6 февраля 1922 года во исполнение решения IX Всероссийского съезда Советов ВЧК была упразднена, а вместо неё создано Государственное политическое управление (ГПУ) при НКВД РСФСР. Внесудебные полномочия ВЧК прекращались. Все общеуголовные дела (спекуляция, должностные и прочие преступления) подлежали передаче в народные суды в двухнедельный срок.
15 февраля 1922 года Политбюро ЦК РКП(б) принимает решение о партийном контроле над органами государственной безопасности и возлагает лично на А.С. Енукидзе наблюдение за тем, чтобы ни один вопрос, связанный с ГПУ, не поступал на Президиум ВЦИК без предварительного согласования с Политбюро ЦК РКП(б) (Архив Президента РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 2. Л. 25). В такой форме партийный контроль сохранялся и все последующие годы истории советской госбезопасности. Решения Политбюро были окончательными, а правительство только юридически оформляло их.
10 августа 1922 года Президиум ВЦИК утвердил подготовленное ГПУ постановление Политбюро, в котором предлагалось создать при НКВД Особое совещание из представителей НКВД и НКЮ в целях изоляции лиц, причастных к контрреволюционным выступлениям. Срок административной высылки не мог превышать 3 лет. Высланный должен был находиться под гласным надзором местных органов ГПУ. Высылка за границу предполагалась без указания срока, т.е. до постановления о ее отмене.
Особое совещание не было изобретением большевиков. Впервые оно было учреждено в России при МВД в 1881 году императором Александром III по представлению министра внутренних дел графа Игнатьева и согласно ст. 34 Положения о государственной охране имело право ссылки до пяти лет в отдаленные места империи. По его решению в Нарым, Туруханский край ссылались такие видные партийные деятели, как В.И. Ленин, Л.Д. Троцкий, И.В. Сталин, Ф.Э. Дзержинский и другие.
Принятие данного постановления дало возможность принимать решительные меры по высылке социально чуждых элементов. Были подготовлены списки, которые Политбюро утвердило, после чего состоялось широко известное выселение интеллигенции в 1922 году за границу.
16 октября 1922 года после обсуждения на Политбюро ВЦИК принял постановление, дающее ГПУ право назначать наказания, включая смертную казнь через расстрел, в отношении лиц, взятых с поличным на месте преступления при бандитских налетах и вооруженных ограблениях (ст. 76, 183, ч. 2 и 184 УК РСФСР). Тем самым ВЦИК конкретизировал статьи Уголовного кодекса, отнесенные к ведению ГПУ.
В Договоре об образовании СССР, принятом I Всесоюзным съездом Советов 30 декабря 1922 года, предусматривалось учреждение при Совете Народных Комиссаров СССР Объединенного государственного политического управления (ОГПУ). 2 ноября 1923 года Президиум ЦИК СССР принял Постановление об образовании ОГПУ, а 15 ноября утвердил «Положение об ОГПУ и его органах». При решении своих задач ОГПУ получило право проведения оперативно-розыскных мероприятий, принятия мер пресечения, проведения дознания и предварительного следствия.
21 октября 1923 года Ф.Э. Дзержинский пишет И.В. Сталину о необходимости разрешить комиссии по высылке высылать наводнивших Москву злостных спекулянтов в Нарым, Туруханский край, Печору. К марту 1924 года было арестовано 2092 человека, из них вместе с семьями высланы из Москвы 1679 человек. Среди арестованных было: русских — 904 человека (43,2%), евреев — 868 человек (41,5%), грузин — 178 человек (8,5%), прочих — 142 человека (6,8%).
20 марта 1933 года зам. председателя ОГПУ Г.Е. Прокофьев и начальник ЭКУ ОГПУ Л.Г. Миронов сообщили И.В. Сталину общее количество лиц, привлеченных органами ОГПУ за спекуляцию и хищение государственного имущества. Это число составило соответственно 53 020 и 127 318 человек (АП РФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 171. Л. 86, 87). По наиболее крупным делам об организованных хищениях было осуждено 14 056 человек, из них к ВМН – 2052 человека. В результате этих мер с крупными делами по спекуляции было покончено, функции борьбы с этим видом преступления были переданы в ведение органов милиции.
