорами, ни при каких обстоятельствах мы не можем позволить себе потерять Афганистан. Афганцы, однако, были очень своенравными, капризными, ненадежными и прихотливыми клиентами. Они понимали тексты коммунистических учебников слишком буквально. Они хотели всего, много и сейчас.
Они разделились на непримиримо враждующие фракции, которые вели бесконечные споры о привилегиях и бесплодной, бессмысленной и неприменимой к Афганистану идеологии. Андропов, весьма реалистически оценил текущую обстановку: Для нас совершенно ясно, что Афганистан совершенно не готов разрешить стоящие пред ним проблемы через социализм. Население отсталое, ислам преобладает, и практически все люди в сельской местности неграмотны. Мы знаем учение Ленина о революционной ситуации.
О какой бы ситуации мы не говорили в Афганистане, это не такой тип ситуации. Коммунистический правитель Афганистана, Нур Мухаммед Тараки провел первый год революции в старательном конструировании собственного культа личности. Он напечатал десятки тысяч постеров собственной персоны с пояснительной подписью Великий Учитель. В то время как, сельское население Афганистана восстало, он занимался репрессиями против своих коммунистических конкурентов.
Офицерам КГБ на приеме в Кабуле Тараки доверительно сообщил, что видит себя прямым наследником Ленина, и потому союз с любым некоммунистическим движением для него является невозможным. Тараки сказал: Ленин учил нас быть безжалостными к врагам революции. Миллионы людей были ликвидированы ради торжества Октябрьской революции. Безжалостность Тараки принесла свои плоды.
В телефонном разговоре с Алексеем Косыгиным 18 марта он признал, что практически весь Герат находится под шиитским контролем, на вопрос Косыгина пошлют ли войска в Герат, Тараки откровенно ответил: я хотел бы, чтобы они у меня были. У Тараки, однако, было готовое решение проблемы: Почему бы Советскому Союзу не послать в Афганистан солдат узбеков, туркмен и таджиков. У нас есть все эти национальности в Афганистане. Никто не обратит внимания.
Пусть они будут одеты в афганскую форму, с афганскими знаками различия. Иран и Пакистан, враги революции, применяют тот же самый метод против нас. Американцы наблюдали за происходящим в Афганистане со смешанными чувствами. С одной стороны, они осознавали, что хотя бы некоторая часть новорожденного антиамериканского исламского энтузиазма может быть перенаправлена на СССР, в случае его более активного вмешательства в Афганистане.
С другой стороны, Арнольд Холик, главный советолог ЦРУ, написал встревоженный меморандум. Холик опасался развала коммунистического режима Тараки в Кабуле, что могло привести к прямой советской интервенции. Вторжение могло повлечь за собой к тому, что Пакистан, Иран, и, возможно. Китай, поддержат антисоветский джихад.
В то же время, пакистанский диктатор Зия уль Хак мог потребовать прямой американской помощи в случае действительной или мнимой советской угрозы Пакистану. Здесь был готов сценарий начала третьей мировой войны, со всеми ее ужасающими термоядерными последствиями. Между тем, через несколько дней после мятежа в Герате, восстал гарнизон Джелалабада. Вновь были вырезаны советские советники.
Офицеры, обученные в СССР, попрыгали в танки и присоединились к мятежникам, объявив себя союзниками джихада. К северу от Джелалабада, в деревне Керала, провинция Кунар, правительственные войска осуществили массовую казнь мужчин и мальчиков. Когда слухи о ней расползлись по афганской глубинке, афганские солдаты начали дезертировать сотнями. Вместе с весенним снегом таяла мощь коммунистической армии, а моджахеды брали под свой контроль все новые и новые районы.
Рабочая группа Андропов-Устинов-Громыко представила на рассмотрение Брежнева доклад о нарастающем кризисе в Афганистане. Афганская революция спотыкалась из-за экономической отсталости, малочисленности рабочего класса и слабости местной коммунистической партии, равно как и из-за эгоизма афганских лидеров. Группа Андропова направила Великому Учителю Тараки письмо, в котором требовала прекратить внутрипартийную грызню, и смягчить позицию в отношении ислама, советуя ему платить муллам с тем, чтобы те убедили широкие круги верующих, что социально-экономические реформы не затронут их религиозных верований. Упрямый Тараки по-прежнему настаивал на советских пушках.
3 июля президент Картер одобрил нелетальную поддержку моджахедов. ЦРУ разрешили поставить джихадистам медицинское оборудование, рации, наличные деньги и начать ведение психологической войны. На все это было выделено несколько более полумиллиона долларов. Несмотря на увещевания Москвы, марксистские лидеры Кабула начали пожирать друг друга.
Тараки боролся с влиянием премьер-министра, Хафизуллы Амина. Амин, недоучившийся студент Колумбийского университета, считал себя архитектором революции и плел хитрые нити заговоров. 14 сентября Амин инсценировал покушение на самого себя, в ходе которого был убит начальник личной охраны Тараки. Тараки обвинили в организации убийства и отстранили от власти.
Тараки, по всей видимости, был задушен офицерами президентской гвардии 9 октября. В прессе сообщили, что он скончался от серьезного заболевания. Амин был фигурой, которой не верил никто. Советские патроны чуть ли не в открытую предупреждали, что не одобрят захвата власти подобным человеком.
Амин, в нескольких речах, сделал намеки на возможность сближения с Китаем и Ираном, что немедленно заставило напрячься КГБ. Одновременно, Амин провел пять частных встреч с американским временным поверенным в Афганистане Брюсом Амстютцем. Он также пытался уверить народ в том, что является правоверным мусульманином. Это было подтверждено решением собрания запуганных или продавшихся религиозных лидеров 20 сентября.
