В Раннее Средневековье – в 552 – 603 гг., на обширных степных пространствах от Аральского и почти до Восточно-Китайского моря существовало могущественное государство, созданное кочевыми племенами, которые пасли скот в степи, по мере истощения одних пастбищ перегоняя его на другие и тоже переселяясь вместе со стадами своих животных в другое место. Мясо овец, в меньшей степени – крупного рогатого скота и лошадей, было основной пищей степных кочевников, а из шкур они строили переносные жилища – шатры, юрты, и шили одежду. Любимым напитком их был кумыс – перебродившее кобылье молоко. Степные кочевники были отчаянными и отважными воинами: в открытых степях мало было удобных для обороны кочевий форм рельефа, поэтому среди соседей находилось достаточно желающих поживиться угоном у кочевников скота. Кочевникам приходилось регулярно тренироваться в воинском искусстве, чтобы отражать грабительские набеги, разрабатывать слаженную тактику действий, позволяющую быстро окружать и громить врага на открытой местности. Кочевые племена и народности,
жившие в державе, о которой идет речь, назывались тюрками. О происхождении этого этнонима сегодня существуют лишь гипотезы, но наиболее распространенные сводятся к тому, что слово «тюрк» означает «стойкий, могущественный». Во главе обширного тюркского государства стоял верховный вождь – каган (от китайского «ке киан – великий правитель»). Кагану было весьма сложно держать под контролем такие огромные территории, и в VII в. Тюркский каганат распался на отдельные феодальные и родоплеменные владения. Больше тюркское единство не восстанавливалось, разные роды и племена, ведущие происхождение от древних тюрков, развивались далее самостоятельно в своих владениях, испытывали влияние соседних народов, мигрировали из одних регионов в другие, в том числе за исторические пределы бывшего каганата. Единый древнетюркский язык тоже прекратил свое существование: из него развилась целая группа разных языков, носители которых уже плохо понимали друг друга. На западе Средней Азии – в жарких степях по впадавшей в Аральское море реке Сырдарья, по крайней мере к X в. сложилась кочевая тюркская народность огузов, считавшая своим предком легендарного вождя Огуз-хана («хан» – упрощенная в поздних тюркских языках форма древнего титула «каган»). По разным предположениям, этноним «огуз» может происходить от «ок уз – много стрел», т.е., «много племен», или «ак уз – белое племя», или же это слово означает просто «племя». Себя огузы чаще называли по-старому – просто тюрками, как назывались древние предки и их, и многих других степных народов. Центром огузской племенной конфедерации стал город Янгикент, где заседал самый уважаемый из ябгу.
Со своей прародины на западе Средней Азии огузские племена в течение X в. расселялись все шире – на север вплоть до степей Восточной Европы, и на юг – в степи и полупустыни Южного Прикаспия. Там, возле богатых городов исламского Востока, огузы активно перенимали мусульманские культурные достижения и сами принимали ислам. Несмотря на свойственный кочевникам консерватизм, новая религия, доходчиво объяснявшая сущность мироздания, регламентировавшая основы общественного устройства и призывавшая к общественному равенству, быстро распространялась в огузской среде, вытесняя традиционные верования в могущественных духов. За огузами-мусульманами их соседи закрепили название туркменов, т.е., подобных тюркам или происходящих от тюрок. Кочевые туркмены, как и вообще, огузы, жили родовыми стойбищами. Род, ведущий свое происхождение от одного предка, возглавлялся выборным вождем – иналом, а несколько соседних родов объединялись в племя во главе с верховным вождем – ябгу. Верховный вождь избирался из членов самого знатного в племени рода. Представительная власть, право выбирать вождей находились в руках наиболее храбрых, опытных, уважаемых воинов.
