Герой Советского Союза Алексей Исидорович Кулак, в свое время считавшийся одной из живых легенд нашей внешней разведки, прославившийся на поприще удачной вербовки очень ценной агентуры в научно-технической сфере, посмертно был разоблачен как матерый американский шпион. Дело Алексея Кулака стало одним из наиболее загадочных эпизодов противостояния спецслужб СССР и США в эпоху холодной войны.

В Советском Союзе, а потом в посткоммунистической России недоумевали, как мог оказаться предателем храбрый боевой офицер, получивший «Золотую Звезду» не за просиживание штанов в штабах, а за подвиг на поле боя в Великую Отечественную. Но еще больше поставил в тупик Алексей Исидорович сначала американских партнеров по профессии, а потом их оппонентов-чекистов тем, что по завершении своей миссии в Нью-Йорке не остался в Соединенных Штатах, а вернулся на родину, хотя уже прекрасно понимал, что возраст и болезни не позволят ему больше выбраться за границу. Впереди была перспектива дослуживать несколько лет в центральном аппарате в Москве, затем выйти на пенсию в прежнем полковничьем звании, ибо генеральство Кулаку никак не светило.

Единственный, но несущественный порок

Так настоящие шпионы не поступают, не возвращаются из благословенного Города большого яблока в постылую Первопрестольную, чтобы дрожать там от каждого шороха: вдруг за тобой пришли коллеги из контрразведывательного главка. Потому-то в КГБ не верили в измену кавалера «Золотой Звезды» даже тогда, когда на него появился достаточно серьезный компромат.

“ Неизвестно, контактировало ли ЦРУ с Кулаком в Москве после его возвращения из Америки. Скорее всего уже нет. Ведь в советское время контакты с действующими агентами в СССР были сопряжены с очень большим риском ”

Бывший сотрудник внешней разведки генерал-лейтенант госбезопасности Юлий Кобяков, работавший вместе с Кулаком в Америке, в газете «Совершенно секретно» (2002, № 5) высказал следующую точку зрения. Мол, пошел на предательство Кулак ради того, чтобы, получив от противника некую дезинформацию, которую в Москве бы оценили как весьма ценные сведения, поднять свою репутацию в глазах начальства и продлить как можно дольше пребывание в США. А то, дескать, боевой офицер-артиллерист в деле научно-технической разведки чувствовал себя неоперившимся юнцом и, дабы преодолеть чувство неловкости перед более опытными, хотя и более молодыми коллегами, прибег к помощи американцев.

Объяснение, конечно, забавное само по себе, но вряд ли имеющее хоть какое-то отношение к истинным мотивам действий Кулака. Ведь ему пришлось пройти серьезную подготовку перед командировкой в Нью-Йорк, учиться в «лесной школе» КГБ, а до этого несколько лет заниматься наукой, защитить диссертацию. И как человек с немалым житейским опытом (все-таки в войну артдивизионом командовал), он не мог не понимать, что в первые месяцы работы никто никакой особенной отдачи от него не ожидает.

Но не случайно, думаю, Кобякову пришлось придумывать столь нелепые причины измены экс-соратника. Просто ничего в образе жизни Кулака не указывало на то, что он двойной агент. За тряпками и техникой никогда не гонялся. Единственную ценную американскую новинку – аппарат «Найкон» – ЦРУ, похоже, ему просто подарило для исполнения многотрудной миссии «крота». Любовницами, на которых можно было бы тратить получаемые тайком доллары, судя по всему, не обзавелся (кстати, если бы любовницы в Нью-Йорке имелись, вряд ли бы Кулак из Америки вернулся).

И по возвращении в Москву Алексей Исидорович, судя по воспоминаниям знавших его людей, жил весьма скромно. Этим он, кстати сказать, выгодно отличался от посмертно сдавшего его Олдрича Эймса, которого ФБР вычислила как шпиона согласно одной из версий именно благодаря неумеренным тратам, далеко превышавшим его служебный оклад. Куда делись полученные Кулаком от американцев 100 тысяч долларов (с миллионами Эймса не сравнить, даже принимая во внимание падение покупательной способности бакса в 80-е годы), боюсь, мы уже никогда не узнаем. То ли Алексей Исидорович, подобно Юрию Деточкину, тайно отсылал их в детские дома. То ли так и сгнили зеленые купюры в каком-то неведомом тайнике. Детей-наследников у полковника госбезопасности вроде бы не было. Да и как-то сомнительно, чтобы он рисковал менять доллары на рубли у валютчиков.