21 октября 1925 года председатель СНК А.И. Рыков внес на рассмотрение Политбюро вопрос о необходимости принятия экстренных мер для разгрузки Москвы от преступного элемента и профессиональных нищих, в огромном количестве наводнивших улицы Москвы. А.И. Рыков предложил выслать этих людей (около 1500 человек) на Соловки. Для содержания этой колонии он предложил выделить 2 000 000 рублей. Политбюро ЦК 22 октября 1925 года согласилось с предложением СНК о выселении паразитирующих элементов из Москвы на Соловки с организацией там специальной трудовой колонии.
Всего на 10 июля 1933 года из Москвы было выслано взрослого нищенствующего элемента 5640 человек, из них в специальные поселки ОГПУ по маршруту Москва — Томск 4800 человек, на родину (Украину) — 840 человек.
«Великий перелом» сопровождался окончательной ликвидацией нэповских начал в экономике. К началу 30-х гг. в стране сложилась система административно-командного управления экономикой, которая опиралась на государственную собственность. Поэтому основным методом диверсии стало техническое вредительство при помощи контрреволюционных организаций, состоящих из наиболее крупных инженеров той или иной отрасли промышленности.
«Эти инженеры, — говорилось в секретном циркуляре ОГПУ, — образуя техническую головку предприятия и будучи связаны с заграницей, как с организациями своих старых хозяев, так и генеральными штабами иностранных держав, прежде всего Франции и Польши, планомерно ведут работу по подрыву обороноспособности страны, по сокращению сроков интервенции и по созданию кризисов то в угольной промышленности, то на транспорте, то в металлургии и т.д. в целях свержения советской власти и срыва социалистического строительства» (ЦА ФСБ РФ. Ф. 66. On. IT. Пор. 35. Л. 30).
Как следствие возбуждаются «дела», подобные Шахтинскому, Югостали, Народного комиссариата путей сообщения (НКПС), Промпартии и другие, ставившие задачи по разгрому «контрреволюционных организаций».
Организацией борьбы с внутренней контрреволюцией занимался Секретный отдел ОГПУ, преобразованный 5 марта 1931 года в Секретно-политический, который состоял из четырех отделений:
1-е: агентурно-оперативная работа в городах, наблюдение за иностранными рабочими и специалистами
2-е: агентурно-оперативная работа в деревне, учет и контроль за деятельностью национальных движений и политических партий, наблюдение за бывшими красными партизанами, русским казачеством, агентурно-оперативная работа в спецпоселениях раскулаченных крестьян
3-е: агентурно-оперативная работа в Русской православной церкви и других конфессиях, борьба с антисоветскими религиозными сектами, выявление, учет и борьба с антисоветской деятельностью монархистов, фашистов, кадетов, бывших жандармов, чиновников царского министерства внутренних дел, фабрикантов и т.д.
4-е: агентурно-оперативная работа в органах печати, театрах и т.п., среди артистов, литераторов и гуманитарной интеллигенции.
Задачами Контрразведывательного отдела (КРО) являлись борьба с зарубежными разведками, белогвардейскими эмигрантскими организациями и контрреволюционными партиями в государственных учреждениях, частях и соединениях РККА и за рубежом. Начальником КРО был Артур Христианович Артузов. Под его руководством были проведены знаменитые операции «Трест», «Синдикат», «Д-7» (1924-1929), «С-4» (1924-1932), «Академия» (1929-1934) и другие, в результате которых была полностью парализована разведывательно-подрывная деятельность белоэмигрантских организаций на территории СССР, выведен в СССР и арестован руководитель антисоветской эмигрантской организации «Народный союз защиты родины и свободы» Борис Савинков.
