В коллекции Мемориала есть уникальный снимок, на котором заключённые отмечают смерть Сталина. Как было возможно появление этого снимка и кто, при каких обстоятельствах на нём изображён, рассказывает А. В. Жуков, в 1953 г. – заключённый Хабаровского ИТЛ. Ниже приводится подборка воспоминаний заключённых, которая описывает, какие переживания вызвал день 5 марта 1953 г. в удалённых уголках страны.
Из воспоминаний А. В. Жукова:
«Многоголосие, кто был в колонии крики – Ура! Ура! Ура! Умер Тиран! Какой тиран? – спрашивали друг друга заключенные. Однозначный ответ: Сталин! Потом стали кричать: – Свобода! Свобода!
Все были в надежде, что вот вот скоро всех высвободят. Но не тут-то было. Так и отбыли приговоренные сроки ст. 58. Ведь по этой статье сидели в лагерях кроме настоящих изменников-палачей и хорошие люди за антисоветскую клевету на вождя народов СССР Сталина. Были люди, которые по нераспорядительности военных руководителей побывали в плену немцев и находились в лагерях лишь за то, что они попали в плен, да еще из-за отсутствия боеприпасов, которым своевременно не снабжались, и другое.
Зэк Алексей Кравченко из г. Мариуполя принес нелегально в колонию бутылку водки, разлил по 100 гр. на каждого из нашей группы зэков, и мы выпили «за упокой его души». Предложил: кому скоро на свободу должны выпить стоя, а кому сидеть, выпить сидя. Выпили. Закуски не было. Да где ее взять?…Мы работали полуголодные.
На снимке я второй слева, стоя, в шапке грязной белой и в черном х/б грязном костюме. Он был у меня один, всегда и всюду на мне.
Справа сидит в белой рубахе в галстуке и шапке А. Кравченко. Он работал у нас парикмахером в зоне. Имел возможность ходить брить рабочих вольнонаемной охраны и начальство.
Сфотографировал нас нелегально воспитатель колонны ст. лейтенант МВД, за что мы его очень и очень благодарили. Он нам сочувствовал, потому что он тоже какое-то нес наказание. Он был репатриант, вдали от родных и своей семьи. Жил одиноко на квартире. Говорил нам, что семья не хочет ехать к нему, Отказались. А там бог его знает. Может он был среди нас возможно и другого назначения. Но мы верили ему. Всегда были открыты перед ним. Во всем делились. Думами хорошими и плохими. Он вселял в нас веру в хорошее будущее».
Биографическая справка:
Жуков Александр Васильевич, 1925 г.р. Арестован в 1943 г., осужден в г. Буденновске Ставропольским военным трибуналом за «клевету на вождя народов Сталина и Советскую Армию». Приговорен по ст. 58-I «б» к 10 годам лишения свободы. Отбывал в ИТЛ Хабаровского края, работал на стройке № 500 им. Берия – ж.д. Комсомольск-на Амуре – Совгавань. Освобожден 2 апреля 1953 г. Реабилитирован в 1966 г.
Из воспоминаний Ковальчук-Коваля И.К.:
«В „Правде” от 13 января 1953 года, статья о „евреях-отравителях“… нарушила спокойствие евреев нашего лагеря.
– «Он» пошёл против евреев, теперь ему конец! – говорили открыто.
Правительственное сообщение о смерти Сталина будто подтвердило такое мнение. Лагерь волновался и зашумел. Высказывая свои новые надежды, заключенные удивлялись и посмеивались над нашим завстоловой зэком Михайловым, который громко плакал, когда Левитан объявил, что пятого марта сердце вождя перестало биться. Среди зэков были и другие сочувствующие, но они горевали более сдержанно» (Рукопись: Свидания с памятью: Воспоминания, с. 131.).
Биографическая справка:
Ковальчук-Коваль Игорь Константинович. Родился в 1913 г. в г. Харбине, умер в 1984 г. в г. Москве. Арестован в 1943 г. после вступление советской армии в Харбин за участие в организации Национально трудовой союз нового поколения (НТСНП). В 1946 г. приговорён к 25 годам ИТЛ. Отбывал срок в Инте, Темниковском ИТЛ, Освобождён в 1956 г. в числе «лиц, находящихся в заключении без гражданства».
Из воспоминаний Львова Е.М.:
«5-го марта нам объявили о смерти Сталина. Пришел в барак какой-то начальник и сухим, бесстрастным тоном изложил содержание официального сообщения.
