На Берлин!

В ночь с 9 на 10 августа 1941 года первая дивизия авиации дальнего действия во главе с Михаилом Водопьяновым бомбила Берлин. Почему асу благодарности не объявили, напротив — освободили от должности командира дивизии?

Подвиг и трагедия аса.

В ночь с 9 на 10 августа 1941 года первая дивизия авиации дальнего действия во главе с нашим земляком Михаилом Водопьяновым бомбила Берлин. Герою, спасавшему в Карском море челюскинцев и первым в мире посадившему самолет на Северном полюсе, не стоило большого труда в самом начале войны попасть на прием к Сталину.

— Разрешите бомбить Берлин.

— А по какому маршруту ты полетишь на немецкую столицу?

— Из Москвы по прямой, товарищ Сталин.

— Не долетишь, Михаил, собьют. Лететь надо над Балтикой ночью и только в определенной точке резко свернуть на Берлин. Принимай 81-ю авиадивизию…

Примерно так ответил Водопьянову Верховный главнокомандующий.

Через три недели Сталин сам вызвал его.

— В ночь с девятого на десятое запланирован рейд на Берлин, — сказал он и, повернувшись к Молотову, стал диктовать ему приказ: «Комбригу Водопьянову приказываю…»

Водопьянов потом вспоминал: «В штабе, разместившемся в школе, флагштурман приколол к классной доске большую карту. Жирная стрела тянулась на ней от нашей границы и упиралась своим острием в Берлин. Зачитали приказ Сталина. Дивизия авиации дальнего действия получила первое боевое задание».

Члены экипажей, одетые в меховое обмундирование, заняли свои места в самолетах. Операция началась. Из мемуаров Водопьянова: «В кресле второго пилота сидит невозмутимый Пусэп. У него всегда все в порядке. Он может часами, не видя земли, вести машину по приборам. Позади меня отстукивает ключом радист Богданов. С ним, так же, как со старшим бортмехаником Флегонтом Бассейном, я много летал в Арктике и на белофинском фронте.

Впереди меня в штурманской рубке колдует над картами Штепенко, человек невысокого роста, но богатырь по духу, ставший вскоре Героем Советского Союза… Александр Павлович — блестящий штурман. Меня всегда восхищала точность, с которой он приводит самолет к цели, а также хладнокровие, не покидавшее его во время самых сложных переделок. На борту одиннадцать человек. Среди них пять стрелков: наш самолет, как еж колючий, на нем установлены две пушки и три пулемета».

Вдруг в сгущавшихся сумерках небосвод прочертила светящаяся трасса, яркая вспышка, взрыв… Это наши зенитчики подбили самолет, который вел опытный полярный летчик Александр Тягунин. Горящий самолет рухнул в свинцовые воды Балтики. Раскрылось несколько парашютных куполов. Как потом выяснилось, четыре члена экипажа погибли от осколков разорвавшегося снаряда. Семеро приземлились на маленьком острове, где их «взяла в плен» охрана нашей зенитной батареи. А ведь специальной группе офицеров было поручено предупредить наши зенитные посты о полете.

Штурман Штепенко направляет секстант на звезды и уточняет координаты бомбардировщика. До Берлина — 20 минут полета. Самолет набирает высоту. Вдруг заглох правый двигатель: на высоте 7000 м компрессор не обеспечивает дизель воздухом. Водопьянов принимает решение продолжить полет на трех двигателях.

— Внимание, под нами Берлин, открываю люки, — докладывает Штепенко и направляет самолет на заданную цель. Сорок стокилограммовых фугасок и зажигалок устремились на столицу рейха. Так советские летчики спустя всего семь недель после нападения на нашу Родину перенесли войну в логово фашистского зверя. Предыдущей ночью бомбили Берлин асы морской авиации на самолетах «ДБ-3» под командованием полковника Преображенского с острова Саарема — удачно и без потерь. И вот — вторая бомбардировка. Сбросили бомбы и с других самолетов водопьяновской дивизии.

