Переговорив до конца первого военного дня с командующими всех подчиненных фронтов и Тихоокеанского флота, маршал Василевский в полночь позвонил в Ставку. Он твердо знал, что его первый доклад с нетерпением ожидается Верховным…
«Гроза на Востоке» – так назвал одну из последних своих книг недавно ушедший из жизни, замечательный советский писатель Владимир Карпов. Название книги очень точно свидетельствует о начале этой заключительной операции Великой Отечественной войны. Действительно, 8 августа 1945 года в Маньчжурии разразился тропический ливень, но и он не сдержал стремительного наступления мощной группировки советских войск, приведших к разгрому миллионной Квантунской армии и капитуляции Японии.
Вот как развивались эти события.
Переговорив до конца первого военного дня с командующими всех подчиненных фронтов и Тихоокеанского флота, маршал Василевский в полночь позвонил в Ставку. Он твердо знал, что его первый доклад с нетерпением ожидается Верховным. Как-никак начало любой кампании всегда многое определяет. Но Сталин перенес доклад Главкома дальневосточной группировки на более позднее время, так как не успел закончить совещание с учеными-физиками, которые напряженно работали над проблемой создания атомной бомбы. Разговор состоялся ранним вечером по московскому времени, тогда как в Забайкалье шел уже третий час второго военного дня. Маршал Василевский намеревался сохранить порядок доклада о положении на фронтах, сложившемся в годы советско-германского противостояния.
Верховный упредил это намерение собеседника словами:
– Товарищ Василевский, минувший день выдался для вас очень напряженным, поэтому доложите мне о развитии обстановки на фронтах только в общих чертах и пришлите, как всегда, подробный письменный доклад.
Для Главкома дальневосточной группировки такое пожелание Верховного послужило серьезным облегчением:
– Войска всех фронтов, товарищ Сталин, ведут наступление в условиях непрерывных муссонных дождей. Уровень воды в горных речках поднялся до четырех метров. Дороги размыты. Командование 1-м Дальневосточным фронтом вынуждено приступить к строительству колонных дорог. Конечно, это повлияет на темпы наступления передовых ударных войск…
Сталин прервал Главкома дальневосточной группировки на полуслове:
– И обойти эти заболоченные районы никак нельзя, товарищ Василевский?
– В том-то и дело, товарищ Сталин, что нельзя. Противник, кстати, учитывал эти обстоятельства в своих оборонительных планах.
– Какова протяженность этих заболоченных участков?
– До сорока-пятидесяти километров.
– Значит, чтобы их преодолеть, потребуется не менее десяти-двенадцати суток?
– По-видимому, так, товарищ Сталин.
– А какова ситуация у товарища Малиновского?
– На Забайкальском фронте обстановка складывается исключительно перспективной. Ожидается, что к концу этого дня соединения 6-й гвардейской танковой армии продвинутся вперед не менее чем на сто пятьдесят километров и достигнут западных отрогов Большого Хингана. В этом случае командование Квантунской армии не сможет оседлать горные перевалы и воспрепятствовать прорыву войск генерала Кравченко на маньчжурскую равнину.
Верховный как бы продолжил эту мысль Василевского:
– В этом случае не будет иметь большого значения, войска какого именно фронта, Забайкальского или 1-го Дальневосточного, первыми прорвутся к Чанчуню и Гирину. Важно быстрее обеспечить их встречу, чтобы отрезать Северную Маньчжурию от остальной территории Китая и воспрепятствовать переброске резервов в кризисные точки. Необходимо, товарищ Василевский, активизировать разведывательную деятельность нашей авиации в глубине японской обороны. Вам надлежит хорошо знать, что конкретно происходит в тылу Квантунской армии. Потребуется оперативная реакция нашей стороны на все происходящие у противника изменения.
После этих слов Сталин сделал небольшую паузу и тут же вернулся к анализу обстановки на Забайкальском фронте:
– А как идут дела у товарища Плиева? Как наступают кавалерийские соединения монгольской народной армии, товарищ Василевский?
