Предлагаю вашему вниманию главу из пока неопубликованной книги Олега Лурье, то есть, моей книги, «Зеркало над бездной». Это роман-версия, который выйдет через три месяца, в феврале 2018 года. В романе выясняется связь между самыми громкими, и по сути не раскрытыми, преступлениями второй половины двадцатого века и первым десятилетием века двадцать первого. Это и покушение на Римского Папу Иоанна Павла, и хищение многомиллиардного транша МВФ, предназначенного России, и уничтожение небоскребов-близнецов в Нью-Йорке, и, конечно же, убийство президента Джона Кеннеди.
Это не реклама будущей книги, так как я не хотел публиковать что-либо из моего романа-версии «Зеркало над бездной» до выхода книги в свет. Это я делаю вынуждено. Рассекречивание спецслужбами США некоторых документов по «делу Кеннеди», благодаря которым была запущена фальсификация о якобы существующей связи между Ли Харви Освальдом, стрелявшим в Кеннеди, и КГБ СССР, сподвигло меня на публикацию именно этой главы из книги.
И еще. Ряд героев имеют реальные имена, некоторые скрыты под псевдонимами, а несколько являются вымышленными.
Прощайте, президент Кеннеди. Даллас. 2 ноября 1963 года
С утра серые крыши Далласа поливал мелкий и холодный дождь. Не выспавшийся ветер гонял по низкому небу растрепанные облака и, казалось, что нигде не укрыться от пронизывающего северного сквозняка. Он хлопал дверью в кафе и сносил стойки с газетами и цветами, а те, которые снести не получалось, заливал дробными и мутными каплями. Но даже на такую неприятную суету природы в Далласе в этот день мало кто обращал внимание. Все ждали События.
Человек, который тогда называл себе Томом Уокером – высокий и черноволосый тридцатитрехлетний мужчина, вышел из отеля на Леман-Авеню и, подняв воротник роскошного длинного пальто, перебежал улицу к ближайшему телефону. И только там, смахнув капли дождя со стеклянных окошек, случайный прохожий мог бы рассмотреть Уокера. Он был красив какой-то совершенно хищной, утонченной красотой – зачесанные назад черные волосы обрамляли худощавое лицо, нос с небольшой горбинкой, тонко вычерченные губы. Но глаза… Глаза его завораживали. В них было удивительное сочетание невероятно холодной, непознанной глубины и неожиданно всплывающих проблесков мягко-желтого света. Это были очень странные глаза. Они одновременно вызывали какой-то непонятный внутренний страх и привлекали резко, неожиданно всплывающим теплом. Там была бездна. Бездна, в которую так хочется заглянуть еще раз.
Уокер бросил мелочь в аппарат, набрал номер и услышав быстрое «алло», глубоким, низким голосом отрывисто сказал:
– Это я, Малыш. Как там в аэропорту?
– Всё хорошо. Борт номер один садиться через несколько минут. Нас, журналистов, здесь немерено. Человек сто. Плюс зевак столько же. А я тут околачиваюсь возле телефона… Слушай! С погодой чудеса. Тучи с дождем ушли. Солнце… Похоже, поедет в машине с открытым верхом. Думаю, что у вас там тоже скоро развиднеется…
-Охрана?
-Очень много. Такого не было даже в Нью-Йорке. Всех проверяют. На крышах снайперы.. Вон! Вон! Садиться самолет! Набери не этот номер минут через десять.
Положив трубку, Уокер закурил прямо в будке. Он стоял спиной к промокшему городу и думал о том, что сегодня, наверное, самый важный день за всю его тридцатитрехлетнюю бурную жизнь. Сегодня должно произойти то самое главное событие, которое он рассчитал, продумал до мелочей, к которому подключил в темную сотни и сотни людей, большинство из которых даже не понимали в чем они участвуют. Во всяком случае, пока не понимали, считая, что просто зарабатывают хорошие деньги. Да что там большинство. До деталей не понимал никто. Все знал только сам Уокер. А выше его в тот день было только плачущее небо.
