 | |
Зачем предпринята попытка оправдать сталинские депортации народов
Недавно попалась на глаза широко разрекламированная книга Игоря Пыхалова «За что Сталин выселял народы? Сталинские депортации – преступный произвол или справедливое возмездие?». Название насторожило: о каком «возмездии» говорит автор? Оглавление удивило: первая часть исследования посвящена крымским татарам, последняя – народам Прибалтики, другие части книги рассказывают о чеченцах и ингушах. Почему автор сосредоточил свое внимание лишь на вайнахах, оставалось только гадать. Ведь в 1943-44 годах с Северного Кавказа и Закавказья были выселены еще и карачаевцы, калмыки, балкарцы, ногайцы, турки-месхетинцы, курды…
Как уроженку Кавказа, меня более всего интересовала депортация земляков. Своим недоумением я поделилась с людьми, долго изучавшими эту непростую и болезненную тему. Мои собеседники – бывший сотрудник Генпрокуратуры РФ заслуженный юрист ЧИАССР Багаутдин Гарданов, глава координационного Совета Ингушского общественного центра Москвы и Московской области Салман Наурбиев, а также профессор, хирург Наиб Хашиев.
Т.Б.: Повествование о преступной деятельности чеченцев и ингушей, приведшей к их депортации, автор начинает с 1859 года…
Б. Гарданов: Если автор – последовательный сталинист, то он должен признать, что Россия была тюрьмой народов, которые боролись с царизмом, как могли. Уверен, автор обращается к дореволюционному периоду лишь потому, что с 1917-го по 1943 год у него не наберется достаточно оснований для высылки народа. Если речь идет о причинах выселения в годы Советской власти, так давайте смотреть, что те же ингуши сделали плохого этой власти.
Т.Б.: В книге признаются достоверными лишь документы, подтверждающие выводы автора о «заслуженном выселении» народов. А, к примеру, заявление ныне покойного Александра Яковлева о том, что в государственных архивах есть документы, свидетельствующие о сожжении чеченских аулов в период депортации, для Пыхалова – плод «больной фантазии» Яковлева. И тут же автор цитирует документы, где есть упоминание о сожжении чеченских и ингушских домов при зачистках 1925-го, 1930-го и 1943 годов.
Б. Гарданов: Рассказывая о Дикой дивизии (Добровольческая кавалерийская дивизия, сформированная в 1914 году из горцев Кавказа и Закавказья. – Ред.) автор возмущается, что горцы не хотели служить в обозе, из-за чего в обозные команды пришлось набирать русских. Надо знать тогдашний менталитет горцев: для них служба в обозе приравнивалась к уклонению от боевых действий к трусости. Вайнахи рвались на передовую, казалось бы, что тут плохого? Но Пыхалов и в этом видит зло: «Для того и существует русское быдло, чтобы выполнять зазорные для горных джигитов хозяйственные работы».
Т.Б.: Автор не однажды упоминает о ненависти ингушей к казакам. Основанием для нее послужили события 1840–1850 годов. Вот что писал о них казачий атаман А.Г. Шкуро: «Храбрые и свободолюбивые ингуши были частью истреблены, а частично загнаны в горы, на принадлежавших им прежде плодородных землях расселили терских казаков, основавших на врезавшемся в Ингушетию клине свои станицы. Лишенные возможности зарабатывать свой хлеб честным путем, ингуши жили грабежами и набегами на казачьи земли». Правда ли, что в гражданскую войну Серго Орджоникидзе пообещал выселить казаков с ингушских земель, после чего вся Ингушетия перешла на сторону красных?
С. Наурбиев: Ингушам действительно пообещали вернуть их села. Но в 1921 году, когда стали выселять станицы Судженской линии, ингушские старейшины пришли в станицу Слепцовскую и обратились к представителям Советской власти: «Вы не тронете этих людей. Мы давно живем вместе, у нас одни традиции, обычаи, мы не будем переселяться в их станицы». И казаков не тронули. А станицы, находившиеся в западной части Ингушетии, действительно выселили.
