22 января 1969 года Москва – а за ней и вся страна – узнала, что покушения на глав государств происходят не только за океаном, где незадолго до этого был убит президент США Джон Кеннеди. Стреляют, оказывается, и при въезде в Кремль.
И хотя наши газеты сообщили, что террорист стрелял в космонавтов, даже люди, далекие от политики, понимали: мишенью террориста был генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев. А его внешнее сходство с летчиком-космонавтом Георгием Береговым превратило несостоявшуюся трагедию в откровенный фарс. Никому и в голову не приходило, что покушения могло и не быть вовсе, если бы не борьба за власть между председателем КГБ и его заместителем…
ПРОВЕРКА НА СПОСОБНОСТЬ «ДЕРЖАТЬ УДАР»
Брежнев хорошо помнил, какую роль сыграл прежний председатель КГБ СССР Владимир Семичастный в устранении Хрущева, и, чтобы исключить исторические аналогии, приставил к Андропову в качестве «конвойного пса» Семена Цвигуна. Его связывали с Брежневым годы совместной работы в Молдавии. Вслед за назначением Андропова на пост председателя КГБ СССР Цвигун в качестве первого заместителя курировал одно из самых ответственных направлений – военную контрразведку.
Скрытое противостояние между замом и начальником началось с первого дня их совместной работы. Происходило оно прежде всего от того, что Цвигун значительно дольше, чем Андропов, находился на руководящих должностях в системе КГБ.
Чувство мнимого превосходства над Андроповым и желание занять его место являлись внутренними мотивами Цвигуна на протяжении всей их совместной работы. В качестве первой серьезной проверки устойчивости Андропова, его способности держать удар можно рассматривать расстрел машины с космонавтами на борту, устроенного неким Ильиным у Боровицких ворот 22 января 1969 года. И проверку эту устроил не кто иной, как Семен Кузьмич Цвигун…
СЛУХИ И ДОГАДКИ
22 января 1969 года ликовала вся страна. Из Москвы шел прямой репортаж, и миллионы советских людей, застыв у телевизоров и радиоприемников, следили за церемонией торжественной встречи космонавтов Берегового, Шаталова, Елисеева, Хрунова, Волынова с Брежневым, Косыгиным и Подгорным в правительственном аэропорту «Внуково-2».
«Кортеж правительственных машин приближается к Боровицким воротам, и через несколько минут труженики космоса будут в Кремле, где состоится торжественная церемония их награждения!» – рассказывал диктор во время прямой трансляции. Это была последняя мажорная нота в репортаже с места событий. Прямая трансляция внезапно прервалась.
Возобновилась она примерно через час и производила удручающее впечатление. В церемонии награждения нет ни восторга, ни ликования, а сам Брежнев отсутствует. В тот же день по Москве поползли слухи, что Леонид Ильич убит в результате покушения.
РАССТРЕЛ ПО-МАКЕДОНСКИ
Как только правительственный кортеж в сопровождении мотоциклистов приблизился к Боровицким воротам, раздались выстрелы. Некто в милицейской форме метнулся к кавалькаде правительственных лимузинов и, пропустив первую машину, открыл огонь по второй. Классический террористический акт: нападающий стрелял по-македонски, то есть в упор с двух рук одновременно!
Убитый наповал водитель головой уткнулся в руль, но космонавт Николаев перехватил руль у шофера, и машина продолжила движение по заданной траектории. Одна из пуль срикошетила и ранила в плечо сопровождавшего кортеж мотоциклиста. Превозмогая боль, он направил мотоцикл прямо на террориста и сбил его с ног.
 Дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт Андриян Николаев. Фото РИА Новости |
К упавшему бросились офицеры из правительственной охраны, выбили у него из рук пистолеты. Впрочем, это было лишним: террорист израсходовал боезапас, выпустив в машину 16 пуль.
Нападавший не сопротивлялся. У него внезапно закатились глаза, изо рта хлестнула белая пена, и он зашелся в нервном припадке. Каково же было изумление кремлевской охраны, когда они в корчащемся в конвульсиях милиционере опознали того самого сержанта, который минутой ранее стоял на посту у Алмазного фонда!