Это событие человек, который называл себя Том Уокер, готовил почти год, отшлифовав до идеального состояния. И вот сейчас, стоя возле мутного окна телефонной будки, он почувствовал поднимающийся откуда-то из глубины страх. Эта липкая медлительная субстанция всплывала и разбегалась по всему телу, от корней волос на голове и проваливалась к самым кончикам пальцев на ногах. Страх… Страх… Но это не было ощущением опасности или осознанием ужаса ожидаемого поступка. Нет. Это был страх того, что что-то сорвется или пойдет не по плану. Не более того. И Том отогнал наваждение, еще раз прокрутив в голове все возможные и даже невозможные варианты. Ошибки быть не могло. Он всё учел, просчитал, продумал, оплатил. Это был его день и час.
Уокер снова набрал номер.
– Ну?
– Поехал! Поехал! Только что. Открытый верх. В первой машине сам и Жаклин на заднем сидении, перед ними на первом губернатор Конелли с женой. Потом авто с охраной и третьей машиной едет Джонсон…. Ну, как и должно быть по протоколу.
-Спасибо за работу. Отбой.
Человек на том конце провода оказался прав. Том, выйдя из телефонной будки и инстинктивно приготовившись к очередному порыву ветра, обнаружил, что за несколько минут погода изменилась. Дождь прекратился, оставив после себя запах утренней свежести, потемневший асфальт и медленно сползавшие по витринам капли. Ветер затих. И тут же сквозь облака пробились первые лучи прощального ноябрьского солнца. Солнце прощалось с тем, кто должен был уйти через несколько минут.
Уокер перешел через Инвуд-Роуд и, не спеша, направился к Элм-стрит, пробираясь через огромную толпу встречающих, запрудившую обе стороны маршрута. Внешнее спокойствие и неторопливость давалась ему с трудом. В голове судорожно металась мысль – успеет ли он за две минуты дойти до следующего телефона. Этот путь он проходил много раз, меряя расстояние шагами и отсчитывая секунды, каждый раз предусматривая движение толпы. Но то, что творилось на Леман-авеню и Мейн-стрит сейчас не смог предсказать даже его, точный, как всегда, расчет.
Десятки тысяч далласцев, с детьми, родителями, друзьями, подругами, толпы журналистов, размахивающих камерами и штативами, заполонили улицы. Сегодня был их день. Они ждали События. И это Событие состоялось. Кортеж 35-го президента США Джона Фицджеральда Кеннеди медленно двигался по Далласу под радостные приветствия встречающих.
Том Уокер наконец-то добрался до следующего телефона. И остановился. Внутри что-то оборвалось… В телефонной будке, подпирая ее головой, стоял огромный полицейский и мирно беседовал. Судя по его счастливой физиономии, он явно рассказывал жене или подружке о своей высокой миссии по охране президента.
Счет пошел уже на секунды. Тогда в заледеневшем мозгу Тома моментально сработала какая-то непонятная автоматика. Он постучал монеткой в стекло и, поймав удивленный взгляд блюстителя закона, показал в сторону, откуда должен был показаться кортеж, громко крикнул:
– Извините! Президент на подходе. Я из «Дейли Мейл». Мне срочно нужно сообщить в редакцию.
А через секунду добавил:
– Понимаю, что у вас тоже не менее важное дело, но мне на одну секунду. Пожалуйста! Такое событие для нашего города!
Полицейский, улыбнувшись, что-то пробормотал в трубку и, смущаясь от того, что журналист услышал обрывок явно личного разговора, вышел из будки. Уокер сдержанно поблагодарил и не спеша начал набирать номер. Через секунду мужской голос ответил:
– Слушаю.
– Это я, – тихо сказал Том, – вариант номер один. Всё идет по плану. Мэри с малышом уже на объекте.
– Понял. Спасибо. Отбой.
Всё. Уокер выдохнул, вышел из будки и спокойно двинулся через толпу по направлению к железнодорожному мосту на Элм-Стрит. У него было еще минут тридцать.
