Октрябрский перворот большевиков

Россия. 25—26 октября (7—8 ноября) 1917 года
В феврале 1917 года в России произошла революция. Царь был вынужден отречься от престола, власть перешла в руки Временного правительства, которое последовательно выступало за войну до победного конца.
С открытием Всероссийского съезда Советов в июне 1917 года стало ясно, что лидер большевиков В.И. Ленин выжидает момент для молниеносного зах-
вата власти. Из 833 делегатов лишь 105 были представителями его партии. Когда Ленин приветствовал советы подобно конвенту времен французской революции 1792 года и потребовал забрать всю полноту власти из рук Временного правительства, ему возразил Церетели, один из министров-меньшевиков: «Нет такой политической партии, которая была бы способна, действуя самостоятельно, покончить с хаосом и взять в свои руки власть». «Нет, — раздалась знаменитая реплика Ленина, — такая партия есть! Наша партия каждую минуту готова взять власть целиком». Собрание отреагировало на это высказывание смехом, глава правительства Керенский в ответ предостерег от сравнений с 1792 годом и от насильственных методов.
Церетели потребовал разоружить «заговорщиков». Действительно, Ленин вынашивал следующий план: во время съезда, при поддержке массовых демонстраций, свергнуть посредством путча Временное правительство и захватить власть именем Советов. Когда же по отношению к большевикам не последовало никаких мер, слабость правительства стала очевидной.
Вторая попытка захватить власть была предпринята большевиками в начале июля 1917 года. Под их руководством состоялась демонстрация рабочих и солдат по направлению к Таврическому дворцу, в котором располагались Советы. Всю ночь раздавались призывы к свержению Временного правительства и захвату власти. Произошли кровавые столкновения. Времейное правительство ввело в город войска и восстановило порядок. Бюро большевистской партии и редакция «Правды» были заняты, Троцкий и Каменев арестованы.
Ленин вначале скрывался у петроградского рабочего Аллилуева. Затем вместе с Зиновьевым он нескольких недель провел на берегу Финского залива. Ночлегом служила копна сена. Наконец ему удалось перебраться в финский город Гельсингфорс (Хельсинки).
К этому периоду относится его работа «Уроки революции», в которой он подвел итоги последних по времени выступлений большевиков. Ленин отказался от всяких надежд на мирное развитие событий и взял курс на вооружен-
ное восстание. Партии, составляющие в советах большинство, он обвинил в содействии контрреволюционным силам. Теперь лозунг гласил не «Вся власть Советам!», а «За диктатуру пролетариата!». В качестве авангарда пролетариата выступала партия большевиков. Ее задача состояла в том, чтобы ускорить новый революционный кризис и воспользоваться им.
На заседании ЦК партии 15 сентября 1917 года обсуждалось письмо Ленина «Большевики должны взять власть». В письме недвусмысленно подчеркивалось: «Получив большинство в обоих столичных Советах рабочих и солдатских депутатов, большевики могут и должны взять государственную власть в свои руки».
В конце сентября Ленин перебрался из Гельсингфорса в окрестности Выборга. Отсюда он направлял в Центральный комитет партии пространные послания, в которых критиковал позицию Каменева и Зиновьева, предостерегавших от вооруженного восстания. Соратники Ленина опасались, что после прихода к власти у большевиков не окажется специалистов для обеспечения работы государственной машины, однако их сомнения он отвергал. Его работа «Удержат ли большевики государственную власть?», написанная в октябре, уже самим своим заголовком выражает глубокую убежденность в победе.
В Петрограде все нити заговора находились в руках Льва Троцкого. Именно ему принадлежала идея совместить начало революции с открытием съезда Советов.
Окончательное решение о восстании было принято 10 (23) октября на заседании Центрального комитета партии большевиков, на которое прибыл из Выборга Ленин.