Боевик узнав, что он чуть было не расстрелял космонавтов, впал в прострацию. Ведь он был уверен, что во второй «Чайке» (о чем неоднократно повторяли дикторы радио и телевидения) находятся Брежнев, Косыгин и Подгорный, – им-то и предназначался смертоносный свинец…
Бившегося в истерике террориста скрутили, сунули под нос нашатырь и увезли во внутреннюю Лубянскую тюрьму. Начались допросы. Задержанный в приступе откровенности сообщил, что намеревался уничтожить руководство Советского Союза в лице генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева, председателя Совмина Косыгина и председателя Президиума Верховного Совета Союза ССР Подгорного…
ДЕЗЕРТИРСТВО ИЗ ЛЕНИНГРАДА В МОСКВУ
20 января младший лейтенант Виктор Ильин заступил на дежурство по части, дислоцированной в окрестностях города Ломоносова Ленинградской области. Сослуживцы видели его в последний раз в 7.45 утра следующего дня.
Поиски исчезнувшего офицера, прихватившего из сейфа два пистолета Макарова и четыре снаряженных обоймы, начались 21 января 1969 года в 11.00. Тогда же о происшествии был проинформирован Особый отдел военной контрразведки, в ведении которого находился объект, где проходил службу беглец.
По тревоге были подняты офицеры части, из них сформировали две поисковые группы, одна из которых начала прочесывать лес в округе, а вторая выехала в Ленинград, где на Васильевском острове по улице Наличной совместно с приемной матерью Александрой Васильевной проживал Ильин.
Для ориентирования милицейских постов там изъяли фотографии Виктора, а также несколько его дневников. В них могли содержаться записи, которые помогли бы прояснить ситуацию. Внимание поисковиков привлекла фраза на последней странице дневника: «Все! Завтра прибывают. Надо ехать в Москву!» Стало ясно, в каком направлении вести поиск беглеца, и группа военных контрразведчиков выехала в аэропорт «Пулково», где обнаружила корешок билета, принадлежавший пассажиру по фамилии Ильин, убывшего в 11.40 в Москву рейсом № 92.
Но сомнения оставались – уж больно распространенная фамилия. Тот ли это Ильин? Поэтому было решено дождаться возвращения борта из столицы, чтобы опросить экипаж. Начальник Управления Особых отделов КГБ СССР по Ленинградской области (УОО КГБ СССР по ЛО) поставил в известность о происшествии и предпринимаемых мерах Центр, направив в КГБ СССР шифртелеграмму линейному куратору:
«Шифртелеграмма №-039 от 21.01.1969 г.
Москва
Совершенно секретно
Весьма срочно
Первому заместителю Председателя КГБ при СМ СССР
генерал-лейтенанту Цвигуну С.К.
По данным, полученным из Особого отдела КГБ при СМ СССР, обслуживающего Н-скую воинскую часть, 21 января с.г. в 7 час. 45 мин. из расположения указанной части, дислоцированной в г. Ломоносов Ленинградской области, исчез помощник оперативного дежурного мл. лейтенант Ильин Виктор Иванович, 1948 г. рождения, русский, беспартийный, в рядах СА с июня 1968 года. Одновременно с исчезновением Ильина обнаружена пропажа двух пистолетов «Макаров» и четырех снаряженных боевыми патронами обойм.
По тревоге подняты офицеры части, которые ведут физический поиск Ильина в окрестностях г. Ломоносов. Начальник ОО КГБ при СМ СССР с группой подчиненных выехал в г. Ленинград для опроса приемной матери офицера – Ильиной Александры Васильевны.
Сообщаю в порядке информации. О результатах поисков и опроса родственников Ильина будет доложено дополнительно.
Начальник Управления Особых отделов КГБ при СМ СССР
Ленинградского ВО
генерал-майор Загоруйко
12 часов 17 минут, 21.01.1969 г.».