Он шел, с интересом рассматривая толпу. Тысячи американцев выстроились вдоль причудливо изгибающейся улицы, уходящей под мост. Они перекрикивались со знакомыми, курили, что-то жевали, поднимали на руки детей, обращая их в сторону, откуда ждали президента. Ощущение праздника дополнялось неожиданно появившимся скудным ноябрьским солнцем. Это был их день. Это был их президент, которым они сегодня очень гордились… Откуда взялась эта гордость, им было неведомо. Как неведомо и то, что Кеннеди ничем не отличался от предыдущих или последующих президентов – делал карьеру, боролся с конкурентами, не выбирая методов, общался с мафией и поддерживал близкий ему бизнес. Такой же… Только симпатичней. И очаровательная Джекки… Она же такая милашка.
Уокеру вдруг почему-то показалось, что эти люди пришли не приветствовать своего президента, а посмотреть на то, как осуществится его великий план, который придумал и привел в действие он, тот человек, который сейчас отзывался на имя Том Уокер. Они пришли увидеть, как умрет президент Кеннеди. Они пришли изображать горе, метаться вдоль улиц, плакать, как профессиональные статисты, нанятые тоже им.
Медленно. Очень медленно ползло время, растекаясь по деревцам вдоль улицы, цепляясь за газоны и полицейские машины. Казалось, что минуты становились всё длиннее и длиннее по мере того, как Уокер подходил к серому зданию склада школьных учебников, нелепо торчащему на перекрестке Хьюстон-стрит и Элм-стрит.
Уокер остановился в том самом месте, которое он еще несколько дней назад облюбовал для наблюдения. Это была большая бетонная плита на парковой лужайке, что перед самым въездом под мост. Отсюда открывался вполне приличный вид и было хорошо видна предполагаемая точка, где должно было произойти Событие.
Том напряженно всматривался то в окна на шестом этаже склада учебников, то на изгородь, расположенную на травяном холме, справа от Элм-стрит, когда рядом с ним произошло шевеление. Полноватый лысый толстяк с камерой расположился по соседству с Уокером.
– Хорошее у вас тут местечко, – задыхаясь проговорил новоявленный сосед, – Я тут поработаю? Меня зовут Запрудер. Профессия – журналист. Разумеется.
– Ричард Абрамсон, – тут же ответил Уокер, – Просто любопытствующий. Не помешаю?
Толстяк захохотал и, и не отвечая на вежливый вопрос Тома, ткнул пальцем в девушку, незаметно стоящую позади.
– А это моя ассистентка… О! Кажется, едут. Снимаем.
Уокер еще раз незаметно взглянул на окна склада, затем на изгородь на холме, и вытянувшись, уставился на дорогу в ожидании приближающегося кортежа. Шум толпы нарастал по мере движения автомобилей, он напоминал лавину, скользящую по склону. Крики тысяч людей соединялись в один массивный и густой гул, отдававшийся эхом в бетонных кубах зданий. Солнечные лучи ломались в витринах и отраженными бликами втыкались в спины стоящих вдоль дороги.
Первыми из-за поворота показались мотоциклисты. За ними медленно проплыла первая машина. Длинная и хищная. На третьем ряде сидений президент Кеннеди устало улыбался и махал правой рукой, иногда опуская её на массивную дверь. И, когда автомобиль проехал мимо огромного информационного щита, загородившего Тому обзор, раздался громкий звук выстрела, вошедший в диссонанс с гулом толпы и поэтому отчетливо слышный. Кеннеди схватился за горло. Жаклин наклонилась к нему.
Для Тома Уокера время остановилось. В голове пошел отсчет «один, два, три, четыре… Давай, девочка! Пора!»….
На пятой и томительной секунде прозвучали одновременно два выстрела. Точно и абсолютно синхронно, сливаясь в один жалящий, убийственный звук. Пуля, выпущенная из окна шестого этажа книжного склада ушла куда-то в небо. Как и было предусмотрено. А из снайперской винтовки в руках женщины, расположившейся за изгородью на травяном холме, вылетела вторая пуля, которая вошла точно в голову 35-го президента США Джона Фицджеральда Кеннеди.
