Наша память о людях такая разная. Рукопожатие одного, сросшиеся на переносице брови или ямочка на подбородке у другого, тот запомнился особой атмосферой ревностной чистоты в доме. Как не помнить, к кому набивались на крохотную кухоньку по десятку человек, чтобы уйти с кормленой душой. Деревья, посаженные во дворе летного дома Бог весть когда и кем, вызывают благодарность к тем, кто был до нас. Сплав экипажа, привыкшего к близости края в испытательных полетах, вырабатывает особые отношения незабываемого летного братства. Выдающиеся летные достижения, поднимающие честь страны на новый уровень, даруют сотням тысяч ощущение причастности к великому делу – авиации. Поминовение каждую литургию имен всех погибших на нашем аэродроме испытателей и авиаторов, начавших свой боевой путь с бомбардировок Берлина в первые месяцы Великой Отечественной войны, формируют память на уровне генов, т. е. подлинно народную. Выше этой памяти народной только легенды и былины, хранимые веками и тысячелетиями, пока до урочного часа народ жив.

20 лет спустя

Уже прошло 20 лет первого и единственного полета в космос воздушно-космического корабля «Буран». В подготовке этого события, имеющего огромный общественный и международный резонанс, принимали участие около 15 миллионов человек. Безусловно, создание многоразовой воздушно-космической транспортной системы было самым наукоемким национальным проектом. Без летчиков-испытателей Летно-исследовательского института задача пилотируемых полетов Бурана не решалась. В «Буранную гвардию», как назвали впоследствии отряд летчиков-испытателей-космонавтов, который возглавил Игорь Волк, заслуженный летчик-испытатель. Персонально им отбирались лучшие из лучших летчиков-испытателей ЛИИ. Погружаясь в многочисленные проблемы на стыке авиации и космонавтики, решая их, летчики-испытатели-космонавты достигли недоступных для других вершин профессионализма. Пока трудно представить, что в ближайшее время кто-либо в нашей стране сумеет пройти их путь, а затем шагнуть дальше и выше их.

В плеяде звезд летчиков-испытателей Бурана ключевой фигурой был и Римантас Антанас-Антано Станкявичюс, а за глаза его называли Папой Римасом из уважения к боевому опыту в арабо-израильском конфликте, за сдержанность интеллигента, умудренного жизнью и потерями боевых товарищей, за мастерство испытателя и требовательность к себе выше, чем к другим. В общении с ним каждый находил для себя убежденность или тонкость чувств, поддержку или доброту, покой и уверенность – словом, то, в чем мы нуждаемся сегодня больше всего. В доме, где мы прожили с Римасом 17 лет, где сажали березы, многим было невдомёк, какие немыслимые звания и титулы носил круглолицый интеллигентный человек среднего роста, с едва заметным румянцем на щеках, мягкой речью с легким литовским акцентом.

Интересно, что в Центре подготовки к воздушным боям на высотах в несколько десятков метров в Марах его инструктором был Анатолий Левченко. Отбор летчиков из строевых частей для подготовки в Марах и участия в боевых действиях в Египте был строго добровольным. Когда самолеты МиГ-21летели над пустыней на этих высотах, за ними поднимался шлейф песка выше самолета. Контроль высоты в зоне учебных воздушных боев был прост. Сработает система оповещения о радиолокационном облучении от РЛС малых высот – значит, ты сбит. Рассказывали, что срабатывала система, когда самолет поднимался выше тридцати метров. Это не описка. Сверхзвуковой истребитель обязан был воевать конкретно в тех условиях не выше тридцати метров.

Он летал на всех типах самолетов

Римас воевал и в Египте, где совершил 25 боевых вылетов, а потом его отозвали снова в Мары на должность инструктора.

Из тех боев Римас вернулся с песней летчиков эскадрильи «Нормандия-Неман». Запевал он негромко и твердо, а все подхватывали припев:

В небесах мы летали одних,
Мы теряли друзей боевых.
Ну, а тем, кому выпало жить,
Надо помнить о них и дружить…

С инструкторами и боевыми товарищами тех лет Р.Станкявичюс встретился снова в Летно-исследовательском институте. Это были Анатолий Левченко, Владимир Гордеев и Александр Лысенко – как на подбор, один другого краше и знатнее среди летчиков-испытателей.

В ЛИИ Римас летал практически на всех типах самолетов, выполнил большое количество работ по устойчивости и управляемости самолетов, по двигателям и системам силовых установок, по жизнеобеспечению и вооружению. Можно смело говорить, что его работы по исследованию концепции самолета ближнего воздушного боя подняли престиж ЛИИ, а всемирная слава самолетов МиГ-29 и Су-27 была подготовлена в том числе и полетами Римаса.

