Сегодня многие люди неплохо зарабатывают пользуясь тем, что заказать кандидатскую диссертациюстановится весьма востребованной услугой.А каково было денежное довольствие научных кадров в СССР.
Кремлевские мечтатели собирались с помощью фантастических зарплат для ученых достичь не менее фантастических успехов в науке.
75 лет назад, в ноябре 1936 года, Политбюро ЦК ВКП(б) значительно повысило зарплаты в Академии наук СССР. Как выяснил обозреватель “Власти” Евгений Жирнов, следующие 20 лет партия и правительство тщетно пытались свести к минимуму тяжелые последствия этого решения.
“Для особо выдающихся академиков”
В долгой истории борьбы партии и правительства за использование материального стимулирования для всемерного подъема советской науки все начиналось как обычно: хотели как лучше. Проблема с уровнем зарплат тех, кто занимался научными исследованиями, возникла еще в конце 1920-х годов. Тогда, в ходе индустриализации, для подъема социалистической промышленности на заводы, фабрики, в конструкторские бюро и научно-исследовательские институты различных отраслей в массовых масштабах начали привлекать буржуазных специалистов. Эти знатоки новейших технологий запрашивали за свою помощь немалые деньги, и в результате образовался значительный разрыв в размерах зарплаты иностранных и советских инженеров, конструкторов и ученых, работавших в промышленности (см. материал “Различия в оплате вызывают у русских весьма справедливую неудовлетворенность” в N6 “Власти” за 2011 год).
Недовольство советских специалистов нарастало, и руководство Наркомата тяжелой промышленности СССР, который непосредственно занимался индустриализацией, избавлялось от иностранцев, как только удавалось получить от них необходимую информацию и перенять их опыт. А также увеличивало зарплаты советским знатокам производства.
Проблему, казалось бы, можно было считать решенной. Однако появилась новая группа недовольных – члены и члены-корреспонденты Академии наук СССР, а также сотрудники институтов АН СССР. Как оказалось, теперь они стали зарабатывать заметно меньше, чем их коллеги в исследовательских институтах и КБ, принадлежавших наркоматам. А чтобы уменьшить разрыв, большинство из них занималось совместительством: академики читали лекции и руководили кафедрами в вузах, консультировали коллег в других НИИ. Однако подобное положение дел не устраивало ни их самих, ни руководство страны, обоснованно считавшее, что занятость во многих местах снижает качество работы специалистов и ученых.
Простейший выход был очевиден – повысить зарплаты в Академии наук. Однако это требовало значительных затрат. С другой стороны, с учетом того, сколько усилий потребовалось, чтобы сделать ученых старой, дореволюционной закалки более или менее лояльными новой власти, чтобы царская Академия наук превратилась во вполне советскую, повышение окладов в АН выглядело пустяком, не имеющим серьезного значения. А потому ведавшее Академией правительство СССР подготовило соответствующий проект решения, который глава Совнаркома Вячеслав Молотов 15 ноября 1936 года направил на одобрение в Политбюро со следующей сопроводительной запиской:
“Академия наук поставила перед Совнаркомом вопрос о повышении заработной платы научным работникам Академии. Существующие ставки зарплаты по Академии наук значительно отстают от ставок зарплаты научных работников ведомственных научно-исследовательских институтов. Так, директора институтов НКТПрома получают оклады в 2000 руб., директора институтов академии получают менее 1 тыс. руб. Действительные члены академии директора институтов получают в среднем 857 руб. в месяц. Члены-корреспонденты, заведующие лабораториями и отделами институтов, получают в среднем 814 руб. Совнарком признал необходимым, в целях сокращения совместительства работников академии, ввести с 1 января 1937 г. для академиков и членов-корреспондентов основные оклады в 1000 и 500 руб., а для особо выдающихся академиков персональные оклады (10-12 академиков), с утверждения Совнаркома Союза, в 3000 руб. Необходимо также повысить зарплату директорам институтов, руководителям лабораторий, отделов и секторов институтов и научным сотрудникам институтов. Ставки зарплаты библиотечных работников Академии наук целесообразно приравнять к ставкам работников библиотеки им. В. И. Ленина. Прошу утвердить прилагаемые проекты постановлений Совнаркома Союза ССР по данному вопросу”.