Женщина с травяного холма отбежала в сторону, положила винтовку в стоящую внизу детскую коляску, где хныкал самый настоящий полугодовалый мальчишка, надела очки с сильными линзами и неторопливо двинулась прочь. Прошло не более тридцати секунд с момента второго выстрела, а ее уже не было видно.
Когда раздался второй, а точнее третий, выстрел, президент Кеннеди откинулся назад. Жаклин каким-то странным, неестественным образом выбралась на задний капот автомобиля, куда уже заскакивал охранник из машины сопровождения. Кортеж набрал скорость и исчез под железнодорожным мостом. Камера полненького оператора Запрудера продолжала стрекотать еще несколько секунд. Похоже, он снял весь процесс убийства президента, и стоял теперь, ошарашено глядя туда, где минуту назад исчезли автомобили.
Том Уокер повернулся спиной к проезжей части и спокойным шагом направился в один из переулков, понимая, что сейчас начнется. Он уже отошел не несколько сотен метров, когда полицейские и охрана бросились к стоящим вдоль улицы, они валили людей на землю, размахивали оружием, что-то кричали в рации. Никто ничего не понимал.
А Том уходил все дальше и дальше от того места, где свершилось Событие, продуманное им до мельчайших деталей. Внезапно поднявшийся холодный ветер раздувал полы пальто, забираясь под пиджак. Он запахнулся, поднял воротник и ускорил шаг. Через два квартала Том зашел в телефонную будку, набрал номер и сразу же, будто его уже ждали, услышал хрипловатый женский голос:
– Алле?
-Это я. Говори.
– Мэри звонила. Игрушка в Тринити-ривер, ребенка вернула отцу, встречается с Морганом в через час, где договаривались.
-Что говорят?
-В госпиталь вызвали священников. Достаточно?
-Да, вполне.
В трубке повисла напряженная тишина. Уокер понял, что собеседница хочет что-то спросить, но не решается.
-Рассказывай, девочка. Рассказывай… Не молчи.
-Послушай! Что будет с Мэри я кажется уже поняла. А как же я? Со мной тоже…
-Дура, – процедил в трубку Уокер, – С тобой будет всё в порядке. Деньги у тебя на счету. Уезжай из города. Не сразу, а, скажем, дня через два. Куда-нибудь, где тепло и никто ни о чем не спрашивает. Забудь все, что знала и живи в своё удовольствие. Просто живи, ни о чем не думая. Понимаешь, ты ведь ни при чем, ты ничего такого не делала. Меня не было в твоей жизни, как не было ничего, что происходило за последние месяцы. Просто живи.
-Спасибо. Мне было хорошо с тобой… Удачи.
Том перешел улицу и двинулся прочь.
Тяжелое невидимое облако расползалось над городом. Оно давило невидимым весом и медленно окутывало каждый закоулок Далласа. Город постепенно охватывало осознание произошедшего. Улицы наводнила полиция, они бессмысленно блуждали между перекрестками, заглядывали в лица прохожих, громко переговаривались по рациям. Люди толпились у кафе, где работали включенные на полную громкость телевизоры. Обрывки фраз долетали до Уокера. «Президент пока жив… Ему уже вызвали священника… В губернатора срикошетила пуля, но с ним все окей… Кеннеди мертв…. Как же так? Почему у нас?»
Казалось, что жители воспринимают покушение на Кеннеди в Далласе, как свою коллективную вину. Не уберегли. Почему именно в нашем городе? Почему не где-то в Нью-Йорке или Чикаго? Так было бы легче – увидели бы по телевизору, прочитали в газетах, погрустили минуту и всё. А тут все, как соучастники.
На Суисс-авеню Уокер открыл неприметную старенькую «Тойоту» и сел за руль. Через час он подъехал к парку Сэм-Хьюстон и, оставив машину на стоянке, прогулочным шагом двинулся по аллее вглубь парка.
Здесь уже осень уже закончила свою работу – деревья стояли обнаженными, поблескивая влажной корой, а под ногами шуршали грязно-желтые листья. Никого. Ни одного человека сегодня не было в огромном парке. Только далеко, в просвете между деревьями, мелькнула замерзшая парочка и, не заметив идущего по аллее Уокера, исчезла.