У Главкома дальневосточной группировки имелась, достаточная информация и о положении на правом фланге ударного фронта. Он доложил:
– Советско-монгольская конно-механизированная группа продвигается вглубь территорий Внутренней Монголии двумя колоннами на Долоннорском и Калганском направлениях. Обе группировки действуют напористо и за первый день операции в пустыне Гоби преодолели более пятидесяти километров. Прикрывающие монголо-китайскую границу войска князя Дэ Вана частично разгромлены или сдались в плен. Монгольские конники действуют смело, подстать бывалым кавалеристам генерала Плиева…
Бодрый доклад маршала Василевского вполне удовлетворил Верховного. Он пожелал собеседнику дальнейших успехов и опустил трубку на рычаг, заручившись его обещанием прислать в Ставку подробное письменное донесение о действиях наших войск в первые сутки советско-японской военной кампании.
В известном смысле 11 августа стало переломным днем на первом этапе всей Дальневосточной кампании. Ударные соединения 6-й гвардейской танковой армии Кравченко, оставив позади свыше четырехсот пятидесяти километров пустынного бездорожья, преодолели хребет Большого Хингана и на главном, Чанчуньском направлении вышли на Центрально-Маньчжурскую равнину! В тот же день войска маршала Малиновского овладели Хайларом, Туцюанем и Лубэем.
Синхронно с решающими усилиями войск Забайкальского фронта действовали главные силы генерала армии Пуркаева. В этот день при активном участии частей Краснознаменной Амурской военной флотилии контр-адмирала Антонова войска 15-й армии овладели ключевым городом и речным портом на Сунгари Фуцзинем, а 5-го отдельного стрелкового корпуса – городом Сяоцзяхэ на западном берегу Уссури, открыв для себя дорогу на Цзямусы и Баоцин. Войска 16-й армии генерал-лейтенанта Черемисова во взаимодействии с Северной Тихоокеанской флотилией вице-адмирала Андреева начали Южно-Сахалинскую операцию с целью освобождения от оккупантов южной части Сахалина.
Невообразимую панику в войсках 17-го фронта генерала Кодзуки посеяли отчаянные действия десантных групп Тихоокеанского флота адмирала Юмашева. Совершив переход из Владивостока с разведотрядом в сто сорок человек при пятибалльном шторме и дожде, десять торпедных катеров, два фрегата и тральщик высадили десант в северокорейском порту Юки. Высадке десанта предшествовали разведка боем и удары флотской авиации по военным арсеналам порта и аэродромам. Японские части в панике покинули город, бросив вооружение, боеприпасы, оперативные карты и документы.
Овладение портом Юки имело важное значение для войск 1-го Дальневосточного фронта и Тихоокеанского флота. Соединения 25-й армии генерал-полковника Чистякова, наступающие вдоль побережья Японского моря, получили возможность преследовать отходящего противника. Тихоокеанский же флот мог перебазировать в Юки ударные отряды торпедных катеров и действовать накоротке в южном направлении.
Несколькими часами позже 11 августа был высажен тактический десант и в порту Расин. Из Владивостока вышли десять торпедных катеров, фрегат и два тральщика. Они имели на борту две разведгруппы по восемьдесят бойцов каждая, роту автоматчиков в сто человек и 358-й отдельный батальон морских пехотинцев в семьсот шестнадцать штыков. Как и при овладении портом Юки, десантным действиям в Расине предшествовали бомбовые удары флотской авиации и стремительные атаки торпедных катеров.
Гарнизон Расина оказал очаговое сопротивление. Перед вторжением нашего десанта японские части покинули город и заняли оборонительные позиции на близлежащих сопках. В порту остался небольшой отряд охранения, а также несколько диверсионных групп для подрыва складских помещений и наиболее важных городских объектов. Морские десантники быстро сломили их сопротивление и овладели Расином.
К исходу 11 августа командующий 1-м Дальневосточным фронтом уточнил задачу войскам 5-й армии генерал-полковника Крылова: быстрее продвигаться на Муданьцзян и после овладения им – на Чанчунь. Это, по мнению маршала Мерецкова, должно было оказать решающее влияние на последующий ход военных действий. Для выполнения поставленной задачи командарм 5-й создал передовой отряд в составе 76-й танковой бригады и двух усиленных стрелковых батальонов на автомашинах. В ночь на 12 августа эта ударная армейская группа стремительно двинулась на Муданьцзян.