Б. Гарданов: Если верить автору книги, ингуши поддержали большевиков еще и потому, что им дали возможность пограбить. Неужели каждый четвертый ингуш отдал жизнь за установление советской власти только для того, чтобы оставшиеся в живых могли пограбить окрестное население? Разумеется, грабежи были. Была даже сожжена станица Фельдмаршальская. Но такое происходило по всей России! Желание вернуть исконные ингушские земли, конечно, сыграло определенную роль. Только вот безземельные ингуши, а таких было большинство, поддержали Советскую власть потому, что та пообещала предоставить им наделы. Мой двоюродный дед священнослужитель Тарко Хаджи Гарданов из жителей трех близлежащих сел создал ополчение. Когда командир белогвардейского полка Султан Клыч-Гирей стал просить ополченцев-единоверцев пропустить их к осажденному белоказаками Грозному, ингуши вступили в бой. Они наголову разбили белых, потеряв 92 человека. До 1944 года существовал памятник этим героям. В 1923 году ВЦИК и Совнарком РСФСР наградили почетными грамотами три села, сожженных беляками (Далаково, Кантышево и Экажево) за активное участие в установлении Советской власти.
Т.Б.: В 1925-м и 1930 годах по инициативе ОГПУ и НКВД в Чечено-Ингушетии проводились широкомасштабные зачистки. Они предусматривали «поголовное разоружение», «ликвидацию контрреволюционных и бандитских баз», «изъятие активных контрреволюционных элементов». Цели достигались с помощью бомбежек и обстрела сел и аулов. Известно ли, сколько мирных людей погибло при этих операциях?
Б. Гарданов: А этого никто не подсчитывал. Автор цитирует донесение «заступника» чеченцев, замначальника отдела по борьбе с бандитизмом НКВД СССР Руденко. А тот пришел к выводу, что к росту бандитизма приводят «допускаемые перегибы в проведении чекистско-войсковых операций, выражающиеся в массовых арестах и убийствах лиц, ранее не состоявших на оперативном учете и не имеющих компрометирующего материала. Так, с января по июнь 1943 г. было убито 213 человек, из них на оперативном учете состояли только 22 человека». Вдумайтесь, 191 человек, ни в чем не повинных, были убиты – по ошибке, по случайности, по прихоти солдат…
Т.Б.: Автор неоднократно упрекает чеченцев и ингушей в трусости и в нежелании воевать за Россию. Разве ингуши не участвовали в войнах? Мой прадед в Первую мировую войну и отец в Великую Отечественную воевали бок о бок с ингушскими парнями…
Б. Гарданов: До 1917 году ингуши в силу своей малочисленности воинскому призыву не подлежали. Несмотря на это, они в качестве добровольцев участвовали во всех войнах, которые вела Россия. В том числе воевали они и со своими единоверцами турками при освобождении Болгарии. Что до участия в Великой Отечественной войне… Пыхалов поведал о 114-й чечено-ингушской дивизии, чье формирование не было завершено – мол, горцы не хотели воевать, а потому ее личный состав отправили в запасные и учебные части. Почему бы ему не рассказать о печальной судьбе 225-го отдельного кавалерийского чечено-ингушского полка? В период самых жарких боев за Сталинград кто-то направил ребят с одними шашками в атаку на танки, почти все там и полегли. Почему не рассказать о подвигах ингушских летчиков, разведчиков, танкистов, артиллеристов? Что до трусости ингушских воинов, пусть автор познакомится хотя бы с афганской статистикой: в списках пропавших без вести, взятых или сдавшихся в плен нет ни одного ингуша. Зато убитых и раненых – предостаточно.
Т.Б.: Автор уверен, что изложенного им «с лихвой хватит, чтобы убедиться в массовом предательстве чеченцев и ингушей в годы Великой Отечественной войны. Выселение эти народы заслужили вполне». А поскольку военные законы были суровы, то пусть радуются, что все взрослое население не расстреляли и не сослали в лагеря. Получается, что вы должны быть благодарны Сталину?