Один их кратчайших путей к безбедному существованию в СССР проходил через написание и защиту диссертации
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
22 ноября 1936 года Политбюро одобрило предложения Совнаркома. В решении говорилось:
“Повысить с 1 января 1937 года заработную плату научному и научно-техническому персоналу Академии Наук СССР, установив следующие ставки:
1) для директоров институтов Академии Наук от 1500 до 2000 р. в месяц;
2) для руководителей лабораторий, отделов и секторов институтов Академии Наук от 700 до 1500 р. в месяц;
3) для старших научных сотрудников учреждений и специальных аспирантов Академии Наук от 600 до 800 р. в месяц;
4) для младших научных сотрудников учреждений Академии Наук от 400 до 600 р. в месяц;
5) для научно-технических сотрудников Академии Наук от 250 до 400 р. в месяц”.
Казалось бы, теперь вопрос решен полностью и окончательно. Зарплаты в ведомственных и академических НИИ уравновешены, так что недовольства больше возникать не должно. В Кремле не учли лишь того, что таким путем в стране появился оазис, где за непыльную с точки зрения масс работу платят очень большие деньги. В 1936 году специалисты с высшим образованием получали на заводах или в учреждениях 180-220 руб. в месяц. И многие из них стали всеми правдами и неправдами пробиваться туда, где лучше.
“Раздувание институтов, научных учреждений”
Сравнительно честный путь выбрали научные работники, чьи НИИ не входили в состав АН СССР и не подчинялись наркоматам. 28 июля 1937 года Молотов писал членам Политбюро:
“В связи с увеличением в 1936 году окладов для научных сотрудников и членов Академии Наук СССР Совнарком УССР поставил вопрос о пересмотре окладов для Академии Наук Украины. СНК УССР предлагает установить эти оклады на 10-15% ниже окладов, утвержденных для Академии Наук СССР”.
Однако украинские ученые получили несколько меньше, чем просили:
“СНК Союза ССР,- говорилось в записке Молотова,- признал необходимым увеличить с 1 июля 1937 года оклады для научных сотрудников и членов Академии Наук УССР и установил эти оклады по отдельным должностям на 15-30% ниже окладов, утвержденных для Академии Наук СССР, а для членов Президиума Академии (за звание) – на 50% ниже”.
Вслед за этим на таком же повышении зарплат стали настаивать ученые из других союзных республик. А после получения вожделенных льгот в республиканских академиях наук тут же начинали организовываться новые институты, где, в свою очередь, появлялось все большее количество высокооплачиваемых руководящих постов, а также ставок научных работников.
Растущее число вакансий привлекало все большее количество желающих стать учеными. Ведь для того, чтобы попасть на работу в академическое учреждение, оказывалось достаточным защитить кандидатскую диссертацию. Получить ученую степень, выполнив все правила, было не так-то просто. Так что и здесь пробиваться на высокооплачиваемые должности в академические НИИ стали всеми возможными способами.
Академик Капица предлагал, не снижая финансирование науки, очистить ее от ученых-сорняков. Финансирование снизили, сорняки не тронули
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
В итоге в первой половине 1950-х годов положение в советской науке было не самым блестящим. Советские граждане сообщали в газеты и ЦК о том, что в стране происходит массовая защита никому не нужных диссертаций с бессмысленной тематикой или с содержанием, бесхитростно заимствованным из чужих работ. В 1954 году сотрудник “Ленрыбы” А. Бондаренко, который, как и все советские люди, читал в местных газетах объявления о защите диссертаций, сообщал в “Правду”:
“Если внимательно присмотреться к темам, объявляемым различными институтами, по которым защищаются диссертации, становится досадным, что в объявлениях часто встречаются темы, которые вызывают недоумение. Некоторые из них ничего общего не имеют с тем, чтобы по ним можно было присуждать степень кандидатов и докторов наук. Достаточно отсмотреть любой номер газеты “Вечерняя Москва”, чтобы убедиться в невысоком научном значении ряда диссертаций. Рассмотрим несколько примеров из газеты за первое июня этого года:
1 тема: “Влияние ровности покрытий автомобильных дорог на расход горючего”.
У кого может возникнуть сомнение, что ровность дорог определенным образом влияет на расход горючего? Наконец, если диссертантом будет “доказано” отрицательное влияние неровности дорог на расход горючего, то что практически из этого последует? Какой смысл постановки такой темы?
2 тема: “Методика обучения пунктуации сложносочиненного предложения в 7-м классе средней школы”.
Нам кажется, что эта тема взята из списка образцовых уроков бывших учительских семинарий и в лучшем случае для разработки практикантами педагогических институтов.