Выйдя на рубеж Туцюань – Лубэй, ударные соединения 6-й гвардейской танковой армии оторвались от основных баз снабжения на четыреста пятьдесят километров. Автотранспорт безнадежно отстал. Войска остро нуждались в горючем и продовольствии. Ощущалась острая нехватка воды. В 9-м гвардейском механизированном корпусе после преодоления его соединениями перевала Корохон две трети танков, все самоходные артиллерийские установки и почти половина автомашин остались без горючего. Армейские и фронтовые колонны с горючим, продовольствием и водой завязли в песчаных дюнах на пути к перевалам Большого Хингана.
Снабжение войск генерал-полковника Кравченко горючим стало наиболее серьезной проблемой дня. 5-й гвардейский танковый и 9-й гвардейский механизированный корпуса генералов Савельева и Волкова вынуждены были перейти к действиям сводными отрядами. Для их боепитания пришлось слить горючее с остальных машин ударных корпусов. 46-я гвардейская танковая бригада вела наступление всего лишь восемнадцатью танками, 30-я гвардейская механизированная бригада – семью танками и двумя ротами мотопехоты. В 7-м механизированном корпусе генерал-лейтенанта Каткова З6-ю мотострелковую дивизию из-за отсутствия горючего пришлось вообще вывести во второй эшелон.
Для решения проблемы обеспечения горючим войск 6-й гвардейской танковой армии командующий Забайкальским фронтом Малиновский приказал использовать 21-ю гвардейскую и 54-ю транспортные авиадивизии 12-й воздушной армии. В сложных метеоусловиях, при густых туманах и в непрерывный дождь, при отсутствии пригодных посадочных площадок в горах в течение одного дня 12 августа авиаторы перебросили по воздуху свыше пятисот тонн горючего, исключив возможную паузу в боевых действиях ударных подвижных соединений. В этот день гвардейцы 5-го танкового и 9-го механизированного корпусов генералов Савельева и Волкова по приказу командующего фронтом резко повернули на юг и повели успешное наступление на Мукден. 7-й механизированный корпус генерал-лейтенанта Каткова продолжал наступление в направлении Чанчуня.
Получив донесение маршала Василевского за 11 августа, Верховный тут же пригласил в Кремль начальника Генштаба генерала армии Антонова. Вместе они продолжили анализ сложившейся обстановки на Дальневосточном ТВД, тесно увязав его с важнейшими политическими аспектами. С них Сталин и начал диалог.
– Японское правительство, товарищ Антонов, заявило через посольства Швеции и Швейцарии о том, что оно принимает условия Потсдамской декларации о безоговорочной капитуляции…
– У него нет другого выхода, товарищ Сталин, – начальник Генштаба оторвал на минуту взгляд от разложенной на столе огромной карты всего региона. – Сам факт перехода наших войск в наступление в период муссонных дождей оказался для противника совершенно неожиданным. Успех войск 1-го Дальневосточного фронта по прорыву приграничных укрепрайонов лишний раз это подтверждает.
Верховный согласился, продолжил мысль Антонова:
– Там, на Приморском направлении, японцы планировали надолго задержать наши войска, но просчитались. Теперь, еще большим их просчетом является переход подвижных соединений Забайкальского фронта через горы Большого Хингана. Оперативные планы Ставки в полном объеме выполняются.
Начальник Генштаба продолжал развивать возможную стратегическую перспективу:
– Переход в наступление войск 2-го Дальневосточного фронта также ставит перед командованием Квантунской армии неразрешимые проблемы. Прорыв соединений 15-й армии в район Харбина так или иначе вынудит командование 1-го фронта к отводу своих войск из Северо-Восточной Маньчжурии во избежание их окружения.
Верховный, сделав два-три «челнока» вдоль кабинета, остановился рядом с генералом армии Антоновым, чиркнул концом мундштука по карте в полосе наступления Забайкальского фронта, рассудительно заключил:
– Войска генерала Кравченко продвигаются вперед двумя колоннами. Правофланговая колонна, наступающая на Мукден, более сильная. Сейчас она находится в районе Лубэя. Как вы думаете, товарищ Антонов, эффект их действий не получится большим, если танковый корпус генерала Савельева Ставка перенацелила бы на Чанчунь?