Единственный порок, который подмечают у Кулака Кобяков и другие коллеги, – склонность к выпивке. Но это никогда не считалось большим грехом в советских спецслужбах (впрочем, в несоветских тоже). Ведь работа нервная: если провалишься, либо попадешь в тюрьму (если нет дипломатического прикрытия), либо будешь выслан на родину с перспективой преждевременного завершения карьеры. Кулак, напомню, не обладал статусом дипломата, но товарищи по борьбе на «невидимом фронте» не знали, что ему в случае провала вообще грозила расстрельная стенка. Да и вербовка агентуры частенько происходит за доброй чаркой водки или виски.

…Помню, как-то зачитывал своему зятю, отставному подполковнику ГРУ, из переводной английской книжки о ста способах борьбы с похмельем, названной по-русски «От алкогольного тумана до ясной головы», какие дозы спиртного считаются смертельными для разных народов. Для русских, по мнению авторов, – 240 граммов водки на человека. «240 граммов водки на человека, – задумчиво повторил зять. – Это бутылка водки на двоих». Затем еще немного подумал и произнес: «Так это ж только начать…»

Короче говоря, подозрения сослуживцев скорее должен был вызвать разведчик, который не пил.

Но шутки в сторону. Если объективно суммировать все то, что нам известно об Алексее Кулаке, его поведение кажется чем-то морально мотивированным. Однако трудно предположить, что американцы, например, могли найти повод для шантажа. Донжуаном Кулак, очевидно, не был, а пьянство ни в армии, ни в разведке страшным пороком не считалось. На фаната общества потребления, готового работать на Главного противника за счастье пользоваться импортными шмотками и бытовыми приборами, тоже не похож.

Кобяков предположил, что Кулак решился на измену, потому что чувствовал себя недооцененным на родине. И привел в пример все того же Эймса, который, дескать, тоже испытывал чувство неудовлетворенности на службе в ЦРУ, поскольку считал себя обойденным поощрениями, и потому предложил свои услуги советской разведке. Но Герой Советского Союза Алексей Кулак никак не мог в самом начале карьеры во внешней разведке страдать душевно по тому же самому поводу. Наоборот, как доблестный офицер-фронтовик, он пользовался безусловным уважением окружающих. И зачем ему было сотрудничать с американской разведкой? Чтобы потом бежать в Америку, где его «Золотая Звезда» ровным счетом ничего не стоила?

Это произошло еще в 1945-м?

Убежден: для того чтобы разобраться в мотивах перехода Кулака на сторону Главного противника, надо обратиться к более ранним этапам биографии будущего Героя. Родился он в 1922 году в Москве, в рабочей семье. В Красной армии – с августа 41-го. Окончил ускоренный курс Одесского артиллерийского училища, эвакуированного на Урал. Впервые вступил в бой в мае 1942-го. Высшей степени отличия удостоен указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года. Старший лейтенант Кулак, командуя артиллерийским дивизионом 262-го легкого артиллерийского полка 20-й легкой артиллерийской бригады 2-й артиллерийской дивизии 5-й ударной армии 1-го Белорусского фронта, в ходе Берлинской наступательной операции 20–21 апреля 1945 года обеспечил орудийным огнем форсирование реки Мюленфлис стрелковыми подразделениями, действия пехоты в уличных боях в Берлине. Был ранен, но остался в строю. Кроме «Золотой Звезды» и полагавшегося к ней ордена Ленина, Кулак за военные подвиги был награжден орденами Красной Звезды и Александра Невского. В 1945 году вступил в партию.

Каким он был командиром, вспоминал служивший в одном с ним дивизионе Александр Абрамович Матвеев, также старший лейтенант-артиллерист и вдобавок парторг полка: «Командовал дивизионом старший лейтенант Алексей Кулак, молодой, москвич, грамотный, не по годам серьезный, требовательный, строгий. Но, как это говорят: строг, но справедлив. И в дивизионе, и в полку его все уважали, солдаты любили. Ходил с костылем, до этого несколько раз ранен был. У меня с ним сразу наладились хорошие дружеские отношения…

Наш артдивизион на правом фланге Зееловских высот своими 76 пушками поддерживал пехотный полк. Но по тому, как он атаковал, видно было, что полк слабый, необученный. Ну и немцы это поняли, контратаковали, и пехота побежала в обратную сторону к позициям артдивизиона.