Через несколько минут Том увидел то, что так ожидал увидеть. На скамейке сидела женщина, склонившись головой к коленям. Её серое пальто казалось непомерно большим и воротник почти накрывал голову. Растрёпанные темные волосы свисали вниз, доставая почти до земли. Присев рядом, Уокер какое-то время внимательно рассматривал соседку, а затем дотронулся до её шеи. Женщина была мертва, у её ног лежал маленький шприц, в котором болтались остатки прозрачной жидкости, перемешанной с кровью.
А через пару часов полиция обнаружит в парке наркоманку вдову Мэри Эшли, скончавшуюся от передозировки. Морган отлично выполнил свою работу.
Уокер, отойдя метров на сто, обернулся и еще раз взглянул на женщину.
Мэри ему всегда нравилась. Тридцатилетняя бывшая спортсменка мастерски владела различными видами оружия и в первую очередь снайперской винтовкой. Пару раз она выполняла для него сложные заказы в Европе и Азии. Мэри была вдовой – её муж Майкл погиб в апреле 61-го, участвуя в провальной операции в «Заливе Свиней». И с тех пор у неё оставались только две мечты: отомстить Кеннеди, которого она почему-то считала лично виновным в смерти мужа, и накопить несколько сот тысяч долларов, чтобы уехать из «проклятой Америки» и поселиться где-нибудь на островах. А там встретить настоящего друга, родить ребенка и жить среди пальм на берегу океана.
-Прости, девочка, – размышлял Том, – я помог тебе выполнить только первую часть твоей мечты. Именно ты, а не какой-то там безмозглый шизофреник Освальд, убила Кеннеди. Твой первый и единственный выстрел снес голову президенту столь ненавидимой тобою Америки. А вот с океаном никак не могло сложиться, всё слишком серьезно и никаких следов оставлять нельзя. Даже на твоих островах под пальмами. Прости…
Том махнул рукой и быстрым шагом двинулся к автомобилю. Небо окончательно нависло над парком обрывками потемневших облаков, которые вдруг поднявшийся ветер гнал куда-то прочь из города. А на их место приплывали новые, еще более темные. Об капот ударились первые капли дождя.
В машине было сыро. Уокер включил отопление и крутнул диск радио.
Глуховатый голос диктора рассказывал о смерти Кеннеди, наступившей час назад, и об арестованном Ли Харви Освальде, которого подозревают в убийстве президента. Освальд, неподалеку от своего дома, куда он вернулся после убийства, выстрелил в полицейского и, убив его, спокойно отправился в театр, где и был арестован.
Уокер тихо рассмеялся:
– Идиот! Взбесившийся кролик. Правильно, что использовали в темную… Он и до этого ничего не понимал, а сейчас уже совсем невменяемый. Удивительно, как он в таком состоянии даже умудрился ранить первым выстрелом. Вообще, зачем он целился в Кеннеди? Было же сказано в сторону! Не понимаю. Зачем убил полицейского? Идиот… Дебил…
Машина медленно двинулась от парка к шоссе, ведущему в город. Уокер продолжал размышлять:
Все, что требовалось от Освальда – это двумя выстрелами отвлечь внимание от Мэри. Первый выстрел должен быть по машине, а второй – в воздух. Харви заверили в том, что ему необходимо лишь сымитировать покушение, напугав Кеннеди, после чего тот, якобы, станет более управляемым. Разумеется, Освальд и не подозревал, что Мэри, расположившись на холме, выстрелит в голову Кеннеди одновременно с его вторым выстрелом. А потом его, Ли Харви Освальда, признают убийцей президента.
Все было рассчитано идеально. Даже то, что Освальд, в нарушение плана и, идя на поводу каких-то своих личных замыслов, решил все же метить в голову президента, никак не изменило задуманного и осуществленного плана. Кеннеди был мертв. Никакие нити не связывали Уокера с официальным «убийцей». Их просто не было.
