Из-за продовольственного кризиса с зимы 1928/29 г. в городах СССР стали распределять по карточкам хлеб, а затем и другие продовольственные и промышленные товары. До начала 1930-х годов отсутствовали единые для всей страны, принципы распределения, нормы снабжения, группы потребителей. Карточная система распространялась спорадически, карточки вводились в городах разновременно, нормы снабжения повсеместно были разными. Дифференциации в снабжении не было: через карточную систему правительство пыталось обеспечить всех горожан в равной мере. Некоторые преимущества имели члены потребительской кооперации. Только “лишенцы” (лишенные избирательных прав) не получали карточек. [10]
Продовольственный кризис и голод нарастали, и это угрожало проведению индустриализации: в 1929/30 г. появились постановления о снабжении ведущих индустриальных центров – Москвы, Ленинграда, Донбасса. Их население было разделено на две основные группы: рабочие и прочие трудящиеся (рис.5)
Снабжение рабочих и служащих стало зависеть от индустриальной важности предприятий, на которых они работали, и городов, в которых они проживали. Было составлено 4 списка городов. Привилегированными были особый и первый список: в них вошли ведущие индустриальные центры СССР (рис.6)
Трудящиеся каждого из списков были разделены на три группы по социальному признаку: рабочие, служащие и члены семей рабочих и служащих, дети до 14 лет. Индустриальные рабочие составляли особую подгруппу “А” (остальные рабочие – подгруппу “Б”). Таким образом, индустриальные рабочие особого и первого списка снабжались лучше всего. Хуже снабжались служащие особого и первого списка, еще хуже рабочие второго списка, служащие второго списка и т. д. Так шаг за шагом в мирное время формировалась сложная иерархия снабжения горожан, считавшихся главной социальной опорой советской власти.
В период массового голода 1932/33 г. была предпринята попытка еще более дифференцировать снабжение и использовать паек как стимул для развития производства. В постановлении ЦК ВКП(б) и СНК СССР (декабрь 1932 г.) назывались крупнейшие промышленные предприятия, снабжению которых придавалось особое значение. Администрация предприятий должна была “связать снабжение с интересами производства”.
В специальных постановлениях (1931 г.) определялось, как должна снабжаться сельская интеллигенция – врачи, учителя, агрономы и др. Нормы снабжения работавших при колхозах и совхозах должны были быть не ниже норм рабочих второго списка. Для остальных работников умственного труда, проживавших не в городах, устанавливалось государственное снабжение хлебом, крупой и сахаром по нормам рабочих третьего списка, наиболее низким в то время. В период массового голода (1933 г.) на колхозы накладывались дополнительные планы сдачи хлеба, мяса и молока, чтобы снабжать сельскую интеллигенцию.
По официальному замыслу наркомат снабжения СССР должен был выделять на места фонды продовольствия и товаров в зависимости от численности контингентов и норм снабжения. В действительности же планы разрабатывались нечетко, поставки товаров запаздывали, срывались. Продуктов и товаров не хватало. Поэтому реальные нормы снабжения определялись не постановлениями, а товарными ресурсами, имевшимися в распоряжении местных хозяйственных, советских и партийных органов. Так, Ивановский обком, исходя из своих фондов, установил в июле 1932 г. следующие нормы снабжения: для рабочих особого и первого списка – 1 кг крупы, 0,5 кг мяса, 1,5 кг рыбы, 0,8 кг сахара в месяц. Остальное население получало только рыбу (0,5 – 1 кг) и сахар (200 – 400 г), т. е. обком установил нормы снабжения в несколько раз ниже объявленных.
В 1932 г. в главных промышленных районах СССР резко снизилось потребление основных продуктов питания. Полностью рабочие получали только хлеб.
В 1933 г. установленные наркомснабом нормы для подземных рабочих Донбасса, бурильщиков Азнефти (официально считавшихся наиболее привилегированными) были: 3 кг мяса, 2 кг рыбы, 1,2 кг сахара, 2,4 кг крупы, 400 г масла в месяц.
Снабжение населения, занятого в индустриальном производстве, оставалось приоритетным. Определенные преимущества сохраняли военнослужащие. Нормы их снабжения оставались относительно стабильными и высокими на всем протяжении действия карточной системы. Это достигалось благодаря использованию специальных продовольственных складов, созданию государственных резервов для первоочередных и льготных поставок.
Таким образом, власть хорошо обеспечивала тех, в ком нуждалась.
В правительственных распределителях нормы были значительно выше, а ассортимент богаче, чем в рабочем снабжении. Так, в закрытом столичном магазине, который обслуживал живущих в Доме правительства на Болотной площади, нормы снабжения в 1932 г. составили (в мес.): 8 кг рыбы, 4 кг мяса, 4 кг колбасы, 3 кг сахара, 1 кг кетовой икры и т. д. Без ограничения продавались птица, молочные продукты, овощи, фрукты, кондитерские изделия. В 1933 г. (в разгар массового голода) служебные вагоны ЦК ежемесячно потребляли: 200 кг масла, 250 кг сыра, 500 кг колбасы, более 1 000 кг мяса, около 700 кг рыбы, 300 кг сахара, 100 кг икры, 160 кг конфет, 100 ящиков фруктов и пр.