И тогда Алексей с автоматом бросился ей наперерез, стреляя поверх голов пехотинцев: ни шагу назад, тудыть вашу!.. По его приказу я и начштаба дивизиона Костя Козлов бросились – один в одну сторону, другой – в другую и так втроем ошалевшую пехоту остановили, сбили панику. Выкатили тут же пушки на прямую наводку и вдарили по немцам! Они, как тараканы, по щелям попрятались, а пехота наша очухалась – и вперед!». (www.chesspro.ru)

Когда Германия капитулировала, Кулак некоторое время занимал должность коменданта маленького немецкого городка. В 1947-м демобилизовался из армии в звании капитана. Что было дальше, рассказывает журналист Владимир Нейштадт, занимавшийся делом Кулака: «После войны Алексей Кулак поступил в институт пищевой промышленности, но тут в Московском химико-технологическом институте создают суперсекретный факультет, чтобы ковать кадры для будущих атомградов. Отбор был строжайший, но Герою Советского Союза – какие препоны?! После – аспирантура, в 57-м защищает кандидатскую по актуальнейшей теме для набиравшей атомную мощь сверхдержавы: «Радиоактивный анализ редких металлов». После этого ему прямой путь был в государственный научно-исследовательский и проектный институт редкометаллической промышленности, проще – Гиредмет… Кулака, как только он «остепенился», заарканило руководство научно-технической разведки Первого главного управления КГБ. Молодого ученого направили в разведшколу, окончив ее, он уезжает в Нью-Йорк под видом сотрудника ООН. В последующие годы трудится в советском ооновском представительстве, затем отозван в Москву и после трехлетней «пересидки» снова уезжает в Город желтого дьявола в чине атташе по науке все в том же советском представительстве. За успешное выполнение своих тайных разведывательных обязанностей получает два ордена – Красного Знамени и Красной Звезды. К чему, правда, приложило руку ФБР, регулярно снабжавшее своего агента по кличке Федора информацией о технических новинках. Но чтобы внедрить их, Советскому Союзу потребовались бы десятилетия…» (www.chesspro.ru)

Тебя, читатель, ничего не настораживает в, так сказать, «дошпионской» биографии Кулака? Мне, например, в глаза бросилась одна странность. Человек в 25 лет – капитан-артиллерист, Герой Советского Союза, кавалер нескольких боевых орденов, служит в совсем непыльном месте – в советской оккупационной зоне Германии. Казалось бы, перед ним открыт путь к хорошей военной карьере. Он ведь еще и член ВКП(б), и национальность, и социальное происхождение у него подходящие. Героя Советского Союза наверняка примут в военную академию. По завершении учебы – гарантированный рост в должностях и званиях, до полковника включительно. Если же повезет, то и генеральские погоны лягут на плечи.

Однако Алексей Кулак по этому самому простому пути не идет. Из армии увольняется. Кто-то может предположить, что имел место острый конфликт с начальством. Однако никаких данных на сей счет нет. Да и вряд ли бы Кулака, будь у него в прошлом какой-нибудь серьезный проступок на военной службе, взяли потом в разведку КГБ. Поступает же он далеко не в самый престижный московский вуз, хотя обладателя «Золотой Звезды» с распростертыми объятиями встретили бы в самом престижном высшем учебном заведении столицы. Правда, текстильный институт занимался еще и подготовкой кадров для военной промышленности, в частности для производства боеприпасов. А затем вообще идет учиться на сверхсекретный «урановый» факультет. Тогда еще, видимо, до конца не сознавали всю опасность работы с радиоактивными веществами. Не исключено, что именно она явилась причиной преждевременной смерти Алексея Исидоровича. Но уж после получения вузовского диплома эту угрозу для здоровья и жизни Кулак должен был осознать. И тем не менее продолжил заниматься в аспирантуре той же опасной тематикой.

Думаю, все объяснится, если выдвинуть версию, что он предложил свои услуги американской разведке не в 1962 году в Нью-Йорке, а в 1945-м или 1946-м – в Германии. Тогда, кстати сказать, ЦРУ еще не существовало, а было Управление стратегических служб, одному из сотрудников которого и удалось завербовать Героя Советского Союза. Эймс об этой давней удаче предшественников скорее всего не знал.