Ленин говорил около часа. Он не столько анализировал реально сложившееся положение, сколько старался переубедить членов Центрального Комитета. Действительно, едва ли можно было серьезно говорить, как это делал Ленин, о планах Временного правительства отвести войска к пригородам Петрограда, тем более о возможной сдаче столицы России немцам. А поводом для такого утверждения стало заявление А.Ф. Керенского: «Враг уже стучится в ворота Риги, и, если разложение армии помешает нам защитить и сохранить за собой Рижский залив, дорога на Петроград будет открыта». Спустя несколько дней Рига пала, и появилась возможность обвинить Корнилова и Керенского в заговоре против революции. Скорее всего, Ленин сам не верил в то, что Корнилов и Керенский хотят пропустить немцев. Но он знал, что любая мера, выданная за способ помешать захвату Петрограда немцами, найдет понимание и полную поддержку.
Ленин говорил таким образом, что необходимость в быстрых и решительных действиях представлялась бесспорной.
На этом заседании было создано Политбюро в составе Ленина, Троцкого, Зиновьева, Сталина, Сокольникова, Каменева и Бубнова для руководства делами партии до восстания. Правда, в таком составе оно ни разу не собиралось.
Ленин взял карандаш и приготовился писать резолюцию, но подходящей бумаги не нашлось, поэтому он подобрал найденную кем-то ученическую тетрадку и записал в ней слова, которым было предназначено изменить ход истории:
«ЦК признает, что как международное положение русской революции (восстание во флоте в Германии, как крайнее проявление нарастания во всей Европе всемирной социалистической революции, затем угроза мира империалистов с целью удушения революции в России), так и военное положение (несомнен-
ное решение русской буржуазии и Керенского с К° сдать Питер немцам), так и приобретение большинства пролетарской партией в Советах, — все это в связи с крестьянским восстанием и с поворотом народного доверия к нашей партии (выборы в Москве), наконец, явное подготовление второй корниловщины (вывод войск из Питера, подвоз к Питеру казаков, окружение Минска казаками и пр.), — все это ставит на очередь дня вооруженное восстание.
Признавая таким образом, что вооруженное восстание неизбежно и вполне назрело, ЦК предлагает всем организациям партии руководиться этим и с этой точки зрения обсуждать и разрешать все практические вопросы (съезда Советов Северной области, вывода войск из Питера, выступления москвичей и минчан и т д )»
Написав и подписав этот документ, представляющий собой на деле руководство по осуществлению революции в России, Ленин торопливо ушел, чтобы успеть вернуться на квартиру еще под покровом темноты. Но тут он вспомнил, что точная дата восстания не определена «В какой день?» — спросил кто-то, и Ленин, уходя, ответил через плечо: возможно, 28 октября»
По поводу ответа Ленина на этот важнейший вопрос единого мнения нет. Что бы ни говорил Ленин после 10(23) октября, действительные ленинские высказывания на этот счет окутаны неизвестностью. Но, пожалуй, нет оснований сомневаться, что на заседании ЦК партии 10(23) октября Ленин не назначил конкретного дня восстания.
Очень часто упускают из вида, что Каменев и Зиновьев были далеко не единственными большевиками, которые возражали против начала вооруженного восстания во второй половине октября. «Мало того, что проголосовавшие за восстание склонялись большей частью к его отсрочке на определенное время, — писал Троцкий, — открытые противники восстания — Зиновьев и Каменев, были не одиноки даже в Центральном Комитете Рыков и Ногин, не присутствовавшие на заседании ЦК 10 октября, полностью разделяли их точку зрения. К тому же склонялся Милютин». По свидетельству самого Ленина, в высших эшелонах партии наблюдаются колебания, своего рода неприятие борьбы за власть.
Но Каменеву и Зиновьеву этого было мало. Каменев передал изложение своей и зиновьевской точки зрения в газету Горького «Новая жизнь» с сопроводительным письмом. В нем сообщалось: «Не только Зиновьев и я, но и многие трезвомыслящие товарищи считают, что взятие на себя инициативы вооруженного восстания в настоящий момент, при данной расстановке сил, независимо от съезда Советов и за несколько дней до его начала было бы недопустимым шагом, губительным для пролетариата и революции. Поставить все на карту восстания было бы актом отчаяния. Наша партия слишком сильна. Перед ней слишком большое будущее, чтобы она могла пойти на такой шаг».
