Я дружил со многими прекрасными композиторами, такими, как мой друг Ян Френкель, очаровательный Валерий Зубков и многими другими. Сейчас я хочу рассказать одну историю о Владимире Шаинском.
12 апреля в день космонавтики Шаинский, Зубков и я выступали для космонавтов, а после концерта генерал – полковник Команин увез нас на банкет. На банкете также присутствовали другие высшие военные чины; особенно мне запомнился дважды
герой Советского Союза летчик-испытатель в звании генерал-майора. Обаятельный
интеллигентный человек с прекрасным русским языком, он стоял на первых ступеньках лестницы алюминиевой секционной и рассказывал забавные истории из жизни испытателей, коснулся Шестидневной войны, высоко отозвался о мастерстве израильских летчиков, посетовал, что советским летчикам пришлось
воевать далеко от родины, и многие из них были сбиты на арабо-израильском фронте.
Неожиданно встал подвыпивший Шаинский:
– Нечего у нас летать! Будете летать – будем сбивать! Генерал слегка оторопел от
этого неожиданного заявления, но спокойно сказал:
– Мы не выбираем. Согласно присяге, мы подчиняемся приказу…
– Нас, – перебил Шаинский, подчеркивая слово “нас” – ваш приказ не интересует.
Летайте где хотите, но к нам мы лезть не позволим.
– Мы – военные люди, – пытался объяснить летчик, – и летим туда, куда нас посылает командование, –
но Шаинский гнул свое:
– У нас вы не разлетаетесь – будем сбивать. Мы отобьем охоту воевать против нашего
[ государства! А еще раз полезете – будем уничтожать прямо на советских аэродромах. Мы с Зубковым слушали нашего обычно тихого очаровательного, а тут вдруг
разгулявшегося, Шаинского одновременно с восхищением и ужасом. В душе мы были с ним согласны, но, как говорят одесситы – нашел время и место. Он наговорил примерно на 25 лет каторги,а наш срок, как слушавших и не возражавших, тянул лет на
десять. Что самое удивительное, ни один из присутствующих не поспешил выступить с
фальшиво-патриотическим заявлением, доказывающим его любовь к советской власти;
наоборот, они даже как бы сочувственно отнеслись к сказанному Шаинским.
– Я прекрасно понимаю вашу позицию, – сказал Команин, – но меня немного удивляет тот факт, что вы написали такое количество прекрасных русских песен, а живете мыслями и чувствами Израиля.
– Все мои песни – еврейские, – заявил Шаинский. – Это переделанные под якобы русские
песни кадиши.
Смотрите, – сел за рояль и начал играть сначала свои песни, а потом соответствующие им еврейские молитвы, подробно объясняя, как он их подгонял под русский колорит.
Вечер закончился всеобщим повальным хохотом.
