Когда Пален вышел от Павла после разговора о подорожной, заговорщикам пришлось действовать решительно. О последующей его встрече с Александром нет никаких достоверных свидетельств, кроме того, что наследник дал свое согласие на бескровный переворот, отсрочив его проведение на 11 марта. К. Валишевский утверждал, что «сохранилась записка великого князя, определенно указывающая на его сообнищество». К этому месту Валишевский сделал примечание: «Автор не может указать на источник этих сведений, но он, безусловно, верен». К сожалению, эта интригующая записка до сих пор не обнаружена. Но трудно представить, что Валишевский просто выдумал ее существование.
Весь день Пален действовал, хотя его деятельность оставалась скрытой от посторонних глаз План Палена состоял в следующем. Окружить дворец войсками, на которые можно положиться, нейтрализовать сторонников Павла. Поставить во дворце в караулы преданных людей. Если на преображенцев и семеновцев можно было рассчитывать, так как многие офицеры этих полков были в заговоре, то самую большую трудность представляли конногвардейцы, так как заговорщиков среди них не было. Они несли караул в комнате, смежной с библиотекой. Нейтрализация этого караула была одной из самых трудных задач заговорщиков. Палену удалось внушить Павлу недоверие к конногвардейцам, и в 9 ч 45 м. вечера караул был сменен. На место конногвардейцев в караул поставили двух камер-гусар. Вечером на гауптвахту явился адъютант наследника П.А.Волконский и неожиданно для дежуривших стал угощать их каким-то дорогим вином. В итоге в решительный момент Воронков, командовавший караулом, находился в объятиях Морфея. Дежурным генерал – адъютантом назначили Ф.П. Уварова, одного из главных заговорщиков.
Военная часть переворота была обеспечена, необходимо было также подготовить и его гражданскую часть. Прежде всего, необходимо было создать документы, на основании которых власть передавалась бы Александру. Подготовкой этих документов занимался Д.П. Трощинский. Большая заслуга Н.Я. Эйдельмана состоит в том, что он, пожалуй, единственный из современных исследователей, обратил внимание на то, что ученый назвал «гражданской кухней переворота». Несомненно, такие документы существовали. Есть сведения, что один из проектов был составлен дядей П.А. Зубова неким Козицким. Документ до нас не дошел. Что это был за документ, сведения источников расходятся. Швед Г. М. Армфельт утверждает, что это был «манифест, извещающий о сумасшествии Павла и провозглашении регентом Александра до его выздоровления». Примерно так же рассказывал Бенигсен А.С. Кайсарову: «Временное лишение императора его царской власти и учреждение до выздоровления его регентства, как оно было учреждено в Англии над королем Георгом». Австрийский консул Виацолли свидетельствовал: «Был составлен манифест, одобренный Александром, об отречении Павла. Неаполитанский дипломат Серра-Каприола сообщил: «План детронизации посредством объявления его сумасшедшим в виду тиранических действий …Александру представили проект манифеста, составленного в этом духе». Анонимный автор сочинения об 11 марта передавал ситуацию так: «Согласились вырвать отречение у императора, и поместить на трон Александра под опекой Сената и большого Совета». Секретарь австрийского посольства Локателли утверждал: «Александр подписал представленные ему Паленом условия, на которых нация и Сенат вручали ему трон». Адъютант прусского наследника Ла Рош-Эмон писал: «Александр подписал указ об отречении отца. Указ сразу же отпечатали. Заговорщики шли с указами сына и бумагой об отречении».
Итак, могло быть несколько документов.
- Указ Александра о приеме власти на себя, на который требовалось согласие Павла;
- Отречение Павла от власти;
- Постановление Сената об отрешении Павла от трона. В том случае, если устанавливалось регентство, то вполне возможно, что определенная роль в нем отводилась и государственным учреждениям.
