Подворье
Никто не знает когда, и над чьим домом поднялся в наших местах первый печной дым. В январе 1701 года сгорел в пожаре архив Казанского дворца, управляющего Поволжьем, а с ним и все документы. И не знать бы нам, откуда село пошло, но позже водной из «Жалованных книг» начала 17 века нашли запись об отводе земли на курдюмских лугах некоему Гордееву К.: «…на старом городе Саратове, на курдюмских лугах»
А в 18 веке Екатерина 2, награждая казаков за службу по охране Московского тракта, наделяла их здесь так называемыми «номерными» землями. Так может казаки и срубили здесь первый дом?
А может беглые крестьяне? А может раскольники? Неизвестно. Только надо сказать, что места наши были тогда беспокойными: и на Волге разбойничали, и на правом берегу жить было рискованно, а позже и среди поселенцев всякие были. Видимо поэтому строились жители «позьмом» – замкнутым прямоугольником, все за крепким забором, все во дворе, вплоть до колодца. Все строилось своими силами, т.е. своей семьей. Как выяснилось, семьи были большими, даже в начале 19 века насчитывалось по 11-13 детей, а что касается родственников, то Соколовых, Тихомировых, Морозовых, Касатеевых было едва ли не половина всех жителей. И все они слыли работящими да трезвенниками, потому и жили крепко.
Трудовая деятельность и натуральный характер хозяйства жителей, как и любых крестьян России, наложила отпечаток на обустройство жилища, получившего название «двор». Этим емким символом обозначалась совокупность жилых и хозяйственных построек с прилегающим участком, где основные постройки собирались с жильем под одной крышей. Они могли включать несколько хлевов (для коровы, для овец, для свиней), конюшню, птичник, огромный сенник, забитый душистым сеном, кладовые для разнообразной утвари. А в подклети были продовольственные погреба и ледники. Значительную часть двора занимал сарай, в котором хранился рабочий инвентарь – соха, борона, косы, вилы, а так же телеги и сани. В сарае крестьянин занимался некоторыми хозяйственными делами, например, при помощи специального приспособления гнул полозья для саней и дуги для лошадей. Чем зажиточнее был крестьянин, тем обширнее двор его дома.
Обособленно от дома обычно ставили баню, колодец да амбар. Баню ставили ближе к воде, да подальше от жилья: слишком опасна она в пожарном отношении. Амбар ставили поодаль от жилья по совершенно иным соображениям: чтобы в случае пожара избы сохранить годовой запас зерна своей семьи. Некоторое время, пока не была построена изба, можно было пожить и в вырытой землянке. Так когда-то жила вся крестьянская Русь.
А вот без хлеба никак нельзя обойтись. Не случайно, единственные двери, которые запирались на замок, были амбарными. За ними, в огромных ящиках-сусеках, хранилось главное богатство – зерно: рожь, овес, ячмень и немного пшеницы. На селе говаривали: «Каково в амбаре, таково и в кармане». Единственным желанным гостем в амбаре была кошка, ловившая там мышей. Для нее в двери проделывался небольшой лаз.
Как и из чего строились в Курдюме дома и постройки? Сегодня нам трудно поверить, что когда-то шумели дубовые рощи вокруг Мергичевки, роняли иголки сосняки у Долгого Буерака, за Бажановкой перемежались береза, осина и лиственница.
Впрочем, сложно представить, что и на Соколовой горе Петр I участвовал в соколиной охоте в лесу, от которого сегодня осталось только название. Нет леса, нет дубрав. Вокруг, да и то не везде, только посадки.
Так из чего же «рубили» свой дом поселенцы? Лучший материал для строительства на Руси считались лиственница, сосна и ель. Лиственница особенно устойчива к сырости. Из нее старались сложить если не весь дом, то хотя бы его нижние венцы. У сосны ценится ее удивительная прямизна. Ель боится влаги, но хороша для внутренней отделки. При этом, все хвойные деревья обладают смолистостью, что предохраняло дом от гниения. Да и в обработке они хороши: почти нет дупел и легко раскалываются на доски. Из прочного дуба делали все столбы, подпорки, переклады, а осина шла на кровлю крыши. При набухании от влаги осина уплотняется и «держит» воду. Осиновый лемех (фигурная дощечка для кровли) очень красив. Со временем он приобретает металлический блеск, а в разное время суток меняет окраску. В солнечный день лемихи серебрятся, а на закате отливают золотом.
 | До недавнего времени практически каждый крестьянин владел искусством плотника. И мог срубить избу. Глагол «срубить» не случайно заменяет привычное ныне «построить», когда речь идет о деревянном строительстве. «Я жил, живал, на босу ногу топор надевал, топором подпоясывался» – гласит старинная плотницкая присказка. Основным и чуть не единственным инструментом плотника был топор. Им он рубил деревья, очищал от сучьев, отесывал, расщеплял на доски. |
А вот пила, известная с незапамятных времен, начала широко использоваться только с 19 века.
Объясняется это просто: при распиливании концы бревен махрятся, а значит, сильнее впитывают влагу и гниют. При обработке топором древесные волокна уплотняются и не пропускают воду. На сооружение добротного дома уходило до 150-170 бревен.