Все были ошеломлены. Никаких внешних проявлений отношения к событию не было. Думали и говорили о том, как смерть Сталина отразится на судьбе заключенных, их семей.
Станет ли лучше? Не станет ли хуже? – вот о чём думалось тогда» (Рукопись: Воспоминания, с. 56).
Биографическая справка:
Львов Евсей Моисеевич. Юрист (более точные сведения не приводятся). Был заключённым с 1938 по 1953 г. В 1939 г. в Москве приговорён к 15 лет ИТЛ. Прошёл Владивостокские и Магаданские этапы, с этапом заключённых инвалидов был вывезен в 1941 г. из Колымы в Находку, с приисков на сельхозработы. После освобождения в 1953 г. отбывал «вечную ссылку» в Красноярском крае. Реабилитирован в 1955, вернулся в Москву.
Из воспоминаний Пекарского В.М.:
«И вдруг, как то утром, сортируя карточки больных в санчасти, слышу экстренное сообщение? – Сталин умер…
Всех взволновало это сообщение, но каждого по-разному. В санчасти все как-то притихли, поглядывая друг на друга, вздыхают, поглядывают по сторонам, не зная, что сказать… А вот открылась дверь и входит Крутов, товарищ по несчастью. Не громко, но отчётливо он, пожимая руку мне, сказал:
– Поздравляю вас с огромным, невероятно радостным событием! Не разум, так смерть приносит нам жизнь и свободу!
Я скептически принял это поздравление… Умер Сталин, но он ведь не один! Не может быть, чтобы всё вдруг изменилось только потому, что умер Сталин, подумал я. Уж больно много испытал я зла. Разве Сталин знал, какое зло творят его поклонники? Да ему и не снилось то, что делают повсюду! Всё это зло заглушалось криками: «За Родину, за Сталина!» Другой товарищ по несчастью, комсомолец, доброволец армии, написал Сталину письмо с фронта о творящихся там безобразиях, и получил за это пять лет заключения… Я ещё не знал тогда о том, как погибли Постышев, Блюхер, Тухачевский и многие другие, и думал, что Сталин не знал, что Сталин тут ни при чём… Что может сделать один, хотя бы и Сталин, когда кругом такое безумие!.. Один в поле не воин! Я не верю в чудеса!
И вдруг случилось чудо: «Не стало одного – и тихо стало всюду!»…
Притихли, притаились наши ненавистные мучители. Наш начальник лагеря… Да этот самый, что недавно, совсем недавно призывал не миндальничать, «поступать так, чтобы почувствовали»… так вот теперь он, этот изверг, притих, выжидательно притаился.
Недавно отбывших срок наказания отправляли в Сибирь, в глухие края… А теперь разрешают вдруг ехать к родным куда угодно…
28 апреля 1953 года освободили и меня. Я снял свою тюремную форму, оделся по-человечески и явился на вахту лагеря» (Рукопись: Воспоминания. За что? С. 85.).
Биографическая справка:
Пекарский Всеволод Михайлович, перед арестом – преподаватель филфака Северо-Осетинского университета. Арестован в декабре 1940 г., в марте 1941 г. приговорён к 7 годам ИТЛ. Отбывал срок в Безымянлаге под Куйбышевом в санчасти, в 1942 г. приговорён к расстрелу (по обвинению в восхвалении фашистского строя) – приговор заменён на 10 лет лагеря строгого режима. Досрочно освобождён 23 апреля 1953 г. без ограничения места жительства.
Из воспоминаний Одолинской Н.Ф.:
«В начале 1953 года Нина работала в основной зоне. Их водили на расчистку подъездных путей железнодорожных и автодороги. Работать было тяжело. В конце зимы выпадает много снега, пурги срывались одна за другой. Автодороги превращались в траншеи с трёхметровыми стенами – <нерзб.> снег не успевали.