Второй важнейший момент подготовки гражданского переворота – собрание Сената ночью 11 марта. М. Леонтьев рассказывает, что его дядя сенатор ночью был вызван в здание Казанского собора, где собрался Сенат и Синод, которые должны были законно лишить Павла власти, но потом приехал Александр и прочитал манифест о смерти Павла от апоплексического удара. В этом важном свидетельстве много неточностей. Казанский собор в то время еще не был построен. Но Сенат мог действительно собраться и в другом месте. О том, что Сенат действительно собирался, есть сведения. К. Гейкинг утверждает, что уже в 5 утра успел собраться Сенат. Об этом же знал австрийский консул Виацолли. Правда он толкует дело так, что Сенат был собран по указу Павла, который подозревал существование заговора и хотел передать на суд Сената великого князя. Однако этот маловероятно. Но что особенно существенно, то это то, что в 9 часов утра, когда в Зимнем дворце приносили присягу Александру, среди учреждений, которые это делали в камер-фурьерском журнале Сенат не перечислен в числе учреждений, которые присягали. Это можно объяснить только одним. Присяга Сенатом уже была принесена рано утром.
Вечером 11 марта заговорщики собрались на ужин. У кого происходил этот ужин, сведения источников расходятся: у Палена, у Зубова, у Талызина, командира Преображенского полка. Возможно, было несколько ужинов у разных лиц, а потом один сводный у Талызина. Здесь собралось большинство участников дела. Среди них находился и В.М. Яшвиль.
Один из самых важных моментов этого эпизода – это вопрос о цели, с которой заговорщики отправились в Михайловский замок. Согласно Н.Я Эйдельману заговорщики шли «на кровь и убийство». Впрочем, автор признает, что руководители не произносили слов об убийстве. Все источники, которые затрагивают этот вопрос, говорят об аресте императора, акте отречения, о заключении в крепость. Н.Я Эйдельман придает решающее значение фразе, которую как будто произнес Пален, напутствуя заговорщиков: « Прежде чем съесть омлет, необходимо разбить яйца». Это было как бы призывом к убийству Павла. Однако с этой фразой надо быть очень осторожным, так как свидетельства о том, когда именно и кем она была произнесена, сильно расходятся. Штединк утверждает, что эти слова были произнесены в прихожей императора. Ла Рош-Эмон говорит, что в спальне, в момент убийства. Д.В. Давыдов полагал, что Бенигсен произнес их в опочивальне, когда убивали Павла. К.И. Остен-Сакен, в записи в дневнике от 15 апреля 1801 г. (а это одно из самых ранних свидетельств) приписывает их П.А. Зубову в тот момент, когда заговорщики уже приканчивали царя. Перед нами целый спектр показаний. Думается, что наиболее заслуживающее доверие, принадлежит Остен-Сакену. Во всяком случае, словам этим нельзя придавать значения как словесной санкции Палена на убийство.
В доме Талызина, который находился на Миллионной улице, заговорщики разделились на две группы. Одна под руководством Зубова и Бенигсена пошла через Летний сад по маленькому подъемному мостику к Рождественским воротам замка. Другая, во главе с Паленом, через Невский проспект, через главный вход под Воскресенскими воротами. По сведениям В. Гете, в колонне Зубова было 26 человек; среди них – В.М. Яшвиль. С Паленом – 13.
Идея движения двумя колоннами, видимо, заключалась в том, чтобы пресечь возможность царю уйти из дворца. Одновременно были стянуты к замку Преображенский и Семеновский полки.
Позже Палена обвиняли в том, что он вел двойную игру и готов был арестовать заговорщиков, в случае неудачи. Есть сведения, что он долго ждал у экзерцис-гауза и все время посматривал на часы. В этом видели как бы двуличное поведение. Думается, граф просто ожидал, чтобы начать операцию в назначенное время. Самая ответственная роль выпала на П.А. Зубова. Во главе колонны шел полковой адъютант А.В. Аргамаков. Ему позволено докладывать царю о пожаре в любое время дня и ночи. С его помощью заговорщики проникли в императорскую спальню. Их объяснение с царем закончилось зверской расправой над ним.