Внешнеполитическую разведку осуществлял Иностранный отдел (ИНО), состоявший из Закордонной части и Отделения иностранной регистратуры. Начальником ИНО был М.А. Трилиссер. В каждом советском посольстве и торгпредстве были организованы резидентуры, руководители которых могли создавать агентурные сети без согласования с Москвой. Их осведомлённость о намерениях врага достигла высочайшего уровня. Недаром те годы называют эпохой «великих нелегалов». В ноябре 1923 года руководство ИНО ОГПУ назначило резидентом нелегальной разведки в Палестине Якова Блюмкина, а его заместителем – особоуполномоченного Закордонной части ИНО ОГПУ Якова Серебрянского. Им удалось внедриться в подпольное сионистское движение и привлечь к сотрудничеству с ОГПУ большую группу эмигрантов из России, составивших ядро боевой группы, впоследствии известной как «группа Яши». По возвращении в Москву в апреле 1929 года Серебрянский был назначен начальником 1-го отделения ИНО ОГПУ, одновременно продолжая руководить Особой группой («группой Яши»), подчинявшейся непосредственно Председателю ОГПУ В.Р. Менжинскому и создававшейся для глубокого внедрения агентуры на объекты военно-стратегического характера на случай войны, а также проведения диверсионных и террористических операций. Из «группы Яши» вышли такие замечательные специалисты по спецоперациям и ликвидациям, как Н.И. Эйтингон, С.М. Шпигельглас, П.А. Судоплатов, С.М. Перевозников и другие. Летом 1929 года было принято решение по захвату и вывозу в Москву председателя Российского общевоинского союза (РОВС) генерала А.П. Кутепова. Этот союз, созданный в 1924 году Главнокомандующим Русской Армии генерал-лейтенантом бароном Петром Врангелем, на момент создания насчитывал до 100 тысяч активных участников, которые вели подпольную работу в СССР, воевали на стороне фашистов во время Гражданских войн в Китае и Испании. 26 января 1930 года сотрудники «группы Яши» втолкнули Кутепова в автомобиль, сделали инъекцию морфия и доставили на борт советского парохода, стоявшего в порту Марселя. Генерал исчез бесследно, вызвав среди части эмиграции панику из-за «всемогущества ГПУ». Эта и другие спецоперации ОГПУ психологически во многом деморализовали русскую эмиграцию.
Но главной задачей советской разведки было вскрытие и отслеживание планов новой западной агрессии против СССР. Едва только завершилась Гражданская война, спланированная Западом задолго до октября 1917 года, как Запад, и прежде всего Англия, предпринял новые шаги на пути к будущей войне. Лондон взбесило то обстоятельство, что Сталин, отказавшись от разрушительной для России идеи мировой революции, взял курс на строительство национального русского государства.
Локарнские соглашения 1925 года, как и позднее Мюнхенские, создавали безопасность западных границ Германии, подталкивая Германию к экспансии на Восток. В секретном письме от 2 марта 1925 года французскому правительству, министр иностранных дел Великобритании Чемберлен прямо отмечает необходимость включения Германии в англо-французскую группировку, ясно указав, что проект соглашения предусматривает направление агрессии Германии против СССР. А еще раньше, в 1922 году, появляется план Макса Гофмана, в свое время готовившего Брест-Литовский договор, в котором говорится, что ради уничтожения ненавистной Западу России прежде враждовавшие государства Европы должны объединиться и напасть на СССР. «При этом было бы ценно финансовое и экономическое участие Соединённых Штатов» (Галин В.В. Политэкономия войны. Заговор Европы. М., 2007, С. 106). А уже в июне 1926 года в Лондоне состоялись секретные англо-германские переговоры, задача которых состояла в организации вооруженного нападения на СССР объединенными силами Запада.
Промышленник В. Рябушинский опубликовал 7 июля 1930 года статью, в которой призвал Запад напасть на Советский Союз, обещая западному капиталу огромные прибыли от захвата природных ресурсов СССР. «Поскольку война поможет покончить с мировым кризисом, аморально отказываться от вооруженной интервенции против СССР», – писал Рябушинский (Мартиросян А.Б. Сталин и разведка накануне войны. М., 2014, С. 480). Глава РОВС генерал Миллер немедля заявил, что может поставить 100 тысяч штыков в качестве белогвардейского контингента. Но «группа Яши» провела еще одну спецоперацию, и Миллер канул в Лету вслед за Кутеповым.
30 января 1930 года на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) были определены приоритетные задачи внешней разведки. В постановлении Политбюро констатировалось, что Советский Союз находится на пороге новой войны, в связи с чем рекомендовалось переводить работу заграничных аппаратов ИНО из советских учреждений на нелегальное положение. Резко увеличилось и финансирование разведки. В начале 30-х годов важнейшим из приоритетов внешней разведки стало внедрение надежной агентуры в правительственные учреждения стран – вероятных противников в будущей войне. Эта агентура должна была добывать информацию политического и военного, а также экономического и научно-технического характера.
