Рассказывая о людях, потрудившихся на ниве разведки, нельзя обойти вниманием загадочную, полуфантастическую личность — шевалье д'Эона. Кем был этот шевалье — мужчиной или женщиной? Об этом до сих пор спорят. Не вмешиваясь в эту дискуссию, припомним, чем же прославился шевалье д'Эон — авантюрист, воин, шпион, юрист, фехтовальщик, дипломат, шантажист и талантливый исполнитель женских (или мужских?) ролей.
Шевалье родился в аристократической семье и с детства подавал большие надежды. Рассказывают, что в четырёхлетнем возрасте мать почему-то нарядила его девочкой, и до семи лет он ходил в платье. Скорее всего, это отразилось на его образе жизни и мышлении. Но в юности он воспитывался как настоящий дворянин. Он преуспел в юриспруденции и фехтовальном искусстве, при этом, будучи с виду хрупким и слабым, фехтовал настолько мастерски, что был единодушно избран старшиной фехтовального клуба. Совсем молодым получил степень доктора гражданского и церковного права и был принят в адвокатуру.
Почувствовав, что родной городок Тоннер стал тесен для него, д'Эон отправился в Париж. Времени даром он не терял: не имея собственных финансов, написал трактат о финансах Франции при Людовике XIV, обративший на себя внимание Людовика XV. Поскольку государственная казна всё время скудела, король надеялся поправить положение с помощью свежих умов. Молодой шевалье д'Эон был представлен королю и произвёл на него хорошее впечатление. Юноше прочили успешную финансовую карьеру при дворе. Но в это время на европейском континенте произошли события, которые коренным образом повлияли на судьбу шевалье д'Эона.
Обстановка в Европе была очень сложной. Возмутителем спокойствия был прусский король Фридрих II Великий, взошедший на престол в 1740 году. Он вторгся в Австрию и захватил богатейшую часть австрийских владений — Силезию. На стороне Пруссии в этой войне выступили Франция и Бавария. Австрию поддерживали Англия и Голландия.
Каждая из противоборствующих сторон, конечно же, мечтала о приобретении такого могущественного союзника, как Россия. Но русское правительство колебалось. С одной стороны, оно в 1741–1742 годах заключило русско-английский союзный договор. С другой стороны, между Россией и Пруссией велись переговоры, закончившиеся заключением в 1743 году оборонительного союза. К тому же Россия была связана начавшейся в 1741 году войной со Швецией, которую побуждали к этому Франция и Пруссия, а также с Ираном и Турцией.
При дворе Елизаветы существовали две партии — проанглийская и профранцузская, выражаясь нынешним языком, английское и французское лобби. Канцлер Бестужев-Рюмин представлял первое из них, вице-канцлер Воронцов — второе. Чаши весов колебались.
Британский посол Диккенс предложил Бестужеву-Рюмину пятьсот тысяч фунтов стерлингов, если тот направит шестьдесят тысяч русских солдат для участия в войне. Однако эта сделка провалилась, и Диккенс вынужден был уйти в отставку. Новый посол, сэр Вильямс, оказался удачливее. Ему удалось добиться подписания конвенции, по которой Россия была обязана отправить на фронт тридцать тысяч солдат в помощь королю Георгу или союзникам Ганновера в обмен на энное количество английского золота, сумма которого в конвенции не была оговорена. В конвенции имелся один важный пункт: она вступала в действие не немедленно, а лишь после ратификации, которая должна была состояться через два месяца.
Об этом проведал Людовик XV и решил любыми способами помешать ратификации. Надо было спешить. Но демарш, предпринятый королём, закончился плачевно: его эмиссар, шевалье де Валькруасан, который пытался «прорваться» к царице, чтобы лично засвидетельствовать ей своё почтение и вступить с ней в контакт от имени Людовика, был арестован по обвинению в шпионаже и посажен в крепость. Послания короля перехватывались агентами Бестужева-Рюмина. Короче говоря, никаких официальных возможностей связаться со своей венценосной «сестрой» у Людовика не было.
Вот тогда-то Людовику XV и пришла в голову идея направить в Санкт-Петербург шевалье д'Эона.
К этому времени Людовик уже прослышал о некоторых проделках юного шевалье, который нередко мистифицировал окружающих, выдавая себя за женщину. Королю пришла в голову мысль — если к Елизавете не мог проникнуть мужчина, может быть, это удастся даме?
Пригласив к себе д'Эона, он предложил ему продемонстрировать свой талант и остался очень довольным.
— Я поражён, — произнёс король. Он немного помолчал и продолжал: — Шевалье, я хочу дать вам ответственное поручение, от выполнения которого, может быть, зависит судьба Франции.
— Я готова служить вашему величеству и Франции в том месте и таким образом, каким вы мне прикажете, — приятным грудным голосом ответила девушка.
Король удивлённо посмотрел на неё, но взяв себя в руки, сказал:
— Тогда извольте выслушать меня. Я знаю, что вы достаточно искушены в фехтовальном искусстве, но шпаги, которые вам придётся скрестить с русским канцлером Бестужевым-Рюминым, несколько иного рода…
В 1755 году в Петербург в качестве тайного курьера и эмиссара Людовика XV прибыла очаровательная мадемуазель Лия де Бомон со своим «дядюшкой», неким Дугласом. Парочка остановилась в доме французского агента-банкира. Надо было спешить — до дня ратификации оставалось не так уж много времени. Дуглас нервничал: всем его действиям мешали люди Бестужева-Рюмина, бравшие под контроль каждого француза, прибывавшего в столицу империи. И хотя Дуглас постоянно носил с собой красивую черепаховую табакерку, под фальшивым дном которой был запрятан шифр для его личных донесений, воспользоваться им он не мог — нечего было доносить, кроме жалоб на обставивших его агентов. Зато на милую девушку Лию никто из них не обращал внимания, и вскоре ей удалось беспрепятственно повстречаться с влиятельным сторонником Франции вице-канцлером Воронцовым.