Что же могло подвигнуть Кулака на подобный шаг? Не исключено, что одна из вероятных причин такого поступка – преступления солдат и офицеров Красной армии на немецкой территории. Согласно документам, собранным германским историком Иоахимом Гофманом в книге «Сталинская война на уничтожение» (М., АСТ, 2006), массовые поджоги, грабежи, убийства и изнасилования мирных жителей настолько потрясли некоторых советских командиров, что они сдавались врагу, хотя прекрасно понимали: война не сегодня-завтра кончится и через считаные месяцы им придется предстать перед следователями Смерша.

Другие офицеры по той же самой причине в первые послевоенные месяцы перебегали в западные оккупационные зоны. Один из перебежчиков, писавший под псевдонимом подполковник Сабик Вогулов (на самом деле это был капитан Владимир Федорович Южаков, офицер связи при начальнике тыла 8-й гвардейской армии), выпустил в 1947 году книжку «В побежденной Германии», где запечатлел неприглядные художества победителей.

Конечно, Кулак свободно мог последовать примеру Вогулова-Южакова. Перемещение офицеров вооруженных сил стран антигитлеровской коалиции между оккупационными зонами было тогда почти беспрепятственным. Но, похоже, герой-артиллерист выбрал иной путь. Быть может, Алексей Исидорович повторил судьбу героя романа Солженицына «В круге первом» (интересно, а читал ли он его?). Там советский дипломат Иннокентий Володин задумал помешать сталинским агентам украсть американские атомные секреты, чтобы не дать в руки диктатора всеуничтожающее оружие, но в итоге сгинул в подвалах Лубянки. Подчеркну, только литературного героя, а не его реального прототипа, который описан в мемуарах товарища Александра Исаевича по марфинской «шарашке» Льва Копелева «Утоли мои печали». Там этот человек, собирающийся на дипломатическую работу в Канаду, с помощью разоблачения сталинских шпионов всего лишь хочет обеспечить себе безбедное существование на Западе.

Американская разведка вполне могла дать Кулаку задание узнать подробности советской ядерной программы, которая больше всего волновала во второй половине 40-х западных союзников. Этим можно объяснить и его поступление на «урановый» факультет, и последующую тему диссертации. Как офицер-артиллерист Кулак вряд ли мог серьезно интересовать американских разведчиков. Должны были пройти многие годы и даже десятилетия, пока тогдашний командир дивизиона занял должность, благодаря которой получил доступ к действительно серьезной информации. Ну а то, что в дальнейшем Кулака зачислили в кадры Первого главного управления КГБ, стало для американцев настоящим подарком.

Теперь хорошо известно, что, приехав в Соединенные Штаты, Кулак предложил свои услуги ФБР. Но он, как отмечает генерал Кобяков, сотрудничал и с людьми из Лэнгли, которые и снабжали его информацией для передачи в Москву. Не исключено, что на американскую разведку Кулак работал еще со второй половины 40-х годов.

И все-таки предатель

Иной раз высказывается мнение, что на самом деле Кулак выполнял задание КГБ, таким образом, просто дурачил американцев. Во всяком случае они очень долго смотрели на него как на двойного агента и сомневались в достоверности передаваемых им сведений. Но вряд ли подобные суждения справедливы. Во время пребывания в США Кулак интересовал американские спецслужбы прежде всего как информатор, сообщавший данные о советских агентах из числа граждан США. И потому долго водить за нос Федеральное бюро расследований, снабжая это занимающееся контрразведкой ведомство «дезой», не было никакой возможности. Ведь сама по себе информация Кулака не могла быть использована как основание для ареста и судебного преследования подозреваемых в шпионаже. ФБР должно было взять таких людей в разработку и получить против них неопровержимые улики. Естественно, добыть твердые доказательства, что человек является агентом иностранной разведки, хотя абсолютно не виновен, просто немыслимо. Во всяком случае американским контрразведчикам хватило бы максимум года, чтобы понять: они пустышку тянут, и прекратить после этого контакты с Кулаком. В действительности с ним работали 15 лет и он сдавал вполне реальных агентов.

Иную же дезинформацию через Кулака передать было трудно. Советские технологии как предмет заимствования США не интересовали, ибо за океаном знали, насколько они отстали от западных аналогов. О реальном количестве и качестве советских вооружений и тем более об их дислокации офицеры советской научно-технической разведки по должности не могли иметь сколько-нибудь подробных сведений. Поэтому Кулак мог интересовать американские спецслужбы только как источник данных о советской агентуре и как важный канал дезинформирования руководителей советского ВПК.