После акции Каменева и Зиновьева у Временного правительства уже не осталось каких-либо сомнений, что готовят настоящую революцию. Правда, и до этого Керенский и его правительство, судя по всему, отчетливо представляли себе характер приближающихся событий Керенский недвусмысленно говорил об этом в беседах с дипломатами Антанты. «Мне нужно только, чтобы они начали действовать, — заявил он как-то английскому послу Джорджу Бьюке-нену, — тогда я смогу их раздавить». Выражая аналогичные взгляды, посол США Дэвид Фрэнсис сообщал: «Начинаю думать, что не предпримут никаких демонстраций, если это так, жаль, ибо будет упущен благоприятный момент преподать им надлежащий урок».
Пока Керенский в частных беседах говорил о своей уверенности в прочности позиций правительства, его противники вели практическую подготовку к восстанию. 12(25) октября был создан Военно-революционный комитет во главе с Троцким, он состоял из 48 большевиков, 4 левых эсеров и 4 анархистов.
Последние сомнения Керенского относительно того, что ждет его и возглавляемое им правительство, рассеялись после появления обращения Военно-революционного комитета к населению Петрограда. В нем говорилось, что в целях защиты революции и ее завоеваний от контрреволюционных сил ВРК назначает комиссаров в воинские части в столице и ее окрестностях и что все отдаваемые и получаемые в воинских частях и стратегических пунктах распоряжения подлежат исполнению только по утверждению их комиссарами.
Временным правительством были приняты решения об отключении телефонов Смольного и о преследовании членов ВРК в судебном порядке. Во все районные части гарнизона были направлены телефонограммы о случившемся: «Ночью враги народа перешли в наступление, Военно-революционный комитет организует отпор заговорщикам».
Центральный Комитет принял решение о начале восстания 25 октября (7 ноября) в два часа утра.
Несомненно, Ленин делал все, что было в его силах в те непосредственно предшествовавшие перевороту дни, чтобы исключить всякую возможность каких-либо заминок в последнюю минуту. Член РСДРП с 1903 года В. Антонов- Овсеенко так описывает свою встречу с Лениным на квартире в рабочем Выборгском районе, куда Ленин пришел переодетым и в гриме: «Мы увидели невысокого седоватого старика в пенсне, которое он носил очень ловко, чуть ли не с изяществом, его можно было принять за музыканта, школьного учителя или букиниста. Он снял парик — мы сразу узнали его по обыкновению искрящиеся юмором глаза. «Есть новости7» — спросил он доверительно, а потом поинтересовался, есть ли возможность привести флот в Петроград. Кто-то возразил, что в этом случае фронт окажется беззащитным с моря. Ленин немедленно ответил: «Послушайте, моряки должны понимать, что революции грозит большая опасность в Петрограде, чем на Балтике»…
Ленин сгорал от нетерпения оказаться в гуще событий. Он не мог больше оставаться в конспиративной квартире и решил идти в Смольный.
Ленин благополучно добрался туда незадолго до полуночи и первым делом нашел Троцкого, будучи еще в гриме, в котором шел по Петрограду. Троцкий впоследствии писал: «Голова у него была замотана платком, как будто у него болели зубы, на нем были огромные очки и грязная кепка. Вообще он был похож на чучело. Но у Дана глаз острый — увидев нас, он посмотрел с одной стороны, с другой, потом легонько толкнул Скобелева локтем, мигнул и увел его в сторону. Владимир Ильич тоже подтолкнул меня локтем и сказал: «Узнали нас, мерзавцы». В два часа ночи Троцкий вынул часы, посмотрел на них и сказал: «Началось!» На это Ленин, по словам Троцкого, ответил: «Были в бегах, теперь берем верховную власть1» — и перекрестился… Тем временем все шло, как было запланировано Военно-революционным комитетом; или почти в соответствии с планами. Крейсер «Аврора» стал на якорь у Николаевского моста… \
В ночь с 25 на 26 октября правительство Керенского капитулировало. «Объяснять пассивную политику Керенского перед переворотом одними его личными свойствами — значит скользить по поверхности, — писал Троцкий. — Керенский был не один. В составе правительства были люди, вроде Пальчинс-
кого, не лишенные энергии. Вожди Исполнительного комитета хорошо знали, что победа большевиков означает их политическую смерть. Все они, однако, порознь и вместе, оказались парализованы, пребывали, подобно Керенскому, в каком-то тягостном полусне, когда, несмотря на нависшую над головой опасность, человек оказывается бессилен поднять руку для собственного спасения».