И ни никто теперь не поверит рассказам Освальда о том, что некие неизвестные люди предложили ему только изобразить попытку покушения на президента, а заодно решить свои финансовые вопросы и, конечно же, войти в историю. Ситуация была доведена до такого логического конца, что любые иные версии казались полным абсурдом. Теперь оставался последний штрих, который окончательно перекроет дорогу любому расследованию и оставит в деле убийства президента одни лишь вопросы – это публичная смерть Освальда от рук неожиданного мстителя.
Без этого можно было, конечно, обойтись, но Уокер предполагал возможность того, что какие-то детали могли быть им упущены, не учтены, не замечены. Даже его разум имеет границы. И поэтому финалом самого громкого убийства двадцатого века обязательно должна стать смерть самого Ли Харви Освальда. Только тогда заказ можно считать полностью выполненным.
Машина выскочила на хайвэй и влилась в поток мчащихся авто. Похоже, что у далласцев первый шок от убийства Кеннеди начал проходить уже через несколько часов. Из соседнего автомобиля неслась «She Loves You», но водитель, обратив внимание на рассматривающего его Тома и вспомнив о происшедшем событии, быстро убавил громкость и добавил скорость.
Жизнь продолжалась, и её ритм становился всё быстрее и быстрее. Ну, убили Кеннеди… Печально. Хороший был президент. Но ведь его смерть не отменяет нашей жизни. И никто вместо нас не выплатит очередной взнос за домик на озере Уайт-Рок, не обманет строгого налогового инспектора, не обнимет такую сексуальную Джоанну, или Анну-Марию, или, в конце концов, черного симпатягу Самюэля с 51-й стрит. Всё будет хорошо, как и должно быть в Америке. Тем более вице-президент Линдон Джонсон сразу же принял присягу и стал президентом. Очень быстро – прямо на борту президентского лайнера. Вместо Кеннеди. Теперь Джонсон тоже хороший парень, так как в нашей великой стране не может быть плохих президентов. А что всё произошло как-то очень быстро, так это же для нашей же пользы. Чтобы мы не беспокоились по поводу отсутствия президента в стране. И только поэтому.
Так представлял себе Уокер нынешние размышления рядовых американцев, несущихся в недорогих авто под музыку «Битлз». И он был прав, так как великолепно умел обобщать и анализировать, понимая и чувствуя в людях то, в чем они даже сами себе не всегда могли признаться.
Через полчаса он съехал с шоссе и остановился у придорожного кафе. А вскоре Уокер уже сидел за барной стойкой и, потягивая кофе, готовил себя к главному разговору сегодняшнего дня. Сейчас он должен был позвонить тому, через кого к нему поступил заказ на убийство Джона Кеннеди. Этот абонент был единственным звеном, связывающего его, Тома Уокера, с тем главным человеком, который несколько часов назад давал президентскую клятву в самолете. Конечно, Том не знал на сто процентов, что заказ на Кеннеди поступил непосредственно от вице-президента, но предполагал, что это был или он сам, или кто-то из его ближайшего окружения, так как все детали обсуждались не уровне особо доверенного агента одной из спецслужб. А если точнее, то никаких деталей не было.
Полгода назад специалист по решению серьезных вопросов за большие деньги, известный на тот момент, как канадский бизнесмен Том Уокер, через посредников, связанных со спецслужбами, получил заказ на убийство президента. Причем, без каких-либо подробностей. Выяснение всех подробностей, а также разработка плана и его осуществление лежало на плечах Уокера, а заказчик принимал на себя лишь два обязательства, которые потребовал Том. Первое – перевести на номерной счет двадцать пять миллионов долларов, и второе –после успешного выполнения задания, некий человек от Уокера должен был стать одним из посредников между производителями вооружения для армии США и группой американских войск, участвующих в войне во Вьетнаме. Пол Уокер сразу же понял, что будущая смерть Кеннеди имеет самое прямое отношение к дальнейшей активизации сменившим его Линдоном Джонсоном военных действий в Южном Вьетнаме, а, соответственно, десятки миллиардов долларов будут направлены, как на вооружение, так и на другие расходы действующей армии.