3 тема: “Изменение кислотности дерново-подзолистой почвы в результате известкования”.
Нет никакого сомнения в том, что при известковании почв действительная кислотность почвы уменьшается. Да для этого оно и проводится.
Мы не представляем себе, что темы “Значение государственного страхования в СССР” и “Роль местных Советов депутатов трудящихся в осуществлении крупных гидротехнических сооружений” должны непременно относиться к разряду таких научных тем, по которым должны присуждаться научные степени. Создается впечатление, что многие защищаемые диссертации создаются ради самих диссертаций, а не ради разработки действительно актуальных проблем, в которых нуждаются научно-исследовательские кадры и наши организации. Подобное положение создает возможность выбирать диссертантам малозначащие темы, бесполезно тратить на них время и государственные средства и, наконец, засоряет науку”.
Как свидетельствовала проверка, проведенная комиссией академика АН СССР Сергея Христиановича в Академии наук Грузии, ситуация в республиканских академиях доведена до полного абсурда:
“На основании ознакомления с научной работой в Грузии видно, что там имеет место неправильная тенденция в небольшой республике иметь все институты, что и в Москве. Во всех институтах требуют увеличить штаты. Там нет трезвого учета того, что у них налицо непомерно разросшаяся надстройка над сравнительно небольшим производственным базисом… Раздувание институтов, научных учреждений, стремление иметь все у себя, создание новых и новых должностей без учета потребностей – это нездоровое явление. В этой связи примечательно выступление председателя отделения с/х наук академика Кецховели Н. Н. Он на заседании президиума Академии наук Грузинской ССР, требуя увеличения штатов, средств и оборудования заявил: “Мы просим не как бедные родственники. Сельское хозяйство дает стране четыре миллиарда рублей дохода только по чаю. Мы вправе требовать дополнительно какие-то 20-30 миллионов рублей для упреждений отделения с/х наук”… Форма, тон, тенденция, содержавшиеся в этом выступлении, были местнические, не государственные”.
Из-за непрерывных колебаний генеральной линии партии в науке и технике выигрывали в зарплате то специалисты по прикладным, то по фундаментальным исследованиям
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
“Цены на оборудование завышались в два-три раза”
В Академии наук СССР, как свидетельствовали документы, многие сотрудники и целые учреждения рассматривали свою работу как синекуру, которая им дана в награду за получение ученых степеней и званий. Конечно, с оценками, сделанными комиссиями по проверке академических НИИ, можно не соглашаться, но приводившиеся в итоговых справках факты заставляли руководство партии и правительства задуматься о том, правильно ли выстроена система управления наукой и порядок стимулирования труда научных работников. К примеру, в докладе о проверке Физического института АН СССР, проведенной в 1953 году, говорилось:
“В связи с поступившими сигналами о недостатках в подборе, расстановке и воспитании кадров в Физическом институте им. П. Н. Лебедева Академии наук СССР Отдел ЦК КПСС по подбору и распределению кадров и Отдел науки и культуры ЦК КПСС проверили состояние работы с кадрами в этом институте. В результате проверки установлено, что дирекция и партийная организация института плохо ведут работу по подбору и воспитанию кадров: имеется семейственность, нарушаются установленные партией принципы подбора работников. Сто двадцать девять человек, или одиннадцать процентов сотрудников института, находятся в родственных отношениях. В тридцати восьми случаях близкие родственники работают в одной и той же лаборатории или на одной научной станции. Ряд сотрудников, состоящих в родственных отношениях, находятся в подчинении друг у друга. В институте до сих пор существует монопольная группа физиков, которая подбирает и выдвигает научных сотрудников по признакам приятельских отношений. Так, заведующий лабораторией член-корреспондент АН СССР Франк для группы угодных ему работников создает наиболее благоприятные условия для подготовки диссертаций за счет перегрузки плановыми темами других научных сотрудников… Крупные недостатки в подборе и воспитании кадров серьезно отражаются на работе института. Научный коллектив института не занимает ведущего положения в разработке методологических вопросов современной физики. В работах профессоров Маркова, Рытова, Фейнберга, Хайкина и некоторых других сотрудников института допущены серьезные идеологические ошибки. В результате неправильной расстановки кадров и недостаточной заботы о научно-техническом росте сотрудников в эталонной лаборатории важнейшая установка не использовалась в течение полугода. В