Граждане, лишенные избирательных прав, в число которых попадали бывшие буржуа, дворяне, полицейские, священники, разного рода предприниматели не получали карточек. Как правило, они жили в городах и были вынуждены покупать продукты и предметы ширпотреба в государственной коммерческой торговле, на колхозном рынке, а также в Торгсине за золото и иностранную валюту.
Кроме этой прослойки населения в еще более сложном положении оказались деревенские жители, крестьяне, составлявшие основную часть жителей всех союзных республик. Фактически они были обречены на самообеспечение. Поставки товаров в село государство напрямую связало с выполнением планов заготовок. Другими словами: сдаешь государству мясо, шерсть, зерно и т. д. – имеешь возможность получить от него товары и продовольствие, не сдаешь – ничего не получаешь. Так советская власть предпринимала попытки стимулировать сельскохозяйственные заготовки.
Сельское население также снабжалось по-разному. В первую очередь товары должны были получать колхозники, затем – единоличники, заключившие контракты с государством. Запрещалось отпускать дефицитные товары кулакам, т. е. лицам, которые использовали труд наемных работников. Эти хозяйства могли получать товары только при полной сдаче продукции. По такому же социальному принципу предусматривались нормы отоваривания: для колхозников они были выше. Иначе говоря, государство стремилось использовать снабжение для расширения коллективизации и нажима на частника.
Однако все усилия интенсифицировать такими приемами колхозное строительство и госзаготовки провалились. С мест шел поток жалоб от крестьян на отсутствие товаров для снабжения. В обмен на сданную государству продукцию крестьяне вместо товаров получали различные расписки, квитанции, словом, бумажки, призванные подтвердить право отоваривания в неопределенном будущем. Центральная власть, не снабжая крестьянина ни продовольствием, ни промышленными товарами, настойчиво наращивала объемы заготовок. Объяснения были простыми: промышленность нуждается в сырье, рабочие – в продовольствии, Красная Армия – в продовольствии и фураже. Вот и забирали у крестьян не только товарный, но и семенной хлеб, не только мясной, но и рабочий, молочный скот, молодняк.
Острый социально-экономический кризис заставлял руководство страны принимать соответствующие меры. Для выхода из сложившейся ситуации были проведены экономические реформы. К ним относятся переход к более реалистичному планированию, предполагавшему умеренные темпы и некоторую сбалансированность развития отраслей народного хозяйства, уменьшение объемов сельскохозяйственных заготовок, сокращение экспорта продовольствия и увеличение импорта товаров народного потребления и продуктов, развитие колхозного рынка и др.
В результате осуществления этих мер продовольственное и товарное положение в стране заметно улучшилось. В течение 1935 г. карточная система была отменена, население стало покупать товары в открытой торговле. Товарный дефицит, однако, не был преодолен: нормы продажи товаров сохранялись в открытой торговле и во второй половине 1930-х годов (рис. 7).
Осенью 1939 г. товарная и продовольственная ситуация в стране резко ухудшилась, а зимой 1939/40 – весной 1940 г. положение стало катастрофическим. С декабря 1939 г. из продажи исчезли хлеб и мука, начались перебои с другими продуктами, подскочили цены на рынке. Повсюду можно было видеть тысячные очереди. Бедствовали не только “обыватели” – трудности снабжения затронули армию и трудовые коллективы военно-промышленных предприятий. Накануне Великой Отечественной войны в СССР фактически появились продовольственные карточки. Официального документа о введении на рубеже 30 – 40-х годов карточной системы снабжения населения не существует. Центральные органы власти, которые могли и должны были бы принимать решение о введении карточек, издали лишь постановления об организации в 1939 – 1941 гг. закрытой торговли для отдельных групп потребителей (военнослужащие, рабочие и служащие некоторых военно-стратегических объектов, сотрудники НКВД).
Закрытая торговля хоть и имела ряд общих черт с карточной системой (доступ в закрытые магазины получили только определенные группы лиц), формально не являлась карточной системой снабжения. В закрытой торговле отсутствовал контроль за соблюдением норм и сроков отоваривания талонов и карточек, а также принудительный ассортимент товаров. Единственным ограничением покупки товаров в закрытых магазинах были нормы отпуска товаров в одни руки (см. рис.7).
Закрытая торговля для крестьянства, рабочих и служащих гражданских и части военно-промышленных предприятий, иждивенцев, интеллигенции и студенчества не была введена. Политбюро ЦК и СНК СССР приняли лишь частичные экономические меры, целью которых было ограничение покупательского спроса, а также увеличение товаров и уменьшение денег в обращении.
Были сокращены рыночные фонды, направляемые в деревню. После того как с 1 декабря 1939 г. правительство запретило продажу в сельских местностях муки, а затем и печеного хлеба, массы крестьян стали уходить в города. Сокращая обороты сельской торговли, правительство изымало денежные накопления деревни другими способами: был повышен денежный налог на колхозы, а также денежные ставки за право торговли на рынках.
Своего апогея продовольственный и товарный кризис достиг зимой 1939/40 и весной 1940 гг. – в период советско-финляндской войны.
С окончанием войны положение начало улучшаться. Однако, поскольку главная причина кризиса (рост военных расходов) не была устранена, дефицит и инфляция продолжали расти. Кризис снабжения не был преодолен ни в 1940, ни в 1941 г. [11]