Первое требование – перевод 25 миллионов на счет – было выполнено. Второе должно случиться в самое ближайшее время.
Том прошел к телефону в темную глубину бара. Там, в тесной комнатушке пахло пролитым алкоголем и дешевыми сигарами. Навстречу Тому из комнаты выскользнула совсем юное девичье создание, мазнула восторженным взглядом по красивому профилю Уокера, и исчезло за дальним концом стойки.
Том набрал номер. Трубку сняли сразу, но ничего не ответили. В мембране разлилась густая тишина, которая бывает, когда понимаешь, что тебя молча слушают. Уокер отсчитал десять секунд и заговорил:
– Я закончил с расчетами.
Густой низкий голос, растягивая слова и явно произнося их через платок или салфетку, ответил:
– Я знаю. Мы благодарны вам. У вас всё чисто?
– Да. Только кролик в последний момент взбесился и начал действовать без программы. Полицейский… Вы знаете… И поэтому надо поскорее решать с мстителем для кролика.
– Я знаю. Через два дня мститель придет к кролику. Кролик может что-то рассказать до этого?
– Нет. Кролик по сути ничего не знает. Он считает, что участвовал в игре, в имитации события. С ним работали только неизвестные ему посредники.
– Вот и хорошо. Еще раз повторю, что страна вам благодарна, – голос собеседника стал еще глуше, – Что у вас?
– Меня больше нет, – голос Уокера зазвучал иронично, – а благодарная страна надеюсь выполнит второй пункт наших договоренностей? Ну, чтобы я окончательно исчез, а исчезнув, никогда не вспоминал о Событии?
– Разумеется, друг мой. Разумеется,…Решение уже принято и ваш человек займет обещанную должность в системе. По-моему, его зовут Вайс?
– Не прикидывайтесь. Вы отлично знаете, что его имя Вайс. Мартин Вайс. И еще один момент, на который я прошу обратить внимание: Мартин не имеет со мною никаких контактов, он, вообще, меня не знает. Моя связь с ним будет односторонней и через посредников, а вам никогда через него не найти меня. А если я узнаю о каких-то попытках, то вы, надеюсь, понимаете, что я подстраховался и информация взорвет мир?
– Прекратите говорить глупости, – взорвался собеседник Тома, явно забыв про салфетку у рта, – Прекратите! Вы все сделали, а мы доведем до конца все наши договоренности. Нам ничего не нужно. Пусть все всё забудут. Что будет с вами?
– Я скоро умру. Предположительно, в воде. И, кстати, Вайс тоже долго не будет тревожить вас своим существованием. Как только его миссия будет выполнена, он скорее всего трагически погибнет где-нибудь в джунглях Сайгона. Вы меня поняли?
– Да, да… Такой вариант устроит всех, – голос на том конце провода вдруг сорвался на нервный смешок, – и я лично желаю вам и вашему Вайсу поскорее отправится в мир иной… Поторопитесь и прощайте, друг мой.
– До свидания и спасибо за теплые пожелания.
Том Уокер вышел из подсобки, прошел вдоль стойки, где сидели десяток завсегдатаев, уставившись в телевизор.
– Полиция провела первый допрос подозреваемого в убийстве президента Кеннеди, – дымя сигаретой, вальяжно рассказывал комментатор, – Ли Харви Освальд не признает себя виновным и отрицает какое-либо отношения к убийству…
Уже в дверях Уокер снова встретился взглядом с девушкой, чуть не сбившей его с ног у входа в подсобку. Она, не смотря на свой юный возраст, оказалась официанткой и сейчас, отвернувшись от что-то говорившего ей толстяка, смотрела на Тома. На груди у нее была карточка с именем «Паола».
Потрясающая девчонка, – отметил Том, – Просто невероятная Паола. А ведь ей не больше семнадцати. Глаза такие, что сводят мужчин с ума. Сразу и бесповоротно, без шанса на возвращение. Сейчас бы взять ее с собой, куда-нибудь на острова. На месяц-другой, отдышаться после всех дел.