И вот в один из таких дней объявили о болезни, а потом и о смерти Сталина. В то утро по радио передавали тихую, приятную музыку. И вдруг прервали концерт и объявили о смерти Сталина. Нину охватило чувство радости. Самой откровенной, такой, что она и не собиралась скрывать. Донбасские и ростовские женщины изобразили горе. Одна даже заявила, что надо начать собирать деньги на венок. А другая по-деревенски завыла, приговаривая: – Ой, что же теперь будет! На кого ты нас покинул! – а сама хитрым взглядом косит: как оно, стоит или не стоит выть? Украинки-западенки сдержано загудели между собой. Соседка Нины по нарам латышка Аустра Лапиньш закрыла рот ладошкой, а в глазах у нее светилась радость. Шла мимо Нины одна из ленинградок, а Нина ей тихонько:
– Люди холопского звания
сущие псы иногда,
чем тяжелей наказание –
тем им милей господа.– Тихо, не надо, – показала ладонью на ту, что выла, – косит женщина глазок на них, хочет слышать, о чём шепчутся. Не услышала.
Но работать надо было – мела пурга и заносило дороги. И поэтому, когда предложили женщинам поработать возле экскаватора – то Аустра и Нина изъявили желание. Здесь хоть немного руки отдохнут от лопаты – решили они. Но рукам всё равно досталось – надо было к экскаватору таскать вёдра с углём, его ненасытная утроба поглощала уголь в огромном количестве.
Пришёл начальник в белом полушубке. Влез на экскаватор, что-то сказал, и машина остановилась. Нина с Аустрой сразу же уселись на кучу угля, хоть немного отдохнуть. Начальник из дверцы экскаватора громко сказал: – Почтим память Иосифа Виссарионовича минутой молчания! – И потянул за рычаг гудок. – А вы чего сидите? А ну, встать! – крикнул он женщинам. Аустра дёрнулась было встать, но Нина осадила её рукой и громко, внятно ответила начальнику: – А я за это сижу. И не встала» (Рукопись: Советские каторжники. Воспоминания. С. 169).
Биографическая справка:
Одолинская Нина Фоминична. Во время оккупации Одессы в 1942, спасаясь от голода, завербовалась на работу в Германию. В 1945 г. арестована СМЕРШем, приговорена к расстрелу, расстрел заменён 20 годами каторжных работ. Отбывала срок в женском лагере на ст. Надежда под Норильском, неудачный побег, в конце 1951 переведена в Речлаг (Воркута), с 1955 – Инта, Кожва, Ухта, Печора, Княж-Погост, Сольвычегодск. Освобождена в октябре 1955 г. с подпиской об отсутствии претензий к «учреждению» и «о неразглашении».
Из воспоминаний Евсеева И.М.:
«5 марта 1953 года „сыграл“ в сосновый бушлат Сталин – „родной отец“. В это время я работал мастером в тарном цехе. Многие заключенные были настолько наивны, они в то время ещё верили, что Сталина ввел в заблуждение Берия, и узнав о его смерти, многие пролили немало слёз. Это меня крайне возмутило. Я не стерпел и скалал:
– Дураки, зачем плакать, ведь теперь домой поедем.
Эти мои слова «стукачи» передали оперуполномоченному. Как только мы пришли с работы в зону лагеря, я был вызван к нему. При входе в его «куток» я сказал:
– Здравствуйте.
Вместо взаимного «здравствуйте» он обложил меня отборным матом:
– Фашист! Мат… Ты обрадовался смерти великого Сталина… Что молчишь… Мат.
Я ответил, что радоваться – не радуюсь, но и плакать не собираюсь.
– Сгною в карцере такого контрика! – завопил он и тут же отправил меня в карцер без отопления на 7 суток» (Рукопись: Вид на жительство. Воспоминания. С. 63 – 64).
Биографическая справка:
Евсеев Иван Михайлович (1890 – ?), бывший политкаторжанин, в 1936 г. товаровед в Баку. Арестован в октябре 1937, в декабре 1938 Закавказский ВТ вынес приговор о 7 годах ИТЛ. Вятлаг, перевод в Унжлаг, продление заключения на 3 года. В конце 1948 отправлен на жительство в Петропавловск-Казахский. Новый арест в 1949 по обвинению в дискредитации Сталина, приговорён к 10 годам тюрьмы. Тайшетлаг. Досрочное освобождение в 1954, реабилитация в 1956 г.
