Правнучка Брежнева: Умоляю, заберите меня из психушки!
“Жизнь” публикует тайное письмо Галины Филипповой к матери
33-летняя Галина Филиппова, любимая правнучка бывшего правителя СССР Леонида Брежнева, умоляет родную мать забрать ее из Московской психиатрической больницы.
Девушке через знакомых удалось передать на волю письма к няне и матери. Каждая строчка в нем полна боли и слез, отчаянной тоски по самым близким людям.
“Мамочка, мне здесь плохо!” – пишет из палаты психиатрической больницы N1 Галина Филиппова. Мог ли подумать хотя бы на миг ее всесильный дед, что его любимая правнучка Галочка будет страдать в психушке?!
Эта милая девушка, детство которой прошло в неге и роскоши, повторяет судьбу другой Галины Брежневой – дочери генсека, в честь которой получила свое имя.
– Это злой рок! – говорит нам 78 летняя Нина Ивановна, нянька и крестная Галочки Филипповой. – Несчастная семья, на ней цыганское проклятие висит…
…О том роковом проклятии нам рассказывали многие люди из ближайшего круга Брежнева. Бывший замминистра МВД СССР Юрий Чурбанов, муж дочери Брежнева Галины, в записанном на пленку интервью вспоминает эту мистическую историю.
…Очередная влюбленность Галины Леонидовны (она была очень увлекающейся женщиной) обернулась для соперника генерала Чурбанова, певца Бориса Бурятце, уголовным делом. Поговаривали, что оно было сфабриковано, что несчастный донжуан пострадал только за то, что осмелился флиртовать с дочерью Брежнева. Так или иначе, но роман с красавцем цыганом стал роковым не только для Галины Леонидовны, но и для всего ее рода…
– Бурятце умер совсем молодым, почти пацаном, – свидетельствует Юрий Чурбанов. – Он, когда освободился, умер от перитонита. Так до сих пор цыгане не могут мне простить, что я повинен в смерти этого Бурятце, хотя я его в жизни не видел.
Роман
…Галина Брежнева тогда буквально потеряла голову из-за страсти к молодому цыганскому барону Борису Бурятце.
Муж был в курсе ее романа, но не мог уговорить жену остановиться или хотя бы соблюдать нормы приличия.
– Она попала в полную от него зависимость, – говорит Чурбанов. – Поездки в рестораны, в другие места. Галина не находила себе предела! Я знал все точки ее передвижения, если в комитете (КГБ – авт.) была своя разведка, то у нас в МВД – своя. Вот они мне докладывали абсолютно все, что можно было знать.
Леониду Ильичу Брежневу любовное увлечение дочери очень не нравилось.
– Мне как-то Леонид Ильич говорит: ну что же мне делать с этой шалопутной женщиной? – продолжает Юрий Чурбанов. – Я говорю, что мы же работаем потихонечку. А он: “Вот плохо вы работаете!” Пришлось сфабриковать против него уголовное дело. Отправили его, этого Бурятце, кличка у него была Бриллиантовый мальчик, в Сибирь. Он оказался в колонии, устроился библиотекарем. У него всегда в заначке было шампанское, и я знаю, что Галина приезжала к нему. Мне пришлось вызвать начальника УВД. Сказал, если это еще раз повторится, то выгоню его…
Но это не подействовало, и Галина Леонидовна ездила к своему Бриллиантовому мальчику в колонию – ее тянуло к нему, точно магнитом.
– Что она нашла в нем такого, не знаю?! – недоумевает Чурбанов. – Любила что потоньше, то и получше. А я до сих пор от этого страдаю. Ко мне ни разу в колонию не приехала, когда я отсиживался…
Обида
О цыганском проклятии знала и подруга Галины Брежневой, артистка Мила Москалева, с которой делилась своими сердечными тайнами дочь Леонида Ильича.
– Чурбанов и Галина прокляты цыганами, – говорит Людмила.