Как гласит предание, часть одного из туркменских племен – кынык, во главе с вождем Сельджуком
приняло ислам, поселившись в середине X в. в низовьях Сырдарьи. До этого оно кочевало в исторической области Мавераннахр, располагавшейся на территории современных Узбекистана и Южного Казахстана, куда ранее пришло с Верхней Сырдарьи, не желая повиноваться пытавшимся притеснять подданных деспотичным ябгу. Сельджук, укрепляя положение своего племени, помогал пришедшему в то время упадок государству Саманидов в Иране и на востоке Средней Азии, посылал его правителю Нуху туркменское войско под командованием своего сына Исраила. Однако туркменская помощь Саманидам была эффективной лишь на первых порах: в конце X в. Саманидское государство распалось, испытав удар пришедших из степей к востоку от озера Балхаш других потомков древних тюрок – караханидов, которые завоевали Мавераннахр. Столицей земель, подконтрольных племени Сельджука, был город Дженд. Туркмены по традиции вели кочевую жизнь в раскинувшихся вокруг Сырдарьи степях, города же были заселены преимущественно потомками древних ираноязычных жителей Средней Азии, занимавшихся торговлей и ремеслами, служивших штатскими чиновниками. Делопроизводственным языком был персидский.
Область изначального расселения огузских племен
Однако долго продержаться на Нижней Сырдарье туркменам не удалось: под давлением караханидов в 1035 г. им пришлось оставить эти земли и уйти под защиту знойных пустынь современного Туркменистана. Вели их сын Сельджука Муса и его племянники – дети другого сына Сельджука Микаила Тогрул–бек и Чагры-бек. Травы, что росла в редких оазисах юго-восточного Прикаспия, катастрофически не хватало для прокорма многочисленного скота подданных потомков Сельджука. Чтобы спасти свой народ от голода, туркменские предводители смиренно обратились за помощью к правителю державы Газневидов, располагавшейся на территории Восточного Ирана и Афганистана, Масуду с просьбой разрешить им поселиться в более плодородной восточно-иранской области Хорасан. Они обещали исправно платить Газневидам налоги и нести военную службу. Однако Масуд вовсе не был рад неожиданно ставшим проситься в подданные гостям. Он опасался, что кочевники – искусные и бесстрашные воины, когда-нибудь выйдут из повиновения и отнимут у Газневидов имевшие важное экономическое и стратегическое значение территории Хорасана. Газневидское войско попыталось прогнать туркмен от границ своего государства, однако тут и случилось именно то, чего страшился Масуд: иранские воины не смогли противостоять хитрой тактике и высокой мобильности степных всадников. Потерпев ряд поражений, газневидский правитель был вынужден отдать туркменам часть Хорасана и признать за ними область города Дехистан близ юго-восточного побережья Каспийского моря. В 1038 г. Тогрул-бек с войском занял один из богатейших городов Ирана Нишапур, где был провозглашен султаном. Однако через год Масуд Газневи сумел изгнать туркмен оттуда.
Руины города Дехистан в современном Туркменистане
Но вскоре снова наступил перелом в изнурительном военном противостоянии в пользу туркмен. Войны, сопровождавшиеся разрушениями и грабежами, приводили в упадок хозяйство Хорасана, а Масуд изыскивал средства на сопротивление туркменскому натиску путем увеличения налогов на подданных, проводил массовые мобилизации трудового народа. В конце концов жители Хорасана стали даже надеяться на победу пришельцев, которые вели себя нередко более мягко, чем собственные чиновники и военные власти: основу туркменского войска по-прежнему составляли родоплеменные ополчения, и в мобилизации на войну местных земледельцев и городских ремесленников туркмены не нуждались, а провизию в походе добывали, привычно охотясь на диких животных. Газневидскую державу стали
сотрясать восстания разоренного поборами на военные нужды народа, и на их подавление Масуду приходилось отвлекать значительные силы. В мае 1040 г. многочисленная армия Масуда потерпела сокрушительное поражение от сил Тогрул-бека в битве у города Данданакан. Масуд был вынужден бежать в Афганистан. После битвы при Денданакане военная мощь Газневидского государства пришла в совершенный упадок. Туркмены начали захватывать одну цветущую восточную область за другой, отовсюду вытесняя остатки войск Масуда, овладевая землями других правителей. В течение 40-х гг. они овладели большей частью всего Ирана, частью области Хорезм на реке Амударье в родной Средней Азии, некоторыми территориями на севере Афганистана, а на западе вышли к византийским границам в Малой Азии.