Немцы открывают огонь по советским машинам. В воздухе перекрещиваются лучи прожекторов. Машину Водопьянова бросает из стороны в сторону, околки барабанят по фюзеляжу.

— Бортмеханики, как у вас дела?

— Дырок многовато. В правой плоскости пробит бак для горючего. В остальных баках топлива на четыре часа лета.

«Как дела у товарищей? Может быть, кто-то из них подбит». Эта мысль все время тревожит командира. Радиосвязи между экипажами нет. Но на командный пункт радиограмма о выполнении задания отправлена. Штурман по кратчайшему пути ведет самолет домой.

Погас позади последний луч прожектора. Вынырнувшая из-за туч луна осветила волны Балтики. Тихая ночь. Спокойное море. Теперь можно идти на снижение. Вдруг мощный циклон преграждает путь. Самолет врезается в облако, в кабине появляется снежная пыль.

— Под нами Эстония, — доложил штурман, — через полчаса будем дома.

И в этот миг глохнут все четыре двигателя — кончилось горючее. Прыгать с парашютами — попадешь к немцам, садиться на открытое место — расстреляют. Водопьянов сам принимает штурвал и сажает самолет в густом лесу на вершины деревьев. Фюзеляж с исковерканными крыльями опустился до самой земли, но все живы, даже шишку никто не набил. Быстро сбросили меховую одежду, захватили оружие, боеприпасы и продукты, самолет подожгли. До своих было полчаса лету, а вот пробиться через болота, немецкие заставы, линию фронта непросто. По рассказу самого Михаила Васильевича, экипаж уже на второй день вышел к железной дороге на нашей территории и быстро добрался до Ленинграда. По другим сведениям, на это ушло не менее недели.

Как сложились полеты других экипажей? На самолете Константина Егорова сразу же после отрыва от земли заглохли два дизеля, и он упал недалеко от аэродрома. Успешно отбомбившись по Берлину, возвращались на свой аэродром экипажи Василия Бидного, капитана Макаренко, майора Лисачева, капитана Асямова, старшего лейтенанта Чурилина.

На корабле Василия Бидного еще на пути к немецкой столице через сорок минут полета загорелся левый средний дизель. Погасили. Над Данцигом заполыхал левый крайний двигатель. Из воспоминаний Ивана Васильевича Лисицына, бортинженера: «Мы прекрасно понимали всю сложность стоящих перед нами задач. Командир сказал, что он принял решение: или выполнить задание, или погибнуть. Полет продолжили с потерей высоты на двух двигателях. На Берлин вышли на высоте 2000 м, что казалось форменным самоубийством. Отбомбились и сели близ Ленинграда».

Выполнил задание и экипаж А.А. Курбана, хотя и у него глохли двигатели и приходилось снижаться до 3000 метров. Сели в Красном Селе. Через несколько дней возвратился бомбардировщик майора Угрюмова — на обратном пути он совершил вынужденную посадку в районе Великих Лук. Но задание выполнил. Экипаж Панфилова — тоже, однако на обратном пути приземлился в Финляндии и четверо суток отбивался от батальона фашистов. О его судьбе узнали уже после войны из рассказа единственного оставшегося в живых стрелка-радиста.

Итог боевой операции — на Берлин сброшено 360 стокилограммовых бомб. А в ночь с 7 на 8 августа группа Евгения Преображенского сбросила на Берлин 30 авиа­бомб и получила благодарность Верховного главнокомандующего Сталина.

Водопьянову благодарности не объявили, напротив — освободили от должности командира дивизии. Не посмотрели на прошлые заслуги, обвинили в потере трех самолетов. Михаил Васильевич мог хорошо летать, был прекрасным организатором, но защищать себя не умел. А в данном случае это было, пожалуй, и невозможно.

Но он продолжал бить врага в качестве рядового летчика и доказал, чего он стоит. Два ордена Ленина, орден Отечественной войны I степени и другие награды в годы войны свидетельствуют: Водопьянов был выдающимся асом, достойным защитником Родины.