На оперативке такое решение представлялось очевидным, выигрышным. Но с учетом всех обстоятельств начальник Генштаба уверенно возразил:
– Карта, товарищ Сталин, позволяет предположить и такой вариант действий одного из подвижных корпусов. Фактически же с ним нельзя согласиться по трем причинам. Во-первых, корпуса 6-й гвардейской танковой армии оторвались более чем на семьдесят километров от стрелковых соединений 17-й армии, наступающих на Чифын. Во-вторых, в направлении Мукдена более развита дорожная сеть, что решающим образом влияет на темп наступления подвижных соединений. В-третьих, прорыв к Мукдену отрезает резервы Северного Китая от Центральной и Северной Маньчжурии.
Доводы убедительны, но Верховный все же не согласился:
– Передайте, товарищ Антонов, эту идею в штабы Василевского и Малиновского. Пусть они на месте взвесят, в каком направлении стоит наступать корпусу Савельева.
Наступление всех наших фронтов 12 августа окончательно определило благоприятную перспективу. Войска Забайкальского фронта овладели в этот день Халун-Аршаном и Якэши. Войска генерала армии Пуркаева юго-восточнее Благовещенска и в междуречье Сунгари и Уссури заняли Фугдин, Даякэ, Дадайхэ и Саньитунь. Соединения 1-го Дальневосточного фронта овладели городами Мишань, Хулинь и Линькоу.
Когда 15 августа по местному времени в Чите приближалось к своему окончанию, в штаб дальневосточной группировки позвонил Верховный. Никаких чрезвычайных происшествий на фронтах не произошло, но Сталин исключительно ценил доклады с мест, поскольку они всегда акцентировали внимание на самых злободневных текущих и ближайших событиях, заставляли решать непростые вопросы.
Поздоровавшись, Верховный спросил:
– Вы еще воюете, товарищ Василевский?
Главком дальневосточной группировки ответил:
– Воюем, товарищ Сталин. Нет никаких признаков к тому, что войска Квантунской армии собираются сложить оружие. Более того, на ряде участков Забайкальского и 1-го Дальневосточного фронтов сопротивление противника даже возросло.
– Где возросло, товарищ Василевский?
– Главные силы 36-й армии генерала Лучинского уже приблизились к Цицикару, а в Хайларском укрепрайоне еще имеются очаги сопротивления. В центре наступления войск маршала Мерецкова у Муданьцзяна разгорелось кровопролитное сражение. По всему чувствуется, что командование 1-м фронтом намерено до конца удерживать рубеж по реке Муданьцзян. С 12 августа сюда переброшено до пяти пехотных дивизий со средствами усиления. Мною уже отдан оперативный приказ командованию 1-м Дальневосточным фронтом обойти этот узел сопротивления и выполнять оперативные задачи войсками 1-й Краснознаменной армии в направлении Харбина, а 5-й армии – в направлении Гирина.
– Судя по карте, такое решение и напрашивается, – согласился Верховный и задал новый вопрос: – А как развивается наступление в полосе 2-го Дальневосточного фронта?
– Войска генерала Терехина приближаются к Цицикару с севера. Здесь появилась возможность использовать железную дорогу из Сахалина на Цицикар для подтягивания к передовой главных армейских сил и тыловых служб. Войска же генералов Мамонова и Пашкова продвигаются к Харбину с северо-востока. Тут сухопутным войскам очень хорошо помогают моряки Краснознаменной Амурской военной флотилии. Они спускают южнее на катерах передовые отряды по Сунгари.
– А как обстоят дела у Кравченко? – до этого разговора вопрос о действиях 6-й гвардейской танковой армии всегда обсуждался Верховным в первую очередь, но на этот раз порядок был нарушен. – Трудности с подвозом горючего у танкистов продолжаются?
– Горючего у танкистов все еще не хватает, товарищ Сталин. Снова на них работают обе транспортные авиадивизии маршала Худякова. Частично используется трофейное горючее, но оно очень низкого качества. Появилась и еще одна серьезная трудность. В Центральной Маньчжурии бушуют проливные дожди. Уровень воды в Ляохэ поднялся на два метра. Форсировать ее без понтонных средств не представляется возможным. Ждать их подвоза за пятьсот километров не имеет смысла. Поэтому гвардейцы 5-го танкового и 9-го механизированного корпусов поворачивают правее и наступают на Мукден, – маршал Василевский сделал небольшую паузу и добавил: – Другого выхода у нас просто нет, чтобы исключить возможную оперативную паузу.