Из воспоминаний Домбровского В.В.:
«Известие о смерти Сталина застало меня в конторе. Не заходя в общежитие, я купил водки и отправился на правый берег Оби, в Бердск, где в общежитии радиозавода в отдельной комнате жил мой брат. Мы быстро и без лишнего шума „организовали“ закуску из варёной картошки, хлеба и банки консервов, но не успели ещё произнести первого тоста, как в дверь постучали. Это был сослуживец брата из немцев Повольжья, спасшийся от высылки в урман (тайгу) в 1941 году тем, что его жена приходилась роднёй какому-то местному начальству. „Ребята, – сказал он, – я должен выпить сегодня. Но дома мне не дадут это сделать из страха. Можно, я выпью с вами?“ И он достал из кармана шубы поллитровку» (Рукопись: «Совсем обычная жизнь» – атобиографическая повесть. С. 102 – 103).
«Кажется, в конце февраля 1953-го года по радио сообщили о болезни Сталина, которому тогда было 74 года. Весть о смерти Сталина я встретил в буквальном смысле в „глубине сибирских руд“. Мы рыли котлован под административное здание завода, имеющее в названии номер. У нас был не большой по площади котлован глубиной приблизительно до 10-ти метров. Наверху котлована был закреплен вороток и рядом находился мой напарник по работе. Я, внизу котлована, долбил киркой, ломом, зубилом грунт вечной мерзлоты и лопатой накладывал его в бадейку, которую мой напарник время от времени поднимал воротком наверх. Эта работа при такой примитивной технике продвигалась крайне медленно. Вдруг, мой напарник сверху крикнул мне: „Толь, вылезай, чёрт подох!“ Я сел в бадейку и мой напарник поднял воротком меня наверх, где было уже много людей. Я спросил, откуда он узнал об этом. Сведения были получены от вольнонаёмного мастера, кроме того над Норильском мы увидели в нескольких местах траурные флаги. У всех было радостное настроение, это можно было заметить по лицам, по шуткам, которыми обменивались зэки. Нельзя было не заметить, что и вольнонаёмные мастера и прораб были также рады этой вести, работу от нас в этот день уже больше никто не требовал. Рассказывают, что в одной бригаде после этой вести кто-то крикнул „ура!“ Большинству было ясно, что наступил новый период в нашей истории. Но каков он будет? На этот вопрос не все могли тогда правильно ответить. Но большинство говорили, что среди руководства страны начнётся борьба за власть. Газеты и радио сообщали о трауре в столице. <…>Смерть Сталина довольно скоро оказала своё влияние и на положение зэков в лагерях здесь в Норильске. Первым крупным изменением было решение властей платить политическим зэкам деньги за выполненную работу. Это существенно улучшило продовольственное положение зэков в лагерях: за деньги в ларьке можно было купить хлеб, а иногда и другие продукты. Взамен 12-часового рабочего дня был введён 8-часовой. Были разрешены выходные дни. Разрешено было носить, в основном, тёплую одежду, которую зэки могли получать посылками. Разрешено носить волосы. В Норильске фактически перестали существовать ГОРЛАГ-и, то есть почти не стало никакой разницы в режимах между ГОРЛАГ-ами и ИТЛ, хотя территориально все шесть ГОРЛАГ-ов продолжали существовать, они сыграли решающую роль в предстоящих событиях в Норильске.И наконец, самым крупным изменением после смерти Сталина впервые за всю историю существования сталинских лагерей было то, что началось освобождение политических зэков, некоторые из них полностью реабилитировались. Правда, сначала эти освобождения были незначительными, но они шли беспрерывно» (Рукопись: Воспоминания каторжанина: Документально-биографическая повесть. С. 121 – 122.).
Биографическая справка:
Баканичев Анатолий Ефимович (1920 г.р.) – московский инженер-конструктор, уроженец подмосковного с. Глазово, из семьи передового рабочего завода «Красный пролетарий». В 1939 г. поступил на биологический факультет МГУ, призван в армию в 1939, участник Великой Отечественной войны. Попал в плен 6 июля 1941, содержался в СтаЛаге-7, СтаЛаге-10, рабочем лагере Штайерберг (под Ганновером), побег из лагеря в марте 1945 во время пешего марша заключённых после ликвидации лагеря, в июле 1945 отправился в советскую зону, возвращение в Москву, поступление в Тимирязевскую академию. Арест в феврале 1948 г., обвинение в «фашистской пропаганде и избиении военопленных», в мае – суд, 4 свидетеля в пользу Баканичева, приговор – 15 лет каторжных работ. Отбытие срока в Норильске, неудачный побег в 1949. Освобождение по амнистии в октябре 1955. Реабилитация в феврале 1965.
Материал подготовила Наталья Колягина на основе архивной коллекции Международного Мемориала