«РАСПЯТЫЙ» И «РАСПЯВШИЙ»
Через четыре часа в Ленинград вернулся ожидаемый рейс. Стюардессам предъявили фото беглеца, и гипотеза стала установленным фактом: находящийся в розыске младший лейтенант Ильин приземлился по расписанию в столичном аэропорту «Шереметьево-1».
Вторая шифровка, подтверждающая прибытие дезертира в Москву, а также его фотографии, немедленно ушла в Центр:
«В дополнение к ш/т №-039-69 от 21.01.1969 г.
Предпринятыми мерами установлено, что исчезнувший из расположения Н-ской части мл. лейтенант Ильин В.И., вооруженный двумя пистолетами «Макаров», убыл авиарейсом №-92 в Москву в 11 часов 40 минут 21.01.1969 г., что подтверждается свидетельскими показаниями бортпроводниц Семеновой и Ляшко, опознавшими Ильина по фотографиям.
Информирую для возможного оперативного использования.
Нач-к УОО КГБ при СМ СССР по ЛВО
генерал-майор Загоруйко
17 часов 42 минут, 21.01.1969 г.».
Ленинградцы, анализируя записи в дневниках, изъятых на квартире беглеца, искали мотивы, побудившие молодого холостяка рвануть из части с оружием в руках. Ревность? Месть любимой женщине за измену? Сведение счетов с обидчиками? Но откровения, доверенные Виктором Ильиным бумаге, лишь изобиловали цитатами из рассуждений иностранных политических и государственных мужей ХIХ–XХ веков.
Находка! Трижды в разном контексте Ильин цитирует Джона Уилкса Бута, убийцу американского президента Авраама Линкольна. Накануне покушения Бут произнес вещие слова, которые гипнотически подействовали на Ильина: «Я убью президента, хотя бы только из-за одной моей сокровенной надежды, что отраженный свет его славы озарит мое безвестное существование. А память времени, лишенная щепетильности, всегда объединяет распятого и распявшего».
Далее следовала приписка-резюме Ильина: «Может, это и мой выбор? Ведь сколько в стране людей с фамилией Ильин? Несравнимо больше, чем с фамилией Брежнев… Само проведение требует объединить эти две фамилии!»
Мотивы неожиданного бегства вооруженного Ильина в Москву имеют конкретный преступный умысел, поэтому генерал-майор Загоруйко лично составляет шифртелеграмму на имя своего сановного куратора. На часах 22.47. До покушения – более 16 часов, есть время его предотвратить.
Группа оперработников вновь выезжает для беседы с приемной матерью Ильина. Офицеров интересует один вопрос: где, у кого – кроме гостиницы – может остановиться Виктор по прибытии в столицу. Александра Васильевна назвала адрес своего брата.
В Москву уходит последняя шифровка:
«В дополнение к ш/т №-039-69 от 21.01.1969 г.
В квартире Ильина обнаружены его дневники, в которых он трижды цитирует слова убийцы американского президента Авраама Линкольна, что может свидетельствовать о возможных преступных намерениях Ильина в отношении руководителей КПСС и советского правительства.
Со слов приемной матери, не исключается вероятность появления беглеца по месту жительства его дяди Ильина Петра Васильевича на Краснопресненском Валу, 2, кв. 8.
Фото дезертира высылаю телетайпом.
Нач-к УОО КГБ при СМ СССР
генерал-майор Загоруйко
22 час. 47 мин. 21.01.1969 г.».
Подробное перечисление предпринятых ленинградскими чекистами мер приведено с одной целью: показать, что кровавую акцию можно было предотвратить даже на стадии выдвижения террориста на исходную позицию – к Боровицким воротам. Было бы желание…
По прошествии 40 лет можно констатировать, что у московского получателя шифртелеграмм такого желания не было. В попустительстве преступному умыслу, о котором он был проинформирован заблаговременно, не следует искать признаков профессиональной некомпетентности – им двигали только карьерная алчность и циничный расчет.