Сообразив, что привлекательная француженка будет способствовать оказанию на царицу выгодного ему влияния, Воронцов поспешил представить её ко двору.
Стареющая императрица стремилась окружать себя молодёжью, любила удовольствия, лесть, с наслаждением слушала волнующие рассказы о легкомысленных нравах французского двора, при котором, как ей было известно, существовал знаменитый «Олений парк» — постоянно пополнявшийся прекрасными наложницами королевский гарем.
И когда перед ней появилась милая, весёлая мадемуазель, Елизавета решила, что теперь сможет в полной мере удовлетворить своё любопытство. Так, в одночасье, Лия де Бомон стала фрейлиной, а затем и чтицей императрицы.
Сейчас трудно сказать, о чём разговаривали длинными зимними ночами владычица великой державы и её скромная чтица. Но, безусловно, среди предложенных императрице для чтения книг была и «Дух законов» Монтескьё с письмом короля, которую Лия тайно привезла с собой.
Так или иначе, некоторое время спустя сэр Вильямс вынужден был направить в Лондон сообщение лорду Холдернею: «Должен с сожалением уведомить, что канцлер (Бестужев-Рюмин) находит невозможным побудить её величество подписать договор, которого мы так горячо желали».
Благополучно вернувшись из далёкой таинственной России, шевалье д'Эон блестяще справился ещё с несколькими щепетильными дипломатическими поручениями Людовика XV, за что признательный король пожаловал д'Эону годовой доход в три тысячи ливров.
Но поручения следовали одно за другим, и для их выполнения требовалось принимать то мужское, то женское обличье. Когда Франция вступила в войну, шевалье д'Эон пошёл в действующую армию, где стал адъютантом герцога де Брольи, начальника королевской секретной службы, и не раз выполнял его разведывательные задания, однако успел отличиться и в одном из сражений, доставив обоз со снарядами в критический момент битвы под сильным огнём вражеской артиллерии. Иногда же «Лие де Бомон» снова приходилось пудриться, завиваться и наряжаться в женское платье.
Когда война закончилась, д'Эон был направлен в Лондон, где вновь отличился на разведывательно-дипломатическом поприще. Ему удалось добыть точные копии инструкций английского дипломата Бедфорда, уполномоченного вести переговоры с французским министром Шуазелем о мирном договоре. Для этого он пригласил Бедфорда в посольство, напоил его, вынес в другую комнату его портфель с документами и быстро снял копии. Бедфорд так расстроился провалом переговоров и тем, что все его ходы заранее известны противнику, что подал в отставку, а позже отказался от должности председателя совета министров.
Д'Эон участвовал также в операциях военного разведчика, известного инженера и тактика маркиза де ла Розьера. Он изучал побережье Ла-Манша, чтобы выяснить, где лучше было бы высадить французскую армию.
Своей деятельностью в Англии д'Эон добился таких успехов, что получил ранг полномочного министра. Но там же оказался втянут в приключения, которые представляют огромный интерес для романиста.
Мотовство и любовь к роскоши постоянно заставляли шевалье влезать в долги, несмотря на огромные суммы, переводимые королём. И интриги, интриги… Д'Эон занялся шантажом, используя для этого личные письма Людовика XV, каждое из которых являлось разоблачением заговора против Англии, коварных планов высадки десанта и доказательством шпионской деятельности Розьера и д'Эона. И хотя к этому времени во Франции правил Людовик XVI, эти письма, попади они в руки парламентской оппозиции, могли возмутить английскую публику и вызвать войну между Англией и Францией. Скандал принимал нешуточный характер, и даже были попытки похитить д'Эона, вынудившие его нанять телохранителей.
Французские дипломаты всячески стремились дискредитировать и погубить шевалье. Нанятые журналисты обливали его грязью. В ответ на это он опубликовал несколько писем Людовика, где содержались нескромные подробности, но действуя осторожно, начал с самых невинных из них, намекнув, что у него есть и более опасные. Приоткрыл шевалье и тайну «Оленьего парка», где Людовик XV появлялся инкогнито под видом польского графа Лещинского. Но опять же это была только часть того, чем он владел. В обмен на все письма д'Эон потребовал двенадцать тысяч ливров в год субсидии и назначения на секретную службу за границу.
За этим следуют и новые шпионские похождения, и мистификация «Лией де Бомон» лондонского общества, и непримиримая поначалу борьба с королевским агентом Бомарше, вылившаяся затем в дружбу с великим драматургом…
Очевидцы оставили описание Лии де Бомон, как «женщины маленького роста и худощавой, с молочно-розовым цветом лица и кротким, приятным выражением». Мелодичный голос ещё более способствовал этому образу. Полагают, что д'Эон благоразумно разыгрывал из себя не заносчивую, кокетливую и таинственную личность, а скромную, сдержанную и застенчивую девушку. Если бы она слишком привлекала мужчин, это могло бы испортить всё дело, и всё-таки известно, что она пользовалась их симпатией. Придворные живописцы не раз писали портреты Лии, благодаря чему её образ сохранился и соответствует впечатлениям очевидцев.
Кем же был д'Эон в действительности? Трансвеститом, мужчиной, игравшим роль женщины, или девушкой, выдававшей себя за мужчину, бравого шевалье д'Эона? Автор почему-то склоняется к последней, более романтичной версии.
И хотя английские врачи вроде бы дали заключение, что шевалье д'Эон был мужчиной, ему всё же не хочется верить до конца.