Правда, подтверждено, что через Кулака американцы поставляли не дезинформацию в строгом смысле слова, а вполне достоверные сведения о самых передовых технологиях, которые могли быть использованы в военной сфере. Но они были настолько передовыми и сложными, что для применения их на практике Советскому Союзу требовалось либо самостоятельно разработать, либо украсть у тех же американцев, англичан, немцев, французов или японцев еще целый ряд технологий. Тем самым США в какой-то мере задавали направление развития советского ВПК и гарантировали его относительную технологическую отсталость. Ведь к тому моменту, когда СССР был бы в состоянии реально использовать в военных целях полученные через Кулака сведения о тех или иных заокеанских достижениях, они успевали уже безнадежно устареть. Таким образом, Москва, тратя значительные ресурсы и истощаясь в гонке вооружений, по сути консервировала свою военно-технологическую отсталость, что вполне отвечало интересам Вашингтона.

Осужден посмертно

Когда летом 1976 года Алексей Исидорович принимал, вероятно, трудное для него решение, возвращаться ли домой или оставаться в Соединенных Штатах, он, конечно, понимал, что ЦРУ и ФБР вполне способны устроить его профессором по специальности в какой-нибудь университет в американской провинции или на приличную должность в небольшую компанию, чтобы обеспечить своему агенту безбедную старость. Но, видно, в чем-то Кулак был настоящим патриотом России и предпочел умереть на родной земле, несмотря на весь риск, связанный с возможным разоблачением и в этом случае неминуемым расстрелом. Ему повезло. Хотя после отъезда Кулака в США появилось немало публикаций, намекавших на то, что он американский шпион, его имя нигде не называлось. Прямых улик против полковника госбезопасности при его жизни так и не нашлось, а компромат руководство КГБ, очевидно, сочло злонамеренной попыткой американских спецслужб дискредитировать одного из самых неудобных их противников.

Неизвестно, контактировало ли ЦРУ с Кулаком в Москве после его возвращения из Америки. Скорее всего уже нет. Ведь в советское время контакты с действующими агентами в СССР и особенно в столице страны были сопряжены с очень большим риском из-за плотного контроля КГБ над всеми иностранцами. Информация же, которую мог предоставить Кулак, пока его не отправили досиживать до пенсии в первом отделе Московского химико-технологического института, вряд ли этот риск оправдывала. Знать основные направления деятельности советской научно-технической разведки Вашингтону было не столь важно, как иметь возможность отлавливать советских агентов в Америке и дезинформировать Главного противника.

Герой Советского Союза полковник госбезопасности в отставке Алексей Исидорович Кулак скончался 25 августа 1984 года от злокачественной опухоли мозга и был похоронен в Москве, на Кунцевском кладбище (участок 9-2) со всеми полагающимися воинскими почестями. А год спустя ставший агентом КГБ сотрудник ЦРУ Олдрич Эймс огорчил Лубянку неприятным известием: Кулак все-таки был американским шпионом, работавшим не за страх, а за совесть.

17 августа 1990 года указом Президиума Верховного Совета СССР Кулака посмертно лишили воинского звания и всех наград. Но на могильной плите звание Героя Советского Союза осталось. (www.cemeterys.ru)

Как мне представляется, указ о лишении Алексея Кулака всех наград незаконен. Ведь никакого суда над ним так и не было, да и показания Эймса сами по себе в нормальном суде не могли бы служить доказательством. О мотивах измены ветерана Великой Отечественной мы вряд ли когда-нибудь узнаем что-либо достоверно, но мне кажется, что они не были низменными и шкурническими. И в любом случае лишать боевых наград человека, чья вина не доказана судом, – это самое настоящее беззаконие.

В заключение хочу вспомнить эпизод из романа Виктора Гюго «Девяносто третий год». Там на британском корвете к берегам Франции добирается старый маркиз Лантенак – вождь повстанцев-шуанов в Вандее. Разбушевался шторм, и на корабле срывается со своего места пушка, которую плохо закрепил один из канониров. Она наносит корвету тяжелейшие повреждения. Провинившийся с риском для жизни смог закрепить разбушевавшееся орудие. Когда у старого маркиза спрашивают, как поступить с виновником катастрофы, он награждает его крестом Святого Людовика за мужество, проявленное в борьбе со стихией, а затем приказывает его расстрелять за проявленную оплошность.

Вот так же и Алексей Кулак, вероятно, заслуживал бы расстрела за измену, если бы ее доказал суд, но не заслуживает того, чтобы у него, тем более посмертно, отняли звание Героя, которое он добыл своей кровью.
Подробнее:http://vpk-news.ru/articles/8952