Однако, чтобы принять удар такого врага, необходимо было иметь современное вооружение и притом в достаточном количестве, и хорошо поставленное снабжение – тоже в достаточных размерах. Но для этого необходимо было иметь металл – для производства вооружения, снаряжения, оборудования для предприятий, топливо – для поддержания работы предприятий и транспорта, хлопок – для производства обмундирования и хлеб – для снабжения армии и населения.
Как отмечал Сталин, благодаря данным разведки партия знала, что война надвигается, что оборонять страну без тяжелой индустрии невозможно, что нужно поскорее взяться за развитие тяжелой индустрии, что опоздать в этом деле – значит проиграть. Партия помнила слова Ленина о том, что без тяжелой индустрии невозможно отстоять независимость страны, что без нее может погибнуть советский строй. Поэтому Коммунистическая партия начала индустриализацию страны с развертывания тяжелой индустрии. Большую помощь оказала в этом деле национализация промышленности и банков, давшая возможность быстрого сбора и перекачки средств в тяжелую индустрию.
Другим важным условием индустриализации стала коллективизация сельского хозяйства. Задача ее состояла в том, чтобы дать стране больше товарного хлеба, больше хлопка и т. д. Для этого необходимо было перейти от мелкого крестьянского хозяйства к крупному хозяйству, ибо только крупное хозяйство имеет возможность применить новую технику, использовать все агрономические достижения и дать больше товарной продукции.
Организовав переход в колхозы большинства крестьян-производителей из класса бедноты, государство таким образом устраняло свою зависимость от частного сектора и индивидуальных хозяйств, которые не были заинтересованы в так необходимом государству приросте хлебозаготовок. Напротив, они были заинтересовывать всеми силами препятствовать этому приросту, чтобы сохранять высокие цены на рынке и держать под контролем деревню.
О кулаках со времён «перестройки» принято говорить со скорбью и придыханием «как о лучшей части российского крестьянства», «динамичных и предприимчивых» крестьянах. На самом же деле это была наиболее беспринципная и жестокая часть русского крестьянства. В реальности значительная часть кулаков делала свои состояния не на труде, а на самом гнусном ростовщичестве и подлой эксплуатации своих попавших в трудное положение соседей. Среднестатистический кулак «землей занимается так себе, между прочим, не расширяет хозяйства, не увеличивает количества скота, лошадей, не распахивает земель. У него все зиждется не на земле, не на хозяйстве, не на труде, а на капитале, на который он торгует, который раздает в долг под проценты. Его кумир – деньги, о приумножении которых он только и думает. Капитал ему достался по наследству, добыт неизвестно какими, но какими-то нечистыми средствами» (Энгельгардт А.Н. «Из деревни. 12 писем», Москва, Наука, 1999, С. 521). «Однажды задолжав такому ростовщику, крестьянин уже почти никогда не может выбраться из той петли, которою тот его опутывает и которая его большею частью доводит до полного разорения. Нередко крестьянин уже и пашет, и сеет, и хлеб собирает только для кулака… Эти самые опасные его элементы, как пиявки высасываюшие последние соки народного благосостояния и находящие себе тем более раздолья и поживы, чем беднее и обездоленнее крестьяне». Это слова министра земледелия и имуществ Российской Империи А.С. Ермолова («Неурожай и народное бедствие,» Спб, 1892, p. 179).
Важной статьёй дохода кулака была сдача в аренду сельскохозяйственного инвентаря и тяглового скота, которого у него нередко был избыток. Понятно, почему с такой ненавистью кулак относился к тракторам и портил их при первой возможности – его исключительное положение как владельца тягловой силы превращалось в ноль с массовым внедрением тракторов. Любая реальная забота о бедняке и ликвидации бедности в деревне создавала прямую угрозу кулаку.
На стороне кулачества выступила церковь. Мусульманское духовенство пользовалось влиянием только в местах компактного проживания мусульман. В целом особенно активно боролась с Советской Властью РПЦ.