Но уже через секунду он стряхнул с себя наваждение и быстрым шагом вышел из кафе, не отказав, правда, себе в удовольствии в дверях еще раз обернуться и посмотреть на Паолу. Она стояла у стойки, глядя ему в след и прижимая к груди сложенные скатерти. И вдруг на её губах появилась легкая, чуть заметная усмешка, которая тут же исчезла под маской детской деловитости. А может быть, Тому просто показалось. Через секунду Паола отвернулась.
Уокер сел в машину, завел двигатель и медленно покатился вдоль узкой улицы, сворачивавшей куда-то на запад. Последние лучи закатного солнца пронзали боковое стекло, рисуя неведомые знаки на бликующей панели приборов. Казалось, что солнце пытается остановить торопливый уход исчезающей осени 1963 года – последней осени Джона Фитцджеральда Кеннеди.
Вместе с осенью в этот же день исчез и Том Уокер – молодой и успешный канадский бизнесмен, два года занимавшийся недвижимостью. Незадолго до События, он продал все свои акции, очистил банковские счета и перестал отвечать на телефонные звонки.
А через три месяца в озере Мичиган, где любил рыбачить Уокер, нашли изуродованное тело, в кармане утопленника обнаружились документы на имя Тома Дж. Уокера, 1930 года рождения. Беднягу, наверное, ограбили и убили местные бандиты, а труп выкинули в озеро. Так решил следователь, а в связи с тем, что тело было страшно изуродовано и пробыло очень долго в воде, то опознание сочли невозможным.
К весне 1964 года, когда президент Джонсон, вопреки обещанием покойного Кеннеди, активизировал военные действия американцев во Вьетнаме, увеличив численность группы войск и выделив гигантские деньги на рост военного производства, между Вашингтоном и Сайгоном начал курсировать тридцатитрехлетний мужчина, которого звали Мартин Вайс. Он был хозяином посреднической компании, через которую и проходили эти самые сотни миллионов, выделенных Госдепартаментом на военные расходы – приобретение оружия у специализированных предприятий, обмундирования, продуктов и товаров первой необходимости. Большая часть из того, что было необходимо американским войскам во Вьетнаме, поставлялось через компании, принадлежащие Мартину Вайс. А к 1966 году счет пошел уже на миллиарды долларов.
Сам Мартин Вайс, по каким-то, только ему известным причинам, ограничивал свой и без того узкий круг общения, избегая какой-либо публичности, не говоря уже о встречах с журналистами и фотографами, которых он обходил стороной с маниакальной настойчивостью. А те, кому все же удавалось пообщаться с Вайсом, сразу обращали внимание на его глаза, которые отталкивали и притягивали одновременно. В этих глазах удивительно сочетались потаенная, темная угроза и какой-то желтоватый теплый огонек.
А еще, где бы ни появлялся Мартин Вайс, рядом с ним всегда была хрупкая и черноволосая девушка. Её звали Паола. Была ли она его подругой или помощницей в делах, не знал никто. Сам Мартин Вайс никак не объяснял её присутствие, он просто говорил «Это – Паола». И большинство собеседников такое представление вполне устраивало, а если кто-то вдруг начинал задавать вопросы, то тут же встречался с ледяным взглядом Мартина. Возникала неудобная пауза и любопытство куда-то улетучивалось.
В 1967 году Вайс снова прибыл во Вьетнам, но теперь уже в составе военной делегации для участия в расширенном заседании Комитета начальников штабов под руководством командующего американскими войсками во Вьетнаме самого генерала Уэстморленда. А через несколько дней Мартин Вайс пропал без вести. Отчаявшись обнаружить тело исчезнувшего миллионера, его официально признали погибшим от рук вьетконговцев. Паолу больше никто не видел.
Ах, да… Вайс был, как две капли воды похож на умершего Тома Уокера. Но так как никто не знал обоих одновременно, то никаких аналогий проведено не было – один утоплен бандитами в озере, а второй через четыре года пропал в джунглях. Упокой, Господь, их души… Конечно, если они действительно мертвы.