Если большевики не призывали на этот раз ко всеобщей стачке, то не потому, что не имели к тому возможности, а потому, что не встречали надобности. Военно-революционный комитет уже до переворота чувствовал себя хозяином положения: знал каждую часть в гарнизоне, ее настроение, внутренние группировки; получал ежедневно донесения. Военно-революционный комитет занимал по отношению к войскам положение правительственного штаба, а не штаба заговорщиков.
Правда, дело не обошлось все же без боев: Зимний дворец пришлось брать штурмом. Но именно тот факт, что сопротивление правительства свелось к защите дворца, ясно определяет место 25 октября в ходе борьбы. Зимний оказался последним редутом режима, политически разбитого в течение восьми месяцев существования и окончательно разоруженного в последние две недели.
Овладеть Зимним в ночь на 25-е или утром этого дня было бы несравненно легче, чем во вторую половину суток. Дворец, как и соседнее здание Штаба, охранялся обычными нарядами юнкеров: внезапность нападения могла бы почти наверняка обеспечить успех. Утром Керенский беспрепятственно выехал в автомобиле: одно это свидетельствует, что серьезной разведки в отношении Зимнего вообще не велось.
В Военно-революционном комитете переоценивали военные ресурсы правительства, в частности охрану Зимнего. Если непосредственные руководители осады даже и знали внутренние силы дворца, то они могли опасаться, что по первой же тревоге прибудут подкрепления: юнкера, казаки, ударники.
Разнобой при взятии дворца объясняется до некоторой степени и личными свойствами главных руководителей. Подвойский, Антонов-Овсеенко, Чуднов-ский, чувствуя свою слабость в вопросах разведки, связи, маневрирования, испытывали потребность навалиться на Зимний дворец таким превосходством сил, которое снимало бы самый вопрос о практическом руководстве.
При неопытности командиров, перебоях связи, неумелости красногвардейских отрядов, вялости регулярных частей сложная операция развертывалась с чрезмерной медлительностью. В те самые часы, когда красные отряды постепенно уплотняли кольцо и накапливали за собой резервы, к Зимнему проникали роты юнкеров, казачьи сотни, георгиевские кавалеры, женский батальон. Кулак сопротивления формировался одновременно с кольцом нападения. Между тем дерзкий налет ночью или смелый приступ днем вряд ли стоили бы больших жертв, чем затяжная операция. Моральный эффект артиллерии «Авроры» можно было, во всяком случае, проверить на 12 и даже на 24 часа раньше: крейсер в полной готовности стоял на Неве. Но руководители операции надеялись, что вопрос разрешится без боя, посылали парламентеров, ставили ультиматумы и не соблюдали сроков. Своевременно проверить артиллерию в Петропавловской крепости не догадались именно потому, что рассчитывали обойтись без ее помощи.
Неподготовленность военного руководства еще более явно обнаружилась в Москве, где соотношение сил считалось настолько благоприятным, что Ленин настойчиво рекомендовал даже начать с Москвы: «…победа обеспечена, и воевать некому». На самом деле именно в Москве восстание приняло характер
затяжных боев, длившихся с перерывами восемь дней. «В этой жаркой работе, — пишет Муралов, один из главных руководителей московского восстания, — мы не всегда и не во всем были тверды и решительны. Имея подавляющее численное превосходство раз в десять, мы затянули бои на целую неделю… вследствие малого умения управлять боевыми массами, недисциплинированности последних и полного незнания тактики уличного боя как со стороны начальников, так и со стороны солдат».