Примечательно то, что ни Тогрул-бек, ни Масуд формально не были суверенными правителями в своих государствах: они считались подданными халифа – верховного правителя всех мусульман, который заседал в иракском городе Багдад. Однако к тому времени власть халифов превратилась в абсолютную фикцию: все свои указы они издавали под прямым диктатом иранской партии Буидов, установившей контроль над Багдадом. Буиды были шиитами, то есть, принадлежали к религиозному течению, считающему, что власть на земле должна находиться у потомков халифа Али – двоюродного брата основателя ислама пророка Мухаммеда, и дочери пророка Мухаммеда Фатимы. Багдадские халифы же были потомками Аббаса – дяди пророка Мухаммеда. Не решившись свергнуть халифскую династию Аббасидов, что могло бы навлечь гнев составляющих большинство населения исламского мира суннитов – ортодоксальных мусульман, Буиды, тем не менее, всячески ограничивали дееспособность халифов: те не могли без их согласия даже взять из казны денег на личные нужды. Правители суннитских государств из религиозных соображений приносили номинальную присягу верности багдадским халифам, но не подчинялись их решениям как продиктованным шиитской партией. Религиозно-политические противоречия в Ираке не лучшим образом сказывались на его обороноспособности: систематически вотчина мусульманских духовных вождей и колыбель древнейших цивилизаций подвергались набегам других огузских племен, приходивших из Закавказья, и нашествиям шиитских правителей Египта. Надеясь избавить Ирак от грабительских вторжений, а себя – от тягостной опеки Буидов, халиф аль-Каим стал звать Тогрул-бека в Багдад. В 1055 г. туркмены вошли в столицу Халифата. Аль-Каим утвердил за Тогрул-беком титул султана, а также наделил его титулом «Царя Востока и Запада». Халифы были освобождены от опеки Буидов, получили возможность самостоятельно распоряжаться своей частной жизнью, им было возвращено подобающее вождям исламского мира почтительное обхождение. Однако реальной политической власти они так и не получили: теперь все их указы, в том числе в области управления Багдадом и Ираком, продиктовывались сельджукидскими правителями.
Желая обезопасить себя от набегов соседей, признали могущественного Тогрул-бека своим верховным правителем некоторые феодальные владетели Азербайджана. Опираясь на их поддержку, туркменские военачальники захватили Южное Закавказье, через которое повели войска на завоевание принадлежавшей тогда Византийской империи – наследнице Древнего Рима, Малой Азии. Сходу захватить Анатолию, как Малую Азию называли византийцы, не удалось: в 1054 г. туркменские войска были отброшены от армянского города Манцикерт (современный Малазгирт в Турции), при этом попал в плен и был казнен тесть Тогрул-бека. Тогда Сельджукиды перешли к планомерной изнуряющей тактике покорения Малой Азии: их войска стали систематически вторгаться на ее территорию, разоряя земледельческие угодья, угоняя скот, вынуждая местное население сниматься с привычных мест
проживания и переселяться на запад – в глубину империи. Совершив опустошительный набег, тюркские воины отступали обратно в Закавказье и Ирак. Из-за наступившего хозяйственного запустения византийским гарнизонам, дислоцировавшимся в Анатолии, стало не хватать продовольствия, лошадей и фуража. В конце концов в 1071 г. войско племянника Тогрул-бека Альп-Арслана взяло Манцикерт, а еще через десять лет Сельджукиды овладели всей Анатолией, кроме нескольких не имеющих особого стратегического значения областей.