акустической лаборатории в 1952 г. имело место невыполнение плана работы по одной из тем правительственного задания. В составе института имеется ряд лабораторий, которые продолжительное время работают безрезультатно. На протяжении многих лет не дает серьезных работ оптическая лаборатория, занимающаяся составлением атласа спектральных линий углеводородов нефтей. Такое же положение в лаборатории спектрального анализа. Директор института т. Скобельцын признал, что совершенно ненормальным является существование в институте двух параллельных лабораторий космических лучей, возглавляемых проф. Добротиным и членом-корреспондентом АН СССР Алиханяном. Планы работы этих лабораторий плохо согласованы, деловой контакт между ними отсутствует… Имеется ряд случаев, когда ученый совет института присуждал ученые степени за ошибочные диссертации. Так, Высшая аттестационная комиссия отклонила решение ученого совета Физического института о присуждении ученой степени доктора физико-математических наук т. Вайнштейну. Ученая степень доктора была присуждена также т. Пумперу, который после защиты диссертации признал наличие в работе серьезных ошибок и просил снять ее с рассмотрения в Высшей аттестационной комиссии. В институте допускаются крупные финансовые злоупотребления. Заказы на оборудование для акустической лаборатории на сумму около четырех миллионов рублей были оформлены неправильно, цены на оборудование во многих случаях завышались в два-три раза, оформлялись фиктивные документы. Виновные в этом лица продолжительное время оставались безнаказанными”.
Получалось, что особые условия оплаты труда академических ученых, которые были введены в 1936 году и подтверждены и повышены в 1946 году, не привели к бурному росту советской науки. Мало того, как отмечалось в документах ЦК, совместительство, для прекращения которого ученым повысили зарплаты, не только не исчезло, а приняло повальный характер. В том же докладе о проверке Физического института АН СССР говорилось:
Объем штатов в республиканских академиях наук (на фото – заседание президиума АН Грузии) иногда был обратно пропорционален размеру республики
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
“Директор института академик Скобельцын является одновременно директором Второго научно-исследовательского института физики, профессором Московского университета и заместителем председателя Ученого совета при президенте Академии наук СССР, вследствие чего в институте бывает редко, в дела лабораторий не вникает. Перегружены совместительством оба заместителя директора института по научной работе и ряд руководителей лабораторий”.
О том же в ноябре 1954 года докладывал зав. отделом науки и культуры ЦК КП Украины Степан Червоненко:
“Работа центрального научного учреждения республики – Академии наук – серьезно страдает от непомерно развитого совместительства. Большинство руководящих работников и ведущих специалистов перегружены работой по совместительству. Так, в институте математики из 20 научных сотрудников 13 работают по совместительству, в лаборатории металлофизики из 16 совмещает – 9, в лаборатории почвоведения (г. Харьков) все 5 научных сотрудников, имеющих ученую степень, работают в этой лаборатории по совместительству… Руководящие работники президиума Академии тт. Палладин, Булаховский, Власюк, Белодед, Хренов и другие занимают по три штатных должности – две в Академии и заведуют кафедрами в вузах… В некоторых случаях совместительство принимает уродливые формы. Член-корреспондент АН УССР т. Мовчан заведует отделом института гидробиологии АН УССР, получая 4500 руб. в месяц (средняя зарплата в СССР в 1954 году – 699 руб.- “Власть”), одновременно работает заведующим кафедрой Киевского государственного университета, получает полную ставку – 6000 руб. Кроме этого он занимает должность технического работника – заведующего лабораторией и получает 490 руб. в месяц. Заведующий кафедрой истории Киевского пединститута т. Голобуцкий, получая в институте 6000 руб., работает еще старшим научным сотрудником института истории АН УССР на полставки (1750 руб.). Кроме этого т. Голобуцкий несколько лет занимал должность профессора кафедры истории СССР Черновицкого государственного университета с оплатой 2750 руб. Курс лекций по историографии СССР, который должен был читать т. Голобуцкий, в нарушение учебного плана был перенесен с декабря на май и в конечном итоге был прочитан другим преподавателем… Такое положение приводит к тому, что значительные средства, отпускаемые государством на развитие науки, тратятся впустую, без какой-либо отдачи. В то же время излишнее совместительство преследует цель только искусственного увеличения заработной платы, которая у отдельных ученых составляет 11-19 тысяч руб. в месяц”.