– А 7-й механизированный корпус генерала Каткова продолжает наступать на Чанчунь? – в голосе Верховного почувствовалось нетерпение.
– Да, товарищ Сталин, Катков выполняет прежнюю оперативную задачу.
– Хорошо, товарищ Василевский. А что изменилось за минувшие сутки на Сахалине? Там произошли какие-нибудь положительные подвижки?
– Сегодня в порту Торо высажен наш морской десант, который помог войскам 56-го стрелкового корпуса овладеть еще и городом Эсутору.
– Какие вопросы у вас имеются ко мне, товарищ Василевский?
У Главкома дальневосточной группировки имелось два не отложных вопроса:
– Поскольку войска генерала Кравченко вырвались далеко вперед, то в полосе их наступления, между правым флангом 39-й и левым флангом 17-й армий, образовался разрыв до четырехсот километров. Я предлагаю, товарищ Сталин, закрыть его, хотя бы частично, вводом в действие войск 53-й армии генерала Манагарова. Их предлагается использовать в первом эшелоне на Кайлуском направлении.
Верховный ответил на этот вопрос не сразу:
– Хорошо, сегодня мы обсудим ваше предложение с Генштабом. Завтра, товарищ Василевский, вы получите окончательный ответ Ставки… Какой имеется второй вопрос?
– Сегодня по радио в штаб 1-го Дальневосточного фронта обратился начальник штаба Квантунской армии генерал Хата. Он предложил заключить временное соглашение о перемирии. Это произошло во второй половине дня, и мне недавно доложил о нем маршал Мерецков. Командующий 1-м Дальневосточным фронтом ждет наш ответ.
В данном случае все решилось сразу. Верховный четко заявил:
– Никаких временных перемирий, товарищ Василевский. В Москве американский посол уже неделю носится с письмами по поводу принятия японским правительством условий Потсдамской декларации союзных держав. Вот и сегодня генерал Дин передал текст приказа генерала Макартура о прекращении военных действий против Японии. Но нам не известна истинная позиция японцев. Приказа о прекращении военных действий войсками Квантунской армии нет. Поэтому советские войска продолжают свои операции. Никаких сепаратных переговоров с японцами мы вести не намерены. Завтра по этому вопросу товарищ Антонов сделает заявление от имени Генштаба.
На рассвете 19 августа транспортный Си-47 с парламентерской группой полковника Артеменко поднялся в воздух с аэродрома в Ванемяо и взял курс на Чанчунь. Вместе с особоуполномоченным Военного совета Забайкальского фронта на его борту находились четыре офицера и шесть солдат. Их сопровождал воздушный эскорт истребителей.
Вслед убывшим парламентерам маршал Малиновский передал на имя генерала Ямады радиограмму: «Сегодня, 19 августа, в восемь ноль-ноль парламентерская группа в составе пяти офицеров и шести рядовых, возглавляемая особоуполномоченным Военного совета Забайкальского фронта полковником Артеменко, самолетом Си-47 в сопровождении девяти истребителей отправлена в штаб Квантунской армии с ультиматумом о безоговорочной капитуляции и прекращении сопротивления. В последний раз требую обеспечить и подтвердить гарантию на перелет. В случае нарушения международных правил вся ответственность ляжет на вас лично».
Над военным аэродромом в Чанчуне, где базировалось свыше трехсот японских самолетов, наш «штурмовой отряд» появился неожиданно. Сделав несколько кругов над летным полем, наши самолеты совершили посадку. Истребители сразу же заняли взлетно-посадочную полосу и некоторое время держали аэродром под прицелом своих пушек. Лишь убедившись, что обстановка не является угрожающей, полковник Артеменко в сопровождении офицеров направился в штаб Квантунской армии.
В случае осложнений при ведении переговоров был предусмотрен запасной вариант. Условным сигналом, переданным на Си-47 с помощью проводной линии, протянутой прямо в кабинет командующего Квантунской армией, наш особоуполномоченный мог дать команду на высадку крупного воздушного десанта в Чанчуне или на массированную бомбардировку города, вызвав огонь на себя.