Султан Тогрул-бек умер 4 сентября 1063 г. в иранском городе Таджриш. В результате его завоеваний на Востоке от Малой Азии до Афганистана, от Закавказья до Аравии и Персидского залива простерлась новая обширная держава, в современную историографию вошедшая как Сельджукский султанат. Сельджукским султанам подчинялся также покоренный потомками племянника Тогрул-бека Кавурда Оман – отдаленная область на востоке Аравийского полуострова, к югу от Персидского залива. Завоевания сопровождались массовым переселением в перешедшие под власть Сельджукидов области туркмен и других кочевников из Средней Азии. Однако на новых местах не хватало места для занятия привычным кочевым скотоводством, так рельеф завоеванный областей был преимущественно гористым, расчлененным долинами рек, в которых располагались пашни и сады. Большинству тюркских переселенцев приходилось оседать в долинах среди местных народов, переходить на отгонное и стойловое скотоводство, учиться у коренных
жителей земледелию, и вообще, перенимать их уклад жизни. При этом они активно заключали с местным населением смешанные браки, из поколения в поколение растворяясь в общей среде. Сами султаны – потомки Сельджука, обосновывались во дворцах, окружали себя, как и было положено правителям восточных держав, широким штатом слуг и телохранителей. Кочевые туркмены не могли проводить все время в султанских войсках, поскольку им надо было возвращаться на свои стойбища и заниматься дальше родовым хозяйством. Поэтому уже при Тогрул-беке началась постепенная
замена туркменских родоплеменных ополчений, составлявших главную ударную силу во время завоеваний, на регулярную султанскую гвардию – гулямов, представленных изъявившими готовность верой и правдой служить султану военнопленными и воинами, захваченными еще в детстве во время завоевательных походов и набегов, после чего воспитанными в преданности сельджукидским правителям. Основную же часть войск Сельджукского султаната составляли воины изъявивших Сельджукидам вассальную покорность правителей из числа коренных народов, отличившихся военачальников, которым султаны жаловали земли, обязывая местное население служить им. Управлять развитой восточной державой по степным туркменским традициям тоже было невозможно. Поэтому султаны сохранили давно сложившуюся систему государственного управления через разветвленную сеть чиновничества, подчиненного непосредственно назначавшимся султанами высшим должностным лицам – везирам (министрам). Необразованные, плохо знавшие необходимые для ведения делопроизводства персидский и арабский языки знатные туркмены не подходили на роль государственных управляющих, в связи с чем штатскими государственными служащими оставались, как и прежде, иранцы и арабы.
Если в системе государственного управления областей, вошедших в состав державы Сельджукидов,
поменялось мало что, то в тех из них, которые испытали сильную миграцию туркмен, были запущены механизмы формирования новых этносов. Если туркмены, переходившие к оседлому образу жизни, перенимали формы хозяйства и культуру у коренных народов завоеванных Сельджукидами областей, то коренное население активно училось у них языку, позволявшему легко говорить с султанскими наместниками и приближенными тех. Многочисленные смешанные браки способствовали закреплению использования огузского языка в быту. Особенно эти процессы были выражены в Закавказье и Малой Азии, ко времени прихода сельджукских войск населенных иранцами, армянами, греками. После завоевания Сельджукидами и массовой миграции в эти регионы туркмен огузский язык стал активно использоваться как средство межнационального общения. И постепенно он вытеснял использовавшиеся здесь ранее языки. Выучив огузский язык, позволявший свободно разговаривать на большей части всего обширного султаната, потомки коренных народов уже все менее охотно пользовались родными и в конце концов забывали их. Своего этнического единства они, правда, не осознавали еще очень долго, идентифицируя себя по названию областей и местностей, в которых проживали. Только к концу XV в., например, осознало себя единым народом все огузоязычное население Азербайджана в Закавказье, назвав себя «азеры» или «азербайджанлы» (буквально: «азербайджанский»). Однако в иноязычной среде за всеми сельджукскими подданными, кто говорил на огузском языке: как за пришлыми туркменами, так и за перенявшими язык тех коренными жителями, закрепилось общее название «тюрк». Именно этим словом, как уже говорилось, привычно именовали себя огузы. Составлявшие одну из самых многочисленных этнических групп Сельджукского султаната арабы называли огузоязычных жителей державы по правилам своей фонетики «турки́», а область их преимущественного расселения в Малой Азии и на сопредельных территориях – «турки́йа». Завоевавшие в конце XI – начале XII вв. восточное побережье Средиземного моря европейские крестоносцы от арабов переняли эти названия в свои языки. С тех пор в Европе и впоследствии в России говорящих на огузском языке жителей региона стали называть турками, а их страну уже по правилам латинской фонетики – Турцией. Однако сами турки по-настоящему осознали себя единым народом только в начале XX в.