ДЬЯВОЛЬСКОЕ ВЕЗЕНИЕ
Увидев на пороге нежданного гостя, хозяин и его жена удивились – что стряслось, если племянник прилетел в Москву без предупреждения, без телефонного звонка, без телеграммы?
– Все в порядке. Просто хочу на космонавтов посмотреть. Когда еще такая возможность представится. Завтра ведь встреча?
Вечером за ужином племянник как бы невзначай произнес:
– Вот если бы ты, дядя, дал мне завтра свою форму…
– Ты что, спятил? Знаешь, что за это полагается?
Ильин рассмеялся, перевел разговор в шутку. А рано утром, не попрощавшись с родственниками, исчез. Вместе с милицейской формой гостеприимного хозяина.
Ильин оставил в камере хранения Ленинградского вокзала свой мундир и в форме сержанта милиции вернулся на станцию «Проспект Маркса». Оттуда двинулся к проезду Боровицких ворот, через которые, как он знал наверняка, в Кремль должен был проследовать кортеж правительственных машин.
Он прошел мимо Исторического музея, свернул в Александровский сад. В проезде Боровицких ворот увидел милицейское оцепление. Что делать? Преодолев слабость в ногах, Ильин вспомнил, что по виду он не отличается от них, и не спеша встал между ними – наугад, по наитию.
Это была крупнейшая удача, немыслимое везение, ибо место, которое он случайно занял, оказалось на стыке между двумя отделениями. На подошедшего сержанта милиции покосились, но в первом отделении подумали, что он из второго, а во втором – что из первого…
ОПЕРАТИВНАЯ СЛЕПОТА
Когда утром дежурный по Комитету доложил Цвигуну о том, что в Краснопресненский райотдел КГБ обратился заявитель с просьбой разобраться, не связано ли неожиданное появление в Москве его племянника, вооруженного двумя пистолетами, с предстоящими торжествами в Кремле, генерал понял, что утратил возможность монопольно распоряжаться информацией, поступившей из Ленинградской области, и вскоре обо всем станет известно Андропову.
«Черт бы подрал этих внуков Павлика Морозова, неймется им!» – помянул недобрым словом Семен Кузьмич отставного милиционера.
Чтобы не выпустить ситуацию из-под контроля, а также для создания видимости проверки сигнала Цвигун приказал коменданту Кремля, генерал-майору Шорникову посадить дядю дезертира в машину и ездить с ним по маршруту Кремль–«Внуково»: не мелькнет ли среди встречающих космонавтов москвичей лицо племянника.
Эта абсурдная идея призвана была притупить бдительность Андропова, внушить ему мысль, что задержание подозрительно ведущего себя младшего лейтенанта – дело получаса. Однако Юрию Владимировичу сам факт отстранения коменданта Кремля от исполнения прямых обязанностей – от руководства охраной вверенной территории – показался в высшей мере странным. Кроме того, Цвигун почему-то не торопится с раздачей фотографий Ильина стоящим в оцеплении сотрудникам милиции и КГБ. К чему бы это?
Кстати, о фотографиях. За несколько минут до подъезда правительственного кортежа к Боровицким воротам их все-таки раздали, но никто из охраны не был предупрежден, что Ильин появится не в военной, а в милицейской форме. Поэтому «опричники» из оцепления вместо того, чтобы проверять всех сержантов милиции, усердно искали младшего лейтенанта в общевойсковой форме.
Возникает еще один вопрос. Почему фото распределили только среди охранников, дежуривших по внешнему периметру Кремля, почему они не достались тем, кто был внутри? Ведь сам факт раздачи фотографий уже свидетельствует о том, что от дезертира ожидали каких-то враждебных проявлений, не так ли?
ПО ЗАКОНАМ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ИГРЫ
И последнее. Последнее по перечислению, но отнюдь не по важности. Когда Брежнев, Косыгин и Подгорный погрузились в правительственный кортеж, в машине раздался телефонный звонок. Цвигун порекомендовал «дорогому Леониду Ильичу» сделать перестроение и следовать в кортеже под номером три.