В кабинете генерала Ямады шла бесконечная оперативка. Полковник Артеменко прервал ее и вручил командующему Квантунской армией требование о немедленной и безоговорочной капитуляции. Генерал Ямада попытался оговорить некоторые свои условия. Но, как и полагалось по инструкции, особоуполномоченный Забайкальского фронта наотрез отверг их и решительно потребовал немедленной безоговорочной капитуляции. Тут же им был реализован запасной вариант – в Чанчунь был вызван наш воздушный десант и полк пикирующих бомбардировщиков. Десантники майора Авраменко сняли аэродромную охрану противника, заняли круговую оборону и приступили к разоружению Чанчуньского гарнизона. Продолжалось разоружение офицеров штаба.
В четырнадцать часов командующий Квантунской армией генерал Ямада подписал акт о безоговорочной капитуляции своих войск. Затем он и премьер-министр Маньчжоу-Го Чжан Цзинхуэй по требованию полковника Артеменко выступили по радио с обращениями к населению, в которых сообщили о капитуляции японо-маньчжурских войск, прекращении сопротивления и сдаче оружия.
Ближе к вечеру над зданием штаба Квантунской армии был спущен японский флаг и поднят красный, советский. Боевые группы десанта заняли к тому времени железнодорожный вокзал, радиостанцию, электростанцию, здания телеграфа, телефона, почты, банка, жандармского и полицейского управлений. Десантники взяли под охрану армейские арсеналы и склады. Все делалось оперативно и тщательно.
У входа в дом, где расположился штаб полковника Артеменко, встал часовым не японский солдат, а совсем юный внук генерала Ямады. По древнему японскому обычаю покой почетных гостей оберегают самые близкие хозяину дома люди, и маленький наследник командующего Квантунской армией на посту служил лучшим доказательством и гарантией полной безопасности советских парламентеров.
Но и вручив ультиматум командованию Квантунской армией, Главком дальневосточной группировки не остановил военных действий. Главные силы всех наших фронтов продолжали стремительно продвигаться вперед, к ключевым центрам Маньчжурии – Чанчуню, Мукдену, Харбину и Гирину.
В то время, когда маршал Василевский встречался в Приморье с начальником штаба Квантунской армии генералом Хата, его собственный штаб обживал новое место своей дислокации в Хабаровске. Верховный определил этот переезд предельно кратко: «Чтобы быть ближе к главным событиям на Дальневосточном театре военных действий». Да, новостей там и впрямь набиралось невпроворот, а телефонная связь с «дальневосточной столицей» действовала устойчиво и стабильно. Сами переговоры Главкома со Ставкой становились более продолжительными, поскольку ни одно письменное донесение не могло вместить всех фронтовых перипетий. И этот вечерний доклад маршала Василевского 19 августа получился довольно пространным.
– Как идет у вас капитуляция японских войск, товарищ Василевский? – голос Верховного звучал приглушенно, но четко. – Какие перемены произошли на фронтах?
– Перемены произошли очень большие, товарищ Сталин. Главные маньчжурские центры – Чанчунь, Мукден, Харбин и Гирин отныне находятся под контролем наших воздушных десантов. На подходе к ним – главные фронтовые силы.
– В Гирине тоже высажен наш воздушный десант? – тут же уточнил Верховный.
– Да, товарищ Сталин. Сегодня, во второй половине дня.
– А кого Военный совет фронта назначил своим особоуполномоченным в этот город?
– Назначен полковник Лебедев, заместитель начальника политуправления фронта.
– Понятно. Вы уже вышли, товарищ Василевский, непосредственно на командующего Квантунской армией? Я имею в виду генерала Ямаду.
– Да, вышел и на него, товарищ Сталин. Сегодня, несколько часов назад, я встречался у приморской границы с его начальником штаба, генералом Хата. Вручил ему наш ультиматум, в котором изложены сроки и порядок капитуляции войск Квантунской армии.
Следующий вопрос был неожидан для Главкома дальневосточной группировки:
– А что представляет собой сейчас этот генерал Хата, товарищ Василевский? Я видел его один или два раза несколько лет назад, когда он служил в Москве в качестве военного атташе. Теперь, наверное, он выглядит иначе?