Конечно, в отдельных местах массовое совместительство объяснялось недостатком высококвалифицированных специалистов. Однако проверки, проведенные в других республиках и областях, показали, что то же самое наблюдается практически везде. В Москве были люди, руководившие кафедрами в двух-трех вузах. Были и совершенно экзотические случаи, когда работавший в Москве профессор Л. Ф. Верещагин являлся старшим научным сотрудником в Свердловске. А экономист С. В. Славин работал одновременно в Москве и Якутске.
Секретарь ЦК КПСС член-корреспондент АН СССР Дмитрий Шепилов без колебаний примкнул к тем, кто выступал против лишения членов академии выплат за звания
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
“Положение стало угрожающим”
О том, что существующая система финансирования науки не приносит должного результата, а скорее, даже тормозит научные исследования в СССР, первому секретарю ЦК КПСС Никите Хрущеву писал один из самых авторитетных ученых страны академик АН СССР Петр Капица:
“Обычно руководящие товарищи считают, что забота о науке доказывается той сравнительно крупной суммой, которая ассигнуется на нее в нашем государственном бюджете. Несомненно, крупная сумма ассигнования нужна для успешного развития науки, но еще нужно, чтобы эта сумма была целесообразно использована. К сожалению, у нас этого нет. Сейчас происходит примерно то, что бывает в сельском хозяйстве, если начинать богато унавоживать землю, не заботясь о той культуре, которая будет расти. Известно, что на тучном удобрении сорняки еще лучше глушат полезные растения. Примерно это же начинает происходить у нас в науке. Благодаря высоким ставкам и привилегиям для работников науки в нее устремились сорняки, которые глушат настоящих ученых. Те привилегии для ученых, которые сейчас установлены у нас, могут дать положительный результат, только когда очень хорошо налажена прополка сорняка, а этого у нас нет. За последние годы у нас получилось следующее положение: сорняки, используя слабость нашей бюрократической системы, забрали такую большую силу, что начали сильно тормозить развитие здоровой науки, так что положение стало угрожающим”.
В результате неоднократных обращений академика Капицы в президиуме ЦК рассматривался вопрос о мерах по улучшению ситуации в советской науке и даже собирались ввести отсутствовавшую прежде систему замещения научных должностей по конкурсу, который предлагалось проводить раз в пять лет. Однако затем вопрос с обсуждения был снят, и к проблеме оплаты труда научных работников попытались вернуться в декабре 1955 года, после того как члены президиума ЦК ознакомились с докладом комиссии во главе с заместителем председателя Совета министров СССР Алексеем Косыгиным. В нем среди прочего говорилось о том, что при существующей системе оплаты лишь немногие специалисты, имеющие ученую степень, идут работать в промышленность:
“В соответствии с поручением Президиума ЦК КПСС о разработке предложений об упорядочении оплаты труда работников науки как в научно-исследовательских учреждениях и учебных заведениях, так и на производстве Комиссия неоднократно обсуждала этот вопрос и пришла к выводу, что в действующей системе оплаты труда научных работников имеется ряд серьезных недостатков… Научные работники, имеющие ученую степень доктора или кандидата наук, работающие на производстве, в настоящее время не получают никаких надбавок к своему должностному окладу, что препятствует привлечению квалифицированных научных работников для работы непосредственно на предприятиях и закреплению на производстве уже работающих там научных работников. В настоящее время в заводских лабораториях и непосредственно на производстве работает только 1171 человек, из них имеющих ученую степень доктора – 75 человек и кандидата наук – 1096, в то время как в научно-исследовательских институтах и учебных заведениях страны работает 78,2 тыс. ученых, из них имеющих ученую степень доктора – 9 тыс. и кандидата наук – 69,2 тыс. человек. Такое положение нельзя признать нормальным. Успешное решение поставленных перед промышленностью задач немыслимо без активной помощи в этом деле квалифицированных научных кадров. В Соединенных Штатах Америки значительная часть научных работников работает в промышленности. Например, научных работников, работающих в области физико-математических и естественных наук, насчитывается в США 175 тыс., из них 83,5 тыс. работает непосредственно в промышленности”.