В юбилейный год полета Бурана надо, наконец, понять, каков персональный вклад Римаса в решение национальной программы создания многоразовых воздушно-космических кораблей и пилотируемых полетов на них. Ответить непросто, хотя можно точно сказать, что выполнил столько-то полетов на Буране при его горизонтальных летных испытаниях (не космических), можно назвать ключевые полеты на летающих лабораториях, аналогах Бурана по аэродинамическим характеристикам, управлению и качественно новой индикации в кабине экипажа.

При создании техники на пределе научных и технических возможностей это невероятно сложно и крайне рискованно. Такая задача не решается одиночкой-героем, а только монолитной группой высочайших профессионалов, равных по духу и мастерству, нацеленных на конечный результат, а не на личное достижение. Очевидно, что без фундаментального научного сопровождения просто шагу не шагнешь ни в строю группой, ни в одиночку.

Так уж получилось, что профессией космонавта каждому из «волчьей стаи», как любя окрестили отряд И.Волка, пришлось овладевать без отрыва от работы летчиками-испытателями. Из профессий летчика-испытателя и космонавта возник сплав, который так и назвали летчик-испытатель-космонавт, сплав поразительно высокой пробы.

Папа Римас со товарищи под руководством Игоря Волка решили для пилотируемой космонавтики сверхзадачу с далеко идущими выводами, показав, что, во-первых, интеллект профессионала летчика-испытателя-космонавта не уступает интеллекту вычислительной машины на заключительном этапе воздушно-космического полета, а зачастую превосходит его. И, во-вторых, навыки пилотирования и способность решения задач завершения посадки воздушно-космического корабля сохраняется в самые острые периоды адаптации к условиям космического полета и при острой реадаптации после него.

Подтверждением тому служат многочисленные медико-биологические эксперименты. Кстати, первую серию таких экспериментов с использованием водно-эммирсионной эмульсии в Институте медико-биологических проблем (ИМБП) и полетов в ЛИИ начинал Р.Станкявичюс, а вся работа тогда получила народное название «Эксперимент века».

Игорь Волк и Римас Станкявичюс рядом с “Бураном”

Двадцать лет прошло от кульминации «Буранной эпопеи» – первого полета многоразового воздушно-космического корабля. Казалось, вот оно, свершилось! Один шаг, и мы станем вровень с заносчивой Америкой. Но, чем громче звенели литавры, чем ярче рассыпались фейерверки славословия, тем тревожнее становилось на душе. Смутные догадки перерастали в уверенность, что первый полет «Бурана» – это его последний полет. Но даже в самом кошмарном сне никому не могло присниться, что знамя и гордость Советского Союза – «Буран» – будут трепать в ЦПКиО им. А.М.Горького в качестве развлекательного комплекса, да «за бугром» то в одном, то в другом музеях авиации в разных концах Земли, отнюдь, не для славы России, а для ее унижения. Позорнее только гибель воздушно-космического корабля, вернувшегося из космоса, под рухнувшей крышей монтажно-испытательного комплекса МИК-1 – некогда святая святых космодрома Байконур.

Поразительно, как совпадают судьбы «Бурана», его испытателей и родины нашей. Суметь достигнуть через неимоверный труд высочайших вершин науки и техники, и быть раздавленными порождением системы – потерявшими Бога, кому «свой огородик» куда важнее общего дела, совести, чести своей и чести Родины.

Может показаться, что нет и не может быть сил, чтобы противостоять неизбежному скатыванию, когда путь наверх закрыт. Сегодня мы не катимся, а уже летим вниз навстречу коллапсу. Однако спасение есть. На примере ученых и испытателей Бурана видно, как много может достигнуть очень небольшая группа высоких духом людей в деле реализации общенациональной программы, призванной поднять обороноспособность и престиж страны.

Спросите, причем здесь Римантас Антанас-Антано Станкявичюс, который давно погиб при выполнении демонстрационного полета на самолете Су-27 в Италии на малюсеньком аэродроме местного аэроклуба и похоронен как Национальный герой на Солдатском кладбище г. Каунас Литовской Республики. Ответ прост. Надо жить с высокой страстью, как жил и летал Римас, как жили и летали его товарищи по «Буранной гвардии». И тогда, только тогда «Все получится!». Не само придет, не на блюдечке с голубой каемочкой, а по воле Божией через высокую страсть служения России. Верю – Все получится!

Леонид Попов, заслуженный штурман-испытатель СССР, Герой России