– Ничего особенного Хата не представляет, товарищ Сталин, – уверенно ответил маршал Василевский. – Пожилой, бритоголовый человек с угрюмым взглядом, усталым обрюзгшим лицом. По-русски говорить не пытался, но было видно, что мои слова понимает. Жаловался, что штаб Квантунской армии ограничен в своих действиях из-за потери связи в первые же дни нашего наступления. С советскими требованиями согласился и пообещал их непременно реализовать. Сам генерал Хата и сопровождающая его свита вели себя исключительно уважительно, даже подобострастно.
– А кто с нашей стороны, кроме вас, встречался с японскими представителями?
– Маршал Мерецков, Главный маршал Новиков и генерал-полковник Штыков.
– Что известно, товарищ Василевский, о развитии обстановки в Чанчуне и Мукдене?
– По докладу маршала Малиновского, товарищ Сталин, в этих городах пока силами десантов осуществляется процесс разоружения местных гарнизонов. Ожидается, что не позднее завтрашнего дня в Чанчунь и Мукден вступят усиленные передовые отряды 6-й гвардейской танковой армии. Тогда, как я считаю, все вопросы капитуляции японских войск будут решаться намного проще и быстрее.
– Вот я и хотел сказать, чтобы генерал Кравченко быстрее подтягивал к этим важнейшим городам свои главные силы, – прервал доклад Василевского Верховный. – Для нас это очень важно и с политической точки зрения. Судя по всему, американцы намереваются прибрать Японию к своим рукам в единственном числе, отстранив от решения дальневосточных проблем не только нас, но и англичан. Кроме Японии, там ведь присутствует еще и проблема Китая. Мы не можем безучастно относиться к проблеме внутреннего устройства этой великой страны. Будет ли Китай единым государством, дружественным Советскому Союзу, или империалистам удастся раздробить его на несколько мини-образований типа Маньчжоу-Го? Кстати, известно ли вам что-нибудь о судьбе императора и правительства этого марионеточного государства?
Маршал Василевский никак не думал, что история с пленением императора Пу И так быстро станет известна Верховному. Тем более что его заинтересует судьба марионеточного монарха. Пришлось доложить и по этому вопросу:
– Император Пу И сейчас находится в Мукдене под охраной наших десантников, товарищ Сталин. Ему ничто не угрожает. Кстати, он очень просил, чтобы мы ни в коем случае не передавали его японцам.
– Вы уже выяснили, каким образом Пу И оказался в Мукдене, товарищ Василевский?
– Командование Квантунской армией получило приказ из Токио переправить императора Маньчжоу-Го в Японию, но в Чанчуне не оказалось подходящего для него самолета. Было решено, что такой самолет найдется в Мукдене. Вместе с ближайшим окружением Пу И был доставлен в Мукден. Но и здесь сразу не нашлось транспортника. В ожидании отлета он был обнаружен нашими десантниками на военном аэродроме. В ближайшее время я распоряжусь, чтобы император Маньчжоу-Го был доставлен в Хабаровск.
– Все сделано правильно. А где находится правительство Маньчжоу-Го?
– Правительство находится в Чанчуне. Его глава Чжан Цзинхуэй, по требованию нашего особоуполномоченного, выступал по радио с обращением к местному населению о капитуляции японо-маньчжурских войск.
Верховный внимательно выслушал эту информацию маршала Василевского и после небольшой паузы снова вернулся к фронтовым делам:
– А что вы скажете, товарищ Василевский, о развитии обстановки на Сахалине и Курильских островах?
Маршал Василевский был совсем «близко» к этим событиям и уверенно доложил:
– На Сахалине и на Шумшу бои продолжаются, товарищ Сталин. Приграничный укрепрайон на Сахалине войска 16-й армии преодолели и наступают в южном направлении. На Курилах, после освобождения Шумшу, будет высажен морской десант на Парамушир и далее. Их защищают войска 5-го фронта, а не Квантунской армии, которые, по данным нашей разведки, подчиняются непосредственно императорской Ставке. Так что они прекратят сопротивление тогда, когда начнут действовать приказы верховного главнокомандующего союзных держав генерала Макартура.
– Выполнят они приказ Макартура или нет, наши войска должны продолжать свое дело, – весомо закончил разговор Верховный. – Нам ветер дует в спину. Мы можем обождать неделю-другую, пока начнут действовать приказы этого американского генерала. Свою главную задачу на материке Красная Армия уже полностью выполнила.