После таких данных, казалось бы, проблема будет немедленно решена. Однако президиум ЦК отправил вопрос на проработку в Госкомитет Совета Министров СССР по вопросам труда и заработной платы, который представил свои предложения в ЦК 8 июня 1956 года. После чего вопрос вновь утонул в обсуждениях и дискуссиях. Так что проект постановления ЦК и Совмина СССР удалось подготовить только к августу 1956 года. В нем отмечалось, что ситуация стала совершенно нетерпимой:
“Центральный Комитет КПСС и Совет Министров Союза ССР отмечают, что в нашей стране достигнуты известные успехи в подготовке научных и педагогических кадров. По сравнению с 1940 годом число научных работников увеличилось более чем в два раза. В настоящее время в стране имеется свыше 220 тысяч научных и педагогических работников, в том числе около 10 тысяч докторов и свыше 77 тысяч кандидатов наук. Во всех областях научных знаний имеются высококвалифицированные кадры ученых, способные решать сложные вопросы, выдвигаемые современной наукой и техникой. Однако задачи коммунистического строительства и возрастающая роль науки в развитии советского общества требуют дальнейшего улучшения подготовки научных кадров и повышения их квалификации. Существующий порядок подготовки научных и педагогических кадров через аспирантуру и докторантуру не соответствует требованиям дальнейшего развития науки и задачам технического прогресса. При подготовке научных кадров слабо учитывается потребность ведущих отраслей народного хозяйства и культуры. Все еще мало готовится специалистов по физике, математике, биохимии, биофизике, аэродинамике, счетно-решающим устройствам, радиотехнике, электронике, полупроводникам и некоторым другим новым отраслям науки и техники. В то же время по ряду гуманитарных наук подготовка аспирантов превышает потребности в этих кадрах. Контингенты аспирантов в вузах и научно-исследовательских институтах за последние годы расширились без учета возможностей обеспечения их квалифицированным руководством и необходимой экспериментальной базой. В настоящее время в аспирантуре обучается около 30 тысяч человек, более половины из них имеют в качестве научных руководителей только кандидатов наук. В аспирантуру принимается много лиц, только что окончивших вузы и не имеющих опыта практической работы, что является неправильным. Многие советы высших учебных заведений и научно-исследовательских институтов не проявляют необходимой требовательности к качеству докторских и кандидатских диссертаций, присуждают ученые степени за работы, не имеющие теоретического и практического значения. Темы диссертационных работ слабо связаны с решением наиболее актуальных задач науки и практики. Диссертации часто всесторонне не обсуждаются научной общественностью, члены советов предварительно с работами не знакомятся, активного участия в обсуждении не принимают, защита диссертации превращается в формальность. Серьезные недостатки имеются в деле защиты диссертаций по закрытой тематике. В ряде случаев засекречиваются работы без достаточной к тому необходимости, что ведет к снижению контроля за качеством работ со стороны научной общественности. Многие кандидаты наук, окончившие аспирантуру, слабо подготовлены к самостоятельной исследовательской и педагогической работе. Зачастую они оказываются по своей квалификации ниже специалистов, не имеющих ученых степеней, но обладающих практическим опытом. Высшая аттестационная комиссия не обеспечивает действенного контроля за деятельностью ученых советов вузов и научно-исследовательских учреждений по присуждению ученых степеней и званий. Имелись случаи, когда Высшая аттестационная комиссия присуждала ученые степени за малоценные в научном отношении работы. Установилась неправильная практика освобождения от кандидатских экзаменов лиц, окончивших учебные академии различных министерств и ведомств и другие учебные заведения, программы которых не соответствуют требованиям кандидатского минимума”.
Однако и в этом случае, несмотря на то что члены президиума ЦК договорились лишь слегка отредактировать проект, решение об упорядочении зарплат ученых так и не было принято. Следующая попытка принять новую схему оплаты труда научных работников, которая учитывала бы вклад каждого специалиста в разработку научных проблем, сопровождалась стычкой между разработчиками проекта и членом президиума ЦК Алексеем Кириченко. Стороны спорили о том, сохранять ли выплаты академикам и членам-корреспондентам за эти звания, как оплачивать работу деканов и по многим другим вопросам.
Однако самое главное – связь между размером зарплаты и наличием ученой степени, разрыв которой мог бы стать важнейшим пунктом реформы, почти не претерпела изменений. Возможно, потому, что к тому времени многие ответственные работники начали обзаводиться учеными степенями и званиями, и бить самих себя по карману было как-то неразумно. А потому те, кто сумели всеми правдами и неправдами получить ученую степень, могли и в дальнейшем безбедно почивать на лаврах в ожидании пенсии. Так что в 1936 году, возможно, хотели как лучше. Но совершенно точно получилось как всегда.