– Мы работали с цирком в Краснодаре, по четыре спектакля в день. Как-то мы пошли в баню, а туда заходят цыгане, все в золоте. И вдруг мы разговорились про Бориса Бурятце. Они сказали, что за несправедливо обиженного цыганского барона проклят весь род. Что Галя будет умирать в глубоком одиночестве, а Чурбанова посадят самого. Так и вышло…
Когда Чурбанов вышел из тюрьмы, я ему рассказала про проклятие, что за то, что посадил Бурятце, проклят весь род.
Дочь
Галина Леонидовна в семье генсека была всеобщей любимицей. Хотя был еще сын Юрий, все внимание отца и матери досталось дочке.
Как вспоминает Юрий Чурбанов, Галина всегда отличалась независимостью:
– Она вообще никого не слушала – отсюда такой печальный конец…
Впервые встретился с Галиной Юрий Чурбанов в Доме архитекторов. И был очарован:
– Самобытная женщина, достаточно привлекательная и интересная. Потом начались поездки ко мне на работу. Я собирался в отпуск уезжать в Кисловодск, а она говорит: “С Кисловодском подождешь”. Действительно, Галина волевая была женщина. Через несколько дней мне она сказала: “Вы встречаетесь с Леонидом Ильичом!” Я сидел в кинозале, смотрел фильм, заходит человек невысокого роста. “Кто здесь Юрий?” Я встал, говорю: “Это я!”
Потом, уже за столом, он задал вопрос: “Как вы собираетесь свою личную жизнь устроить?” Я ему ответил, что у меня намерения серьезные. Он говорит: “Ну, хоть один мент будет дома!”
Дочь от первого брака Галины с артистом Милаевым Викторию Юрий Чурбанов воспринял неоднозначно:
– Она плохо училась, прогуливала много, гуляла. Я звонил ректору института, и ее восстанавливали.
Бывшая жена Чурбанова умерла точно так, как напророчили цыгане – одна, вдали от близких. Галина Леонидовна Брежнева скончалась в психиатрической больнице в подмосковном поселке Добрыниха.
Подруга Галины Леонидовны Мила Москалева до сих пор хранит прощальное письмо от нее, которое она получила из психиатрической больницы.
Его доставили в цирк, где тогда она работала. Подруга сначала не поверила в то, что Галина Брежнева жива, ведь на ее могиле уже стоял памятник:
– Я прочитала письмо и два часа отходила. Все думали, что она умерла, ведь уже стоял памятник с табличкой на Новодевичьем!
Позвонила Виктории, дочери Галины Леонидовны. И стала кричать на Викусю: “Почему стоит памятник, что мать умерла?” Она ответила, что просто решила бабушке сделать памятник, и еще заодно два одинаковых заказали…
Просьба
…Москалева не верила поначалу, что письмо именно от Галины Брежневой. Только особое написание буквы “Б” заставило убедиться Милу в подлинности…
“В 1994 году я почувствовала себя плохо, – писала Галина Леонидовна из психушки. – Позвонила Викусе, и она приехала со своим знакомым из Министерства здравоохранения. Они привезли меня, оформили документы. Потом я узнала, что больница эта психиатрическая. Срок лечения 3 месяца.
Я немного подлечилась и сказала главному врачу, чтоб меня выписал. Он сказал, что дочь взяла опекунство, и теперь так меня не выписать.
Так прошло 2 года и три месяца. Она не приезжает, и никаких вестей от нее нет. Что делать? Постарайтесь что-нибудь сделать для меня. Пожаловаться можно в Министерство здравоохранения и по моему месту жительства в Краснопресненский суд. Сделайте что-нибудь! Я так устала за эти 2 года в дурдоме.
Целую. Мама Галя”.
Людмила Москалева попыталась помочь подруге выйти на волю:
– Я была два раза в больнице. Первый раз не пустили. Второй раз я приехала с сыном министра внутренних дел Игорем Щелоковым. Я собрала вещи, что она любит, и мы поехали. Нас пропустили. Вышла Галина Леонидовна в халате, похудевшая…
Главврач Юрий Красковский порекомендовал Миле забрать Галину.
– Доктор сказал, что она уже была почти здорова, – утверждает Москалева. – Я ее обещала забрать, но не смогла, так как квартира ее на улице Алексея Толстого была уже продана. Дача – тоже. А куда мне ее везти? К дочке Викусе? Вика убила бы ее там сразу.
Так и не смогла Мила опять навестить подругу:
– Я бы поехала еще раз, но я не смогла соврать. И не дай Бог, что, если бы с ней что-то случилось по дороге, все свалили бы на меня. Ведь Костя (бывший директор гостиницы “Пекин” – авт.), который купил ее квартиры, думал, что она уже мертва. Это я ему сказала, что Галя жива, что я ее письмо получила. А он мне: “Как жива?!”
С болью Мила вспоминает последний разговор с подругой:
– Говорила, что перечитывает “Унесенные ветром”. Говорит, судьба моя. Просила, чтобы я приезжала быстрее, будем чай с лимоном пить. То, что ее квартиры проданы, она так и не узнала…
В июне 1998 Галина Леонидовна Брежнева умерла в психбольнице. После кремации похоронили ее под заранее заготовленным памятником. В том же году ее внучка Галина Филиппова вышла замуж – неудачно.
Правнучка
В свои 33 года Галина Филиппова потеряла все, что имела. Брак распался, потом она лишилась квартиры, завещанной прабабушкой. Дошло до того, что она бомжевала, ночуя по подъездам.
Сейчас Галина Филиппова находится в Московской психиатрической больнице имени Алексеева. И, как и ее бабушка когда-то, умоляет родственников: “Заберите меня домой!”
Но дома у Гали давно нет. Отец, преуспевающий банкир, давно создал новую семью и помогает дочке только материально.
А маме Виктории, видимо, сейчас не до Галочки…
Мы позвонили Виктории Евгеньевне и сказали ей, что готовы передать ей письмо от дочери. Но та так и не забрала его.
Поэтому публикуем его полностью. Пусть мама услышит зов страдающей и любящей ее дочери…
“Дорогая няня Нина (няня и крестная Галины – авт.)! Спасибо тебе огромное за вещи: их так много и все они по делу, к холодам.
Как ты поживаешь, как твои дела? Самое главное – как твое здоровье? Что касается меня, то у меня все пока неплохо, только хочется побыстрее выписаться.
Почерк неровный – это от слабости и из-за лекарств. Здесь все почти что обсуждают свою выписку, а мне так становится грустно, т. к. нечего сказать. Обещают получить для меня пенсию, т. к. я не работоспособный элемент. Ладно, давай приступим к письму матери. Думаю уже целый вечер, что ей написать, чтобы не расстроить.
P. S.: Няня Нина, ты забыла прислать мне пару трусов!
Добрый вечер, дорогая мама!
Пишу тебе вечером. Как ты себя чувствуешь, как твое здоровье? Даст Бог, все у тебя будет отлично. В этом году прадедушке 100 лет, мне – 33 года. Представь себе эти даты!!! Я по тебе очень скучаю. Жду с лета тебя, когда же вы с Димой приедете меня навестить.
Отец уехал в длительную командировку, его до весны не будет, так что меня никто не навещает. Вот только Нина Ивановна. Мне прислали много теплых вещей, так что я не замерзну. Да, надень лучше очки, так как почерк у меня стал мелкий.
Я вроде бы ничего себя чувствую, но мне очень хочется домой, к тебе, ибо дом мой там, где ты живешь. Я каждый день мечтаю, как вы приезжаете с Димой и забираете меня отсюда к себе.
Здесь мне плохо, но это просто больница, не гостиница, здесь лечатся, а не живут. Я, когда уезжала, думала – два, три месяца отлежу, подлечусь и приеду обратно, а вышло так, что обратно меня не отпустили. Мамочка, приезжай повидаться, я ведь тоже волнуюсь, как ты там поживаешь.
Еще я потихонечку лечу зубы, да и медперсонал здесь неплохой.
Мамуля, милая, может, мы и расстались не так, но у меня действительно склероз, я ничего такого не помню. Да, пару раз приезжала тетя Наташа с подружкой, привезли мне игрушки, свинушку и медальон.
Там бумага кончилась, поэтому я допишу на этом листе бумаги. Я знаю, что ты скучаешь по мне, не меньше чем я по тебе. Не мучай ни меня, ни себя. Давай повидаемся. После такой школы никакая дача не смутит.
О том, что ты не можешь помочь мне с паспортом, я знаю. Ничего страшного, они сами тут попробуют сделать все сами. Мамочка, приезжай навестить меня. Я уже сама хочу тебя увидеть, убедиться, есть ты у меня или нет. Отец через няню Нину передает привет.
Мамочка, не бросай меня одну на праздник. Мы ведь мать и дочь. Навещай хотя бы изредка. Мамочка! Мамочка моя! Я буду ждать тебя.
Медальон – слон, на счастье.
Еще няня Нина мне прислала крестик. Тоже надо будет надеть.
Как поживает Дима (гражданский муж матери Галины – авт.), как его дела? Скажи ему, что со мной лежала Мария …, если это его знакомая. Меня все спрашивают, есть ли у меня мама. Мне очень это больно.
Жалею ли я о том, что уехала? Не знаю, я хотела как лучше для нас для всех. Я бы подлечилась, вы бы это время отдохнули и пожили бы в Москве. Ну почему же ты не едешь? Позвонить я тебе не могу: у меня нет твоего телефона и мне никто его не дает (если он у кого есть).
Мамочка, милая, приезжай навестить меня. Тетя Наташа, конечно, похожа на тебя, но ведь она не ты. Я очень хочу тебя видеть.
Забери меня домой к себе, я уже не кричу по ночам. Как же так, при живом отце и матери дочь в пансионат сдавать?! Зачем, ведь я должна и очень хочу жить с тобой!
Мамочка, от тоски люди умирают, как животные…
“Мама” – какое приятное слово, какое родное, знакомое, теплое. Хочется его повторять и повторять. Мамочка, письмо моего производства, можешь не сомневаться. Нина Ивановна тоже волнуется за тебя, позвони ей лишний раз, другой.
Мамочка, это очень тяжелый для меня год, мне 33 года, это возраст Христа. До приезда отца я думаю, меня никуда не отправят.
Они собираются пробить мне место не то в интернате, не то в пансионате через администрацию. Мама, а я такая упрямая, я хочу жить с тобой. Очень прошу тебя, приезжай, я очень скучаю, я очень тоскую по тебе, даже по Диме иногда, ко всем привыкаешь…
Заботятся обо мне хорошо… Гулять сейчас холодно, поэтому я никуда не выхожу. В церковь, она на территории больницы, меня не пускают, на концерты брали летом, потом перестали. На процедуры я ходила летом. Врач сказал, что ждать места в пансионате, но это еще полгода.
Мама, я столько не выдержу. Да и как я буду там жить? Интернат это или пансионат. Бежать я бы от тебя больше не стала, потому как некуда. Видишь, сбежала, а оказалась так надолго в психиатрической больнице. Мамочка, ты ведь знаешь, у меня больное сердце, а у тебя есть машина. Приезжай, пожалуйста. Мамуля, хорошая моя, приезжай. Они сделали мне новый паспорт, только там отсутствует место прописки. (Донское ОВД сделало.)
Мамуля, я тебя крепко обнимаю и очень крепко целую. Я на ночь молюсь, чтобы Божья Матерь обняла нас двоих и чтобы мы зажили вместе, как тогда. Ну, не в квартире, ничего, пусть на даче, в твоем нынешнем дворце, не таком, как прежде, но это пустяки.
Я тебя очень люблю и крепко-крепко целую.
Приезжай, пожалуйста, возьмите меня хоть на Новый год. Попробую договориться с врачом. Отпразднуем на даче, если не в ресторане.
Я так долго тебя не видела. Пожалей меня, у меня ведь больное сердце. Я знаю, что ты скучаешь по мне. Все, бумага закончилась. Целую тебя. Галя.”