Пока разворачивались все эти события, великий князь Александр терпеливо ожидал в своих покоях в первом этаже исхода. Когда он узнал о смерти отца, то был совершенно деморализован. Едва ли это была игра, рассчитанная на публику. Теперь необходимо было провозгласить Александра императором и привести к присяге войска. Лидеры заговора немедленно занялись этим.
Наиболее сильное препятствие встретилось со стороны Марии Федоровны, матери Александра. К сожалению, мы ничего не знаем о том, что ей было известно о подготовке заговора. Едва ли она ничего не знала. Немецкий историк Т. Бернгарди по этому поводу писал, не указывая своих источников: «Мария Федоровна знала о том, что подготовлялось, и имела на своей стороне собственную маленькую партию, интриги которой казались совершенно бессильными наряду с планами главного заговора. Семья Куракиных, близких друзей императрицы, играла главную роль в этих кругах и питала в своей высокой покровительнице надежды на то, что она может сделаться самодержавной императрицей …и повторить роль Екатерины. Ей говорили, что …Александр слишком молод, неопытен, малосилен и слабоволен, что он и сам откажется от тяжелой для него короны …Ее уверяли, что Россия привыкла к царствованию женщин. Она любима народом. Эта любовь и возведет ее на престол». Поведение Марии Федоровны после убийства мужа вполне оправдывает характеристику немецкого историка. Когда Марии Федоровне объявили о смерти Павла, из ее уст сорвалась замечательная фраза: «Ich will regirien!» То есть: «Я хочу царствовать!» Она отказывалась признать сына императором. Принято считать, что Мария Федоровна с часу ночи до пяти отказывалась подчиниться воле сына и только в шестом часу утра, убедившись в бесплодности сопротивления, отправилась, наконец, в Зимний дворец, куда отбыл только что воцарившийся Александр.
 Г. Кюгельхен. Портрет императрицы Марии Федоровны в трауре |
В действительности сопротивление Марии Федоровны продолжалось вдвое дольше и было более упорным. Камер-фурьерский журнал сообщает, что это произошло уже после того, как в 9 ч утра в церкви Зимнего дворца придворные чины принесли присягу на верность ее сыну. Камер-фурьерский журнал, ведшийся на половине Александра Павловича, устанавливает и точное время переезда императрицы – 10 часов утра.
До этого Мария Федоровна предприняла три попытки прорваться в спальню Павла. Узнав о смерти мужа, императрица попыталась пройти в опочивальню убитого со стороны своих покоев. Но комнату, разделяющую покои Павла и Марии, охранял пикет семеновского офицера Волкова и прорваться через него оказалось невозможно. Тогда Марии Федоровны попыталась выйти на балкон и обратиться к войскам, окружающим замок. Однако ее попытка была пресечена офицером Ф.В. Ридигером. Затем вдова пыталась прорваться в спальню Павла с другой стороны, обходным путем через библиотеку, но солдаты скрестили штыки у самых дверей. Мария Федоровна разбушевалась, дала начальнику караула К.М. Полторацкому пощечину и без сил опустилась в кресло. Затем появился Бенигсен, только что назначенный комендантом Михайловского замка, и через некоторое время велел пустить вдову к телу Павла.
Это произошло только после того, как в Михайловский замок возвратился Александр, которому только что в Зимнем дворце была принесена присяга и они все вместе, и мать и сын, посетили впервые место убийства Павла. Таким образом, только после посещения убитого мужа и свидания с уже воцарившимся сыном, когда ее карта была бита, Мария Федоровна покорилась судьбе и переехала в Зимний дворец. С этого времени она приняла образ скорбящей вдовы, преследующей заговорщиков, но не за то, что они сделали ее вдовой, а за то, что так бесцеремонно пресекли ее претензии на власть и помешали ей сесть на престол.
На утро был издан написанный Д.П. Трощинским манифест, в котором подданным было сообщено, что Павел скончался от апоплексического удара.
