| В СССР были собственные оригинальные вино-водочные традиции и богатый алкогольный жаргон. А все попытки государства сделать совграждан трезвенниками дали обратный результат.
В народе шутили, что советские зарплаты в 100-120 руб. рассчитаны на 30 бутылок водки, по количеству дней в месяце. И действительно, поллитровка стоила 2 руб. 87 коп. (а после подорожания — 3 руб. 12 коп.), т. е. что-то еще оставалось и на закусь. Бутылка в день — норма для среднестатистического строителя коммунизма. Трезвенников не любили. Говорили, что они либо язвенники, либо стукачи. А суровый начальник первого отдела одного из киевских заводов, наливая, приговаривал: «Сегодня с нами ты не пьешь, а завтра Родине изменишь».
Мест покупки «бухла» в Киеве было много. Во-первых, полтора десятка специализированных магазинов «Вино». Понятно, там можно было приобрести не только вино, но и кое-что покрепче, однако честно назвать магазин «Водка» советская власть не решалась. Большинство вино-водочных магазинов располагались в центре города. Вот лишь несколько адресов: ул. Крещатик, 40, ул. Свердлова (ныне Прорезная), 22 (магазин называли «Три ступеньки»), ул. Карла Маркса (сейчас Архитектора Городецкого), 4, ул. Постышева (Малая Житомирская), 20 и др. Во-вторых, напиток с градусом можно было купить в виноводочном отделе любого гастронома. А это значит — повсеместно, поскольку гастрономов в Киеве насчитывалось более восьмисот.
Распивали где придется: в теплое время года в скверах, а с наступлением холодов — в подъездах (это называлось: пойти в кафе «Парадное»). Новый формат потребления поставил и новый вопрос: а из чего пить? Рюмки — слишком хрупкий предмет, чтобы носить в портфеле. А вот граненый стакан, прозванный в народе «гранчаком», в самый раз. И не бьется, и стоит всего 3 коп. Новенького, принимая в компанию, спрашивали: «Стакана нет?». Неудобство уличного распития заключалось в том, что «пивцов» нередко забирала милиция. Мало того что появление блюстителей порядка сводило насмарку все удовольствие, так ведь задержанных еще и доставляли в РОВД, где составляли протокол. А на его основании отправляли письмо по месту работы или учебы: так, мол, и так, гражданин такой-то пьянствует, ведет антиобщественный образ жизни, примите решительные меры. «Телега» из милиции могла стоить студенту стипендии, а в случае если это уже не первый подобный сигнал, — и студенческого билета. Работнику предприятия или учреждения на первый раз могли объявить выговор либо лишить премии, но если задержания становились систематическими, он лишался шансов на карьерный рост.
Собрав нужную сумму, компания «засылала гонца». Ему наказывали: либо доставить «Асю», либо принести «тетю Песю», либо найти «Петра Петровича». Иногда, впрочем, просили разведать насчет «КВН» или раздобыть «биомицин». Гонец не метался по улицам в поисках неизвестной девушки Аси или Петра Петровича и не собирался носить на руках гражданочку тетю Песю. И уж подавно не собирался идти в аптеку за биомицином. Смысл поручений заключался в другом. «Ася» — жаргонное название крепленого вина «Аромат степу», «тетя Песя» — белого сухого «Перлина степу», «биомицин» — крепленого «Біле міцне», «Петр Петрович» — портвейна, ну а «КВН» — это аббревиатура «крепкого виноградного напитка». Ближайшая «точка», где все это продавалось, — Центральный гастроном. Вход в отдел (заметьте, люди говорили «рыбный отдел», «мясной отдел», «молочный отдел», но когда подразумевался вино-водочный, произносили просто «отдел») находился со стороны ул. Ленина (ныне Б. Хмельницкого), напротив ЦУМа. По возвращении гонца кто-нибудь из «мичиганцев» брался «дирижировать» — разливать спиртное по стаканам из-под чая. Скромную закуску заказывали в кафе. В конце вечера наименее стойкие отправлялись в турпоездку — ехали «в Ригу через Горловку». Попросту говоря, ковыляли в ближайшие кустики, где исполняли «арию Риголетто». Речь шла, понятно, не о вокальных упражнениях… С наступлением холодов завсегдатаи «Мичигана» перебирались в кафе «Крещатик», прозванное местными выпивохами «Ливерпуль» (там закусывали дешевой ливерной колбасой). Его завсегдатай писатель Виктор Некрасов вспоминал: «В «Ливерпуле», выпив рюмочку-другую, позволяли себе кое-какие вольности. Не ахти какие — поругать арабов, поиронизировать над вставной челюстью Брежнева, рассказать парочку анекдотов». В мае 1972-го вышло постановление ЦК КПСС и Совмина СССР «О мерах по усилению борьбы против пьянства и алкоголизма». Водка подорожала до 3 руб. 62 коп., в свободной продаже остался всего один ее сорт, именуемый в народе «Коленвал» (на этикетке надпись «Водка» была выполнена наподобие коленчатого вала). Тогда же «горькой» стали торговать с 11 утра — этот час острословы прозвали «ленинским»: оказалось, если один из юбилейных рублей, выпущенных в 1970 г. к 100-летию вождя, приложить к циферблату часов, то Ленин поднятой правой рукой указывает ровно на 11 часов. Антиалкогольная кампания, предусматривавшая вытеснение водки квасом и минеральными водами, провалилась: вместо «горькой» на прилавках магазинов появилось большое количество плодово-ягодных вин (в народе прозванных «плодово-выгодными»), а также крепленых вин весьма сомнительного качества, вроде «Дунайского розового» или «Славянского красного». При их изготовлении вместо коньячного спирта использовали обычный зерновой. В лучшем случае он был высшей степени очистки, а вино хоть немного выдерживалось в дубовых бочках. В худшем — спирт брали какой попало, а вино без всякой выдержки поступало в продажу. Это пойло, нареченное острословами «чернилом» или «бормотухой», стало самым дешевым алкогольным напитком. И для здоровья оказалось намного опаснее, чем сорокоградусная.
Скоро водка будет восемь, |