По некоторым сведениям, Амин даже встретился с Гульбуддином Хекматияром ведущим джихадистом этого периода. В принципе, Амин делал все то, что всего полгода сановники Политбюро и КГБ советовали сделать Тараки, но неожиданно все стало выглядеть чрезвычайно подозрительным, в особенности, встречи с американцами. Толком о них ничего неизвестно, но предполагается, что Амин пытался каким-то образом наладить с ними отношения после ужасающего случая, вину за который возложили на него. В начале февраля 1979 группа террористов захватила в заложники посла США в Кабуле Адольфа Дубса.
Дубса держали в одном из кабульских отелей и требовали, в обмен на него, освободить главу партии Сеттами Милли Тахира Бадахши. Посол был убит в перестрелке с афганским спецназом, и американцы возложили вину за инцидент на Амина главу службу безопасности. Первоначально слухи о том, что Амин работает на ЦРУ, распустили в начале 1979 агенты ЦРУ с тем, чтобы дискредитировать его. У слухов, теоретически были некоторые основания.
Во время учебы в Нью-Йорке Амин был связан с Asia Foundation организацией, которая, в свою очередь, была связана с ЦРУ. По словам Амстютца, Дубс, за несколько дней до смерти, проверяя слухи об Амине, в лоб спросил резидента ЦРУ, работает ли тот на него, и получил в ответ твердое нет. У самого Амстютца от встреч с Амином осталось неприятное впечатление о твердолобом коммунисте, ненавидящем Америку за то, что он дважды завалил там экзамены на докторскую степень. В любом случае, до сего дня никаких прямых свидетельств того, что Амин работал на американцев до сего дня не всплыло.
То, что происходило в реальности, скорее всего, походило на бокс в комнате с выключенным светом: ЦРУ не знало, что делает КГБ, а КГБ не знало, что делает ЦРУ. В этот период у ЦРУ было относительно мало агентов в Афганистане, и они, в основном, пытались собрать информацию о новых видах советских вооружений, и не особо вникали в политику. Именно этим объясняется тот факт, что они не смогли предсказать или предугадать начальный коммунистический переворот 1978 года. КГБ был ничем не лучше.
Сохранился секретный меморандум Андропова Брежневу, написанный в конце ноября. Шеф КГБ пишет: После переворота в сентябре этого года и убийства Тараки ситуация в партии, армии и госаппарате резко обострилась, все они фактически разрушены в результате массовых репрессий Амина. Одновременно, появилась тревожная информация о секретной активности Амина, сигнализирующая его возможную политическую переориентацию на Запад. Следует отметить встречи Амина с американским агентом, информация о которых держится от нас в секрете.
В воспаленном воображении Андропова все это было только частью более обширного заговора по восстановлению нео-оттоманской империи, в состав которой должны были войти не только Афганистан, но и южные республики Советского Союза. Именно в этом меморандуме можно найти первое упоминание о возможном размещении на территории Афганистана американских ракет с ядерными боеголовками Pershing фантазия, которая впоследствии превратилась в мантру советской официальной пропаганды по оправданию вторжения. Андропов требовал решительных действий для спасения афганского коммунизма. Решение о ликвидации Амина и вторжении в Афганистан было принято 26 ноября через пять дней после штурма американского посольства в Исламабаде и через три недели после захвата американских заложников в Тегеране.
Советский спецназ в начале декабря начал проникать на афганскую территорию, готовя инфраструктуру вторжения. 7 декабря в Баграме приземлился Ту-134 с Бабраком Кармалем на борту. Кармаля сопровождали офицеры КГБ и советские десантники. Сначала Амина пытались отравить, но тот был в достаточной степени параноиком для того, чтобы заставлять пробовать еду перед употреблением.
Результатом этой попытки было отравление одного из племянников Амина. На следующий день в Амина стрелял снайпер, но промазал. ЦРУ было в состоянии, по меньшей мере, предсказать неминуемое советское вторжение. Проанализировав советские военные передвижения вдоль границы, аналитики агентства в середине декабря пришли к выводу, что Советский Союз достиг рубежа необратимости.
21 декабря заместитель директора ЦРУ Бобби Инман позвонил Бжезинскому и сказал, что советская интервенция в Афганистане начнется в течение ближайших 72 часов. 10 декабря Устинов приказал Генштабу начать концентрацию войск вдоль советско-афганской границы. На первом этапе речь шла о 75-80 тысячах человек. 12 декабря состоялось секретное заседание Политбюро, результатом которого стала написанная от руки резолюция О ситуации в А.
Она формально авторизовала войну, которая трансформировала саму природу современного ислама, и стала одной из причин дезинтеграции СССР. Чтобы не думали кремлевские старцы, каковы бы ни были их мотивы (или отсутствие оных), они, сами того не подозревая, втолкнули себя и мир в новую, страшную эпоху. Для советского человека она характеризовалась появлением в военных билетах черного штампа годен команда 20А страны с сухим и жарким климатом, циничного сленга военкоматов гон и мясо, и для множества необученных и неподготовленных 18-летних призывников финальной черной жутью аэропорта Восточный в Ташкенте перед конечным прыжком в неизвестность Кабул. В советской прессе появились эвфемизмы за ограниченным контингентом последовал интернациональный долг, а венцом творения стало выдавленное советским радио в 88-м дружественные бандформирования.
Заросшие косматыми бородами душманы очень скоро превратили никому неизвестный и не очень нужный доселе Афганистан в символ и инкубатор кровавого джихада, джихада, направленного не только против Советов, как в счастливом неведении предполагало большинство борцов с коммунизмом в Пентагоне и Лэнгли, но и против всей современной цивилизации, в том виде как мы ее знаем. При оформлении поста использованы фотографии из моего архива.
Статья взята с: http://blogs.mishmar.info