В течение ряда месяцев еще новая революционная власть будет проявлять крайнюю неумелость во всех тех случаях, когда необходимо прибегнуть к оружию.
И все же военные авторитеты правительственного лагеря давали в Петрограде весьма лестную оценку военному руководству переворота. «Восставшие поддерживают порядок и дисциплину, — сообщало по проводу военное министерство в Ставку сейчас же после падения Зимнего, — случаев разгрома или погромов не было совсем, наоборот, патрули восставших задерживали шатающихся солдат… План восстания был, несомненно, заранее разработан и проводился неуклонно и стройно»…
«Правильно понять Октябрьский переворот можно лишь в том случае, если не ограничивать поле своего зрения его заключительным звеном, — продолжает Троцкий. — В конце февраля шахматная партия восстания разыгрывалась с первого хода до последнего, то есть до сдачи противника; в конце октября основная партия оставалась уже позади, и в день восстания приходилось разрешать довольно узкую задачу: мат в два хода. Период переворота необходимо поэтому считать с 9 октября, когда открылся конфликт по поводу гарнизона, или 12-го, когда было постановлено создать Военно-революционный комитет. Обволакивающий маневр тянулся свыше двух недель. Наиболее решительная его часть длилась пять-шесть дней, с момента возникновения Военно-революционного комитета. В течение всего этого периода действовали непосредственно сотни тысяч солдат и рабочих, оборонительно по форме, наступательно по существу. Заключительный этап, когда восставшие окончательно отбросили условности двоевластия, с его сомнительной легальностью и оборонительной фразеологией, занял ровно сутки: с двух часов ночи на 25-е до двух часов ночи на 26-е. В течение этого срока Военно-революционный комитет открыто применял оружие для овладения городом и захвата правительства в плен: в операциях участвовало в общем столько сил, сколько их нужно было для разрешения ограниченной задачи, во всяком случае вряд ли более 25—30 тысяч».
Уже утром 26 октября (8 ноября) стало ясно, что, несмотря на обилие политических противников, Ленину, человеку без практического военного опыта и обладавшему в этой области теоретическими знаниями, едва ли заходящими далее знаний Парижской коммуны, удалось осуществить революцию с такими малыми военными потерями, каких не знала ни одна революция в истории. Неоценимую помощь в этом оказал ему Троцкий, который позже заметил: «Если бы ни Ленина, ни меня не было в то время в Петербурге, не было бы и Октябрьской революции. У меня нет ни малейших сомнений в том, что руководство большевистской партии не дало бы ей произойти! Если бы Ленина не было в Петербурге, сомневаюсь, что мне удалось бы преодолеть сопротивление некоторых лидеров большевиков».
Восторженно встреченный собравшимися, Ленин выступил на съезде Советов 26 октября (8 ноября). Были приняты подготовленные Лениным декреты о
мире, о земле. Рабоче-крестьянское правительство получило название Совет Народных Комиссаров. Его первым главой стал Ленин.
Успех революции в Петрограде тем более замечателен, что был достигнут несмотря на то, что дело велось так, чтобы ограничить потери до минимума.
Английский историк Кратвелл, чья книга «История великой войны» стала классической, дал убедительное объяснение успехов Ленина: «Его удивительная способность сосредоточиваться не была направлена только на идеализацию марксистского материализма, он искал и находил любые подходящие средства для достижения конкретной поставленной практической цели. Ленин — уникальное, единственное в своем роде явление среди революционеров. Он отличается от всех других тем, что удивительно сочетает в себе черты фанатика и генштабиста. Большевизм часто сравнивают с новой воинствующей религией. Если это так, то Ленина можно сравнить с некоторыми основателями религиозных течений, например, с Магометом или скорее даже с Лойолой. Ему удавалось одерживать верх благодаря глубоким знаниям, методичности и обезоруживающей логике, то есть качествам, редко встречающимся среди русских».
С 25 октября во главе Россги стал Ленин, самая большая фигура русской политической истории. Его окружал штаб сотрудников, которые, даже по признанию злейших врагов, знали, чего хотели, и умели бороться за свои цели.