Кулачество, строившее свое благополучие на нищете односельчан, позволяла ей получать сверхприбыли, и духовенство чётко отдавало себе отчет в том, что дети, воспитанные в пионерских отрядах и советских школах, скоро станут теми, кто покончит со старым порядком деревенской жизни. Запугивание детей вплоть до террора – один из методов борьбы кулаков и церковников за сохранение своего влияния.
Поэтому с 1924 года кулацкий террор и вредительство быстро шли по нарастающей. Кулаки решили террором, саботажем и диверсиями сломить Советскую Власть. По сути, это была необъявленная гражданская война. Рост террористических актов происходил за счет активного противодействия хлебозаготовкам и был направлен в основном против деревенского актива, участвующего в их проведении. В 1929 году в стране значительно выросло число убийств коммунистов, активистов, учителей, милиционеров и трактористов. Так, 1926 год — 711 терактов; в 1927 — 901; в 1928 — 1027; в 1929 — 8278. Половина всех зарегистрированных в 1929 году терактов (4688) падает на четыре месяца (август-ноябрь), т. е. на период наибольшей напряженности обстановки на селе.
В конце концов власть в лице местных Советов начала принимать решительные меры – началось целенаправленное разрушение сложившейся сетевой мафиозной структуры кулаков и лишение её материальной базы, т.н. «раскулачивание». Первоначально кулакам предоставлялось право занятия соседних неудобных земель (они выселялись на «кочки» и «песочки»). При этом участились поджоги, поэтому крестьяне настойчиво просили чекистов аннулировать «также и семейства кулаков, так как без этого колхозы все равно сгорят» (ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 8. Д. 835. Л. 40-42).
Резко возросла контрреволюционная активность. В ряде мест лидеры антисоветских организаций перешли на нелегальное положение. Церковники и сектанты поддерживали контрреволюционные и бандитские элементы. Шла усиленная работа по привлечению к антисоветской деятельности молодежи, особенно для организации террористических групп, которые носили ярко выраженный характер повстанческих ячеек. Зарубежные центры создавали контрреволюционные, диверсионные, повстанческие, бандитские организации в Белоруссии и на Украине.
Повсеместно отмечалось стремление вооружаться путем скупки оружия или его захвата. Почти каждая организация старалась завербовать красноармейцев, прощупать их настроения, проникнуть в армию для ведения контрреволюционной работы. В 1929 году в армии было ликвидировано 240 группировок, из частей Красной Армии уволено 9182 социально чуждых элементов.
В органах ОГПУ на местах в следственном и оперативном производстве были заведены дела на 56 429 человек. Стало очевидным, что в условиях пребывания в деревне различных контрреволюционных авторитетов и идеологов, бывших главарей банд, офицерства, атаманов, бывших руководителей белого повстанческого движения и т.д. происходило их сращивание с озлобленными и ущемленными кулацко-белогвардейскими элементами деревни, что представляло собой серьезную опасность для власти (ЦА ФСБ РФ. Пор. 35. Л. 230-238).
30 января 1930 года вышло Постановление ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Осуществить мероприятия надлежало в основном до весеннего сева.
Для обеспечения выполнения репрессивных мероприятий в отношении антисоветских и кулацких элементов 31 января Коллегия ОГПУ постановила всем ПП ОГПУ строго руководствоваться следующими основными положениями, в которых указывались категории репрессированных.
К первой категории относился контрреволюционный актив: члены к.-р. организации, группировок, отдельные к.-р. идеологи, вдохновители к.-р. выступлений, активные кулаки с махровым к.-р. и бандитским прошлым, проходящие по разработкам, а также антисоветский актив церковников и сектантов. Главы кулацких семей первой категории арестовывались, и дела об их действиях должны были рассматриваться во внесудебном порядке «тройками» ПП ОГПУ с представителями от крайкома ВКП(б) и прокуратуры. За первый период раскулачивания до 15 апреля 1930 года по первой категории было арестовано 140 724 человека, из них кулаков 79 330, церковников — 5028, бывших помещиков и фабрикантов — 4405, антисоветских элементов — 51 961 человек. За второй период раскулачивания с 15 апреля 1930 года по 1 октября 1930 года арестованы 142 993 человек, из них кулаков — 45 559 и 97 434 антисоветчика. В 1931 году «за один только январь… зафиксировано 36 698 арестованных», причем «подавляющее большинство кулацко-белогвардейской к/р».
Ко второй категории причислили наиболее богатых кулаков, бывших помещиков и других лиц, из которых формировался антисоветский актив. Раскулаченные по второй категории кулаки, а также семьи кулаков первой категории выселялись в отдаленные районы страны на спецпоселение. В справке Отдела по спецпереселенцам ГУЛАГа ОГПУ указывалось, что в 1930—1931 гг. было выселено (с отправкой на спецпоселение) 381026 семей общей численностью 1803392 человека.
К третьей категории относились остальные кулаки. Они, как правило, переселялись внутри области или края, то есть не направлялись на спецпоселение.
В окротделах ОГПУ в районах операции организовывались оперативные группы во главе с начальником отдела ОГПУ. В распоряжении «тройки» окротдела ОГПУ, особенно в районах наибольшей опасности (в смысле возможности осложнений), необходимо было иметь маневренные части ОГПУ.
Для организации бесперебойной отправки выселяемых создавались сборные пункты. При отправке им разрешалось брать с собой имущество и продовольствие в пределах установленной нормы. Причем в обязательном порядке предлагалось брать с собой топоры, пилы, лопаты, плотницкие инструменты, по возможности хомуты и шлеи, а продовольствия — из расчета на месяц, общим весом не больше 5-30 пудов на семью.
Расселяли кулаков небольшими группами в поселках под управлением комендантов (так называемые трудовые поселки), именуя их при этом «спецпереселенцами» (до 1934 года) и «трудпоселенцами» (1934-1944 гг.). Управлялись спецпоселки спецкомендатурами, во многих случаях фактически являвшимися неформальными низовыми органами Советской власти на местах.
Июньский 1931 года Пленум ЦК констатировал завершение коллективизации в основных зерновых районах. К сентябрю 1931 года массовые операции по выселению кулацких семей в отдаленные районы Союза были прекращены.
По данным В.Н. Земскова, который опирается на рассекреченные архивы МВД и МГБ, имеющее широкое хождение в западной советологии утверждение, что во время коллективизации 1929-1932 гг. погибло 6-7 млн. крестьян (в основном кулаков), не выдерживает критики. В 1930-1931 гг. в «кулацкую ссылку» было направлено немногим более 1,8 млн. крестьян, а в начале 1932 года их там оставалось 1,3 млн. Убыль в 0,5 млн. приходилась на смертность, побеги и возвращение по реабилитации. За 1932-1940 гг. в «кулацкой ссылке» родилось 230 258, умерло 389 521, бежало 629 042 и возвращено из бегов 235 120 человек. Причем с 1935 года рождаемость стала выше смертности: в 1932-1934 гг. в «кулацкой ссылке» родилось 49 168 и умерло 281 367, в 1935-1940 гг. — соответственно 181 090 и 108 154 человека.
Всего за рассматриваемый период (1922-1934) органами ГПУ—ОГПУ было расстреляно около 50 тысяч человек, что в принципе может характеризоваться термином «массовые репрессии». Но необходимо подчеркнуть, что органами безопасности расстреливались лица не только за политические, но и за уголовные преступления. Наибольшее число расстрелов приходится на период, связанный с коллективизацией сельского хозяйства.
По данным С.С. Миронина, валовое производство зерна в СССР в эти годы составило (млн. тонн):
1922 – 50,3; 1923 – 56,6; 1924 – 51,4; 1925 – 72,5; 1926 – 76,8; 1927 – 73,4; 1928 – 72,3; 1929 – 71,7; 1930 – 83,5; 1931 – 69,5; 1932 – 66,1; 1933 – 69,4; 1934 – 69,7; 1935 – 75,0; 1936 – 61,1; 1937 – 97,4; 1938 – 95,0; 1939 – 82,5; 1940 – 95,5.
В результате коллективизации и индустриализации по абсолютным объемам промышленного производства СССР в 1937 году вышел на второе место в мире после США. Была создана материальная база для развития промышленности: хотя численность крестьян сократилась на треть, и в отдельные годы наблюдалось некоторое падение валового производства зерна, его государственные заготовки в период с 1928 по 1934 гг. выросли в два раза.