Значит, Цвигун отдавал себе отчет, что ожидаемые от Ильина враждебные проявления строго адресны и нацелены на Брежнева и находящихся с ним в машине лиц? Подстраховывался Семен Кузьмич лишь для того, чтобы не потерять своего драгоценного благодетеля – это же самоубийству подобно!
В напутствии под занавес был скрыт тонкий расчет. Во-первых, последние предупреждения, как и те, кто их делает, лучше запоминаются. Во-вторых, зачем мешать Ильину совершить то, что он задумал? Пусть себе стреляет по второй машине, тем более что в ней едет Береговой, внешне так похожий на Брежнева. И дай бог, чтобы этот младший лейтенант наделал больше шуму – тем яснее станет для всех несостоятельность эстета Андропова на посту председателя КГБ. Ибо во главе этой организации должен стоять летописец партизанского движения в Белоруссии Семен Кузьмич Цвигун, и никто другой!
А что же Андропов? Неужели доверился своему заму и отдал все на откуп его величеству случаю? В том, что Ильин прибыл в Москву для совершения террористического акта, у Андропова сомнений не было. Догадался председатель и о том, что его заместитель также не питает иллюзий в отношении намерений вооруженного двумя пистолетами боевика. А меры по его розыску, инициированные Цвигуном, носят лишь показной и отвлекающий характер.
Опасность возникновения скандала заставила Андропова действовать энергично. По его указанию была усилена охрана Кремля и подъездов к нему со стороны Боровицких и Спасских ворот (последние рассматривались как запасной въезд) надежными оперативниками из центрального аппарата КГБ.
Затем Андропов отдал распоряжение председателю Государственного комитета по телевидению и радиовещанию беспрестанно передавать в эфир информацию о порядке следования машин в кортеже, подчеркивая, что во втором автомобиле находятся Брежнев, Косыгин, Подгорный.
Последнее, что сделал Андропов перед тем как Ильин нажал на спусковой крючок, – позвонил в машину Брежнева и предложил немедленно перестроиться, заняв в кавалькаде последнее, пятое место.
Перечить Леонид Ильич не стал, тем более что это было уже второе предупреждение и не от кого-нибудь – от высших чинов Госбезопасности! Брежнев, положив трубку, скомандовал водителю:
– Ну-ка, Николай, быстро в хвост колонны… Чтоб мы последними были!
Когда стихли выстрелы, лимузин с «Большой тройкой» рванул в Кремль и тут же врезался в машину «скорой помощи», мчавшуюся на звук пальбы. При ударе Брежнева отбросило на перегородку, и он рассек в кровь бровь. Поэтому награды, как это видела вся страна, космонавтам вручал Подгорный.
ГОЛЛИВУДСКИЙ «ШАКАЛ» – ЗАГОВОР С ВОЗНАГРАЖДЕНИЕМ
Дело раскручивали в течение года. Каждой сестре досталось по серьге: со своих постов слетели генералы и старшие офицеры Ленинградского военного округа. Добрались даже до военкома Смольнинского района, имевшего несчастье несколькими годами ранее призвать Ильина на военную службу.
Ильину предъявили обвинение по пяти статьям Уголовного кодекса: распространение клеветнических измышлений, порочащих советский строй; попытка теракта; убийство; хищение оружия; дезертирство. Но не судили – признали невменяемым и поместили в казанскую спецбольницу.
После выхода Ильина из психбольницы выяснилось, что в 1969 году во всеобщей суете и суматохе командование части, где он служил, не исключило его из списков личного состава, другими словами, он не прошел законной процедуры увольнения.
В 1990 году с помощью ловкого адвоката Виктор Ильин отсудил у Ленинградского военного округа все причитающиеся ему деньги за вынужденный прогул, длившийся 18 лет, получил два чемодана денежных купюр и однокомнатную квартиру.
Через год после покушения Брежнев отстранил Цвигуна от кураторства военной контрразведкой и поручил командовать хозяйственными службами Комитета.