Широко известно, что дома в старину строили без единого гвоздя. Гвозди были редки и дороги, да и к тому же начинали быстро ржаветь и разрушать древесину. В течение столетий плотники выработали приемы строительства, которые вовсе исключают применение гвоздей.
Каждый из нас когда-то пытался складывать игрушечный домик из спичек. Кладутся параллельно две спички, из них, поперек, еще две, и так далее… Постепенно вырастает что-то вроде колодца или башни. По такому же принципу строился и дом. Чуть отступив от конца бревна, плотники вырубали округлые углубления. В них вставляли концы поперечных бревен. Так, постепенно, возводились стены сруба, или плети-коробки будущей избы. Горизонтальный ряд сруба называли венец. Количество венцов зависело от толщины бревен ( в среднем 30 см, иногда до 70 см) и от высоты постройки.
Для того, чтобы бревна плотнее прилегали друг к другу, в каждом из них вырубали продольный желобок, куда для теплоизоляции закладывали мох.
Возвести стены без гвоздей не так уж сложно. Другое дело – крыша. Она должна быть высокой, с крутыми скатами (так было на Руси), чтобы ни снег, ни вода на ней не задерживались. Вот тут и проявилась смекалка русского мастера.
Над торцевыми стенами ставились треугольные бревенчатые фронтоны. В них, параллельно боковым стенам плотник врубал нетолстые бревна-слеги. Поперек слег врезались «курицы» – тонкие стволы молодых елей, с перпендикулярно отходящим на конце корневищем. Его обычно оформляли в виде птицы. Откуда и название – курица.
На концах «куриц» укладывался водотечник – выдолбленное бревно для стока воды с крыши. Кровлю из осиновых лемихов делали так, что нижним концом каждая доска упиралась в желоб водотечника, а верхний прижимался тяжелым бревно – охлупнем. Нередко его концу придавали форму конской головы. Отсюда произошло название «конек». Вот такая хитроумная конструкция крыши позволял тоже обходиться без гвоздей.
Готовы стены, построена крыша, а вот фундамент не делался вовсе. Нижние венцы сруба клали прямо на землю. Иногда под углы дома подкладывали большие камни или дубовые пни. Правда, в каждой избе имелся подклет – высокое подполье. Изнутри он укреплялся тыном, сплетенным из ветвей. В нем держали по зимам мелкий скот, птицу, хранились лесные припасы.
Многое в устройстве старинных домов кажется для нас странным. Например, зачем высокие пороги и низкие притолоки дверей? Чтобы пройти в такую дверь, не споткнувшись и не набив «шишку», надо было высоко поднимать ногу и, одновременно, низко наклонять голову. Однако, все эти странности не случайны. Именно такая, на первый взгляд неудобная конструкция двери помогала сохранить в жилище тепло: порог препятствовал проникновению в дом холодного воздуха, а низкая притолока задерживала отток теплого. По этой же причине и окна в избах делались маленькими. Часто они прорезались в двух смежных бревнах и по высоте не превышали 30-40 см. Закрывались такие окна (или, как говаривали в давности, «заволакивались») деревянными дощечками, поэтому назывались волоковые. Такие окна делались во всех хозяйственных, а иногда и в жилых, помещениях. Окна большого размера прорезались сквозь несколько венцов и закреплялись вертикальными брусьями – «косяками», отчего и стали называться «косящатыми» или «красными» (в смысле – красивыми). Конечно, красное окно давало света больше, чем волоковое, но, в то же время в холода остужало избу. Вот почему на ночь его закрывали деревянными ставнями. До 18 века на Руси оконного стекла не знали, его заменяли промасленная холстина или бычий пузырь, в богатых домах – слюда. Нетрудно догадаться, что даже в дневное время суток в крестьянском доме с несколькими крошечными оконцами царил полумрак.
Странным может показаться, что во многих домах не было потолка. Дело в том, что чуть ли не до начала 20 века печи топили «по-черному». Дым в «курных» избах поднимался под самую крышу и выходил через специальное отверстие. Потолок устраивался в тех избах, где топили «по-белому». Причем, сверху на потолок, в целях теплоизоляции, насыпали землю.
Слово «половица» знакома всем. Но мало кто знает, откуда оно произошло. А объяснение простое: толстое бревно раскалывали пополам и, образовавшиеся половинки, или половицы, настилали на пол.
Как видим, русская изба была устроена практично. В былые времена каждый хозяин старался украсить жилище. Богаче всего наряжали фасад дома, выходивший на улицу. Это было его лицо. Не случайно, некоторые детали фасада получили соответствующие названия: наличник, причелина (от старого названия лба-чело). Их, а так же ставни, подзоры, столбы крылец покрывали резьбой и росписью. Обычно для этой работы приглашали профессиональных мастеров что стоило немалых денег. В Курдюме заказывали только детали, а потом прилаживали их самостоятельно.
Мастера Лисс и его потомков помнят все старожилы. Его изделия от табурета до ставен знал всякий. Примером такого узорочья сейчас является дом Турмановой Марии, что виден каждому от автобусной остановки. Нарядный дом всегда был гордостью хозяина и украшением деревни.
Однако, не только стремлением к красоте руководствовались наши предки, украшая свое жилье резьбой и росписью. Выбор