3 марта 1918 г. в Брест-Литовске 30-летний Гирш Бриллиант (Григорий Сокольников), не торгуясь, подписал от имени России мирный договор с Германией и Австро-Венгрией. Большевистский Совнарком обязался заплатить немцам контрибуцию. Дополнительным соглашением от 27 августа 1918 г. был установлен размер выплат – 6 млрд. марок.
Дипломаты и спецслужбы стран Антанты делали все, чтобы царское золото не дошло до кайзера Вильгельма II. И нашли себе союзника в лице 39-летнего бывшего руководителя террористической боевой организации эсеров Бориса Савинкова. Он же – бывший военный губернатор Петрограда осенью 1917 г. и исполняющий обязанности командующего войсками Петроградского военного округа.
Савинков создал в 34 городах России тайный «Союз защиты родины и свободы». В него вошли фронтовики-офицеры и эсеры-боевики. Один из самых мощных филиалов организации существовал в Казани. В нем числились 500 человек. По сути, враг Совдепии затаился за стенами местного филиала Госбанка, в котором сосредоточилось свыше 73% имперского золотого фонда России.
Тайная антибольшевистская коалиция решила нанести удар по прогерманской политике Ленина-Троцкого. Причем сделать это в фактической на тот момент финансовой столице России. Инициатором сосредоточения здесь своих боевиков выступил начальник штаба «Союза…» 42-летний полковник Александр Перхуров.
«Вопрос о возможности выступления в Москве мною был решен отрицательно, и доводы мои признаны правильными, – признался в 1922 году на допросе в ВЧК Перхуров. – Было решено перенести организацию из Москвы в Казань. Это более хлебное и спокойное место, откуда легче было бы сноситься с крестьянами Верхнего Поволжья. Союзники обещали дать нужную для выполнения этой операции сумму».
Деньги Антанты в карманы боевиков Савинкова поступили к 27 мая 1918 года. Этому поспособствовали сотрудники спецслужб Англии, Франции и США. Одновременно в Казань продолжали поступать царские драгоценности со всей страны.
«В дополнение к акту от 23 мая сего года имею честь уведомить, что доставленная казанскому отделению Государственного банка первым транспортом российская золотая монета в 1300 ящиках на сумму 78 000 000 рублей распределяется по достоинствам так:
5 руб. достоинства 580 ящиков на 34 800 000 руб.
10 руб. – 480 ящиков на 28 800 000 руб.
15 руб. – 240 ящиков на 14 400 000 руб.», – сообщал в служебном донесении помощник директора московской конторы Госбанка П. Антушев. Именно он сопровождал груз вместе с контролером 1-го разряда Н. Крестовниковым.
В начале июня 1918 г. финансовые потоки Запада и Востока должны были схлестнуться в мутно-кровавом цунами на улицах Казани. «Наступил тот психологический момент в жизни, когда организация эта должна или проявить себя немедленно из подполья на свет божий, или же начать неизбежно внутренне разлагаться, – написал 24 ноября 1918 г. 33-летний начальник отдела сношений савинковского «Союза…», бывший чиновник для особых поручений в царской ставке Александр Дикгоф-Деренталь. – С технической стороны все обстояло прекрасно: были деньги, были люди, были возможности вложить в общее русское дело и свою долю боевого участия».
Об угрозе потерять контроль над царским золотым запасом контрразведка большевиков узнала случайно – из романтической болтовни 16-летнего кадета Виктора Мешкова (по отцу – фон Кавера). Круглый сирота из семьи погибшего дипломата успел повоевать в Варшавском уланском полку на фронтах Первой мировой войны, получить контузию. И на тот момент он приходил в себя в столичном госпитале при Иверской общине.
В богоугодном заведении и присмотрел парня-ветерана поручик Никитин. Он надоумил кадета сменить немодное и даже опасное при новой власти именование «князь Мешков» на пролетарское «Иванов». Благо, производство липовых документов в Москве процветало задолго до открытия столичного метрополитена, где сегодня объявления купить диплом, вид на жительство и разрешение на работу замусорили все вагоны подземки.
20 мая 1918 г. Никитин отправил кадета к знакомому Парфенову в столичный Малый Левшинский переулок, в трехэтажный дом 3, квартиру 9. Небольшой переулочек в самом центре Москвы упирается в Пречистенку, и добраться туда 16-летнему парню, якобы для передачи письма, не составляло труда.
Позже выяснится, что «Парфенов» – 22‑летний корнет 13‑го Драгунского полка Борис Покровский, заведующий кавалерийскими частями подпольной антибольшевистской организации. А хозяин квартиры – 21-летний штабс-капитан Алексей Сидоров (Георгий Аваев). За липовыми документами прятались офицеры – участники антисоветского восстания в Елатьме (Тамбовская область), раскрытые у себя дома сотрудниками ВЧК. В квартире размещался штаб полка тайной организации. Право заходить туда имели только начальники и командиры батальонов. В целях конспирации один участник этой организации мог знать только четырех своих единомышленников.
16-летний мальчишка вряд ли привлек бы серьезное внимание большевистской контрразведки (ВЧК) к своей персоне. И потому идеально подходил на роль курьера для передачи конспиративных сообщений подпольной офицерской организации. Парфенов переговорил с несовершеннолетним князем и предложил ему стать своим «ординарцем». Аж за 200 целковых в месяц!
Виктора распирала гордость оттого, что по сравнению с безработными взрослыми мужчинами, бывшими солдатами и офицерами, он так быстро нашел работу. Да еще и прилично оплачиваемую. Особо по нраву пришлась подростку причастность к чему-то большому и тайному. Сердце сладостно замирало: до 24 мая он должен дать окончательный ответ – желает ли участвовать в тайном обществе «Союз защиты родины и свободы». Более взрослые парни-офицеры предупреждали: князь обязан осознать, что его согласие на участие в военизированной организации означает строжайшую дисциплину. И смерть за несоблюдение правил конспирации.
Виктор не понимал: детские игры закончились. И потому первое, что он сделал… рассказал симпатичной сестричке милосердия из своего госпиталя о собственной благородной роли, покрытой мраком страшного обета! В печальном образе лермонтовского Печорина он посоветовал барышне в ближайшие дни уехать из Москвы, чтобы не подвергать себя ненужному риску в игре, которую ведут настоящие мужчины.
Девушка оказалась впечатлительной и со своими переживаниями отправилась к знакомому командиру латышского стрелкового полка в Кремле. По уши влюбленный в сестру милосердия Иванов наболтал ей, что волной народной ненависти первыми снесет ненавистных латышских стрелков. Тех, кто охранял покой большевистских вождей, продавших Россию кайзеру.
Утешивший сестричку красный командир познакомил ее со своими земляками – 32-летним Яковом Петерсом и 30-летним Мартином Лацисом. Они оказались членами коллегии Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Три горячих латышских парня благородно пообещали напуганной простушке защитить ее покой. И тут же взяли влюбленного фигуранта в оперативную разработку.
Одновременно с этим в Казани «в спешном порядке при помещении Госбанка приспосабливались новые кладовые», – сообщал позже чекистам сотрудник казанского отделения Госбанка Гали Ахмадуллин.
Свозимое из Воронежа, Ельца, Курска, Могилева, Сызрани и Пензы золото складывать становилось просто некуда…