С. Наурбиев: Дезертиров и предателей хватало и у других народов, но их ведь не выселяли. А у нас в предатели скопом записали стариков, женщин, детей, инвалидов. К моменту депортации мой отец погиб на фронте. А наша семья – мать, изможденная тяжким трудом, и пятеро малолетних детей (мне было 6 лет) – в одночасье стала врагом народа. Это мы «продали» родину, «дезертировали» из армии, «поддерживали» фашистов, «укрывали» немецких диверсантов, которых в глаза не видели, ведь Ингушетия не была оккупирована…
Т.Б.: По Пыхалову, при выселении человек мог взять с собой 100 килограммов груза, но не более 500 кг на семью: продукты, посуду, одежду, мелкий сельхозинвентарь. Деньги и бытовые драгоценности не изымали. На оставляемое в Ингушетии сельхозоборудование и крупный рогатый скот выдавали квитанции – для восстановления хозяйства на новом месте жительства…
С. Наурбиев: На деле – клянусь Всевышним – все было по-другому. В 2 часа ночи под предлогом проведения собрания, посвященного Дню Красной армии, в сельсовете собрали мужчин – стариков и подростков. В пять утра в наших домах появились солдаты, дали 15 минут на сборы. Бедная моя мать в ужасе металась по комнате, не зная, что делать: то ли одеть детвору, то ли собрать продукты на дорогу. Без жалости нас выгоняли на улицу полураздетыми, а был жуткий мороз. Загнали вместе с другими женщинами и детьми на соседский двор. Тут наши скромные пожитки (помню, мать сунула мне в руки авоську с какими-то тряпочками) погрузили на подводы, и солдаты повели людей на станцию, куда уже доставили мужчин. Стали загонять в теплушки, по 120 человек в вагон, и тут же закрывали двери. Только к вечеру привезли печурку, на которой можно было согреть воду, и устроили дырку в полу вагона для отхожего места. В таких условиях почти месяц мы добирались до места выселки. Сколько людей умерло в дороге – старики и счет потеряли…
Т.Б.: По Пыхалову, при депортации были убиты при сопротивлении или попытке к бегству всего 50 человек…
Н. Хашиев: Другие русские историки приводят иные цифры убитых: 780 и 973 человека. По свидетельству очевидцев, в небольших горных аулах их попросту расстреливали или сжигали.
Т.Б.: Узнав, что к выселению чеченцев и ингушей привлекались соседние народы, автор приходит к выводу: «Похоже, что бандитствующие обитатели Чечено-Ингушетии сумели настолько досадить всем окрестным народностям, что те с радостью готовы были помочь спровадить своих беспокойных соседей куда-нибудь подальше». Но ведь дело здесь в другом. В телеграмме Сталину от 2 марта 1944 года Берия сообщал: «Руководители партийных и советских органов Северной Осетии, Дагестана и Грузии уже приступили к работе по освоению отошедших к этим республикам новых районов». Я знаю, что Карачай заселили сваны, которым досталось все имущество депортированных. В конце 1950-х годов вернувшиеся на родину карачаевцы были вынуждены выкупать свои дома. А как было в Ингушетии?
С. Наурбиев: Точно так же. Известный историк А.А. Ткаченко в «Истории депортации народов России» приводит следующие официальные данные: весной 1944 года только из дагестанских аулов 65 тысяч человек перевезли в чеченские и ингушские села. По возвращении нам также пришлось выкупать свои дома, присвоенное имущество никто не вернул. Правда, было единственное исключение. Сразу после выселение к раввину обратились грозненские евреи: «Соседей увезли, осталось имущество, можем ли мы взять его?» Тот разрешил брать вещи при одном непременном условии: «Если вы сумеете сберечь и вернуть его настоящим владельцам после их возвращения». И евреи возвращали и ковры, и посуду, и семейные реликвии.
Т.Б.: Вновь приходится цитировать книгу: «Если верить обличителям «преступлений тоталитаризма», выселение чеченцев и ингушей сопровождалось их массовой гибелью – во время перевозки к новому месту жительства якобы погибла чуть ли не треть, а то и половина депортируемых… На самом деле, согласно документам НКВД, во время транспортировки умерло 1272 переселенца». Но для автора гибель 1272 человек, видимо, не является массовой. Известно ли, сколько людей погибло в местах высылки?
Б. Гарданов: Точно сказать нельзя, но называются цифры от 50 до 90 тысяч. Дело в том, что нас зачастую селили в чистом поле, устроиться на работу было невозможно, не было еды, и если бы не щедрость отдельных местных жителей, умерших было бы еще больше. В окрестностях города Джетыгара Кустанайской области поселили 60 семей, в том числе и нашу. Ингушей принимали только на горно-обогатительную фабрику или на шахту, где они быстро умирали от силикоза. Когда мы уезжали из Джетыгара в 1957 году, здесь осталось огромное ингушское кладбище. Там лежат и три моих брата.
Н. Хашиев: В нашей семье было 12 детей, пятеро из них не вернулись на родину. Из семьи моего дяди, у которого было 7 сыновей и дочь, в Ингушетию добралась только его жена. Все мои родные умирали от голода. Когда кто-то пытался собирать колоски, его ловили, судили и отправляли в лагеря на 10-15 лет. Для нас существовали специальные границы, выход за них карался 25-ю годами лагерей; попытка вернуться на родину – 20-ю годами лагерей… Горе-историки не впервые пытаются обелить преступную деятельность Сталина и опорочить депортированные народы. Их труды служат одной цели – разжиганию вражды между народами. Они на руку лишь тем, кто мечтает развалить Россию. Но будем надеяться, что у народов хватит мудрости по достоинству оценить подобные «исторические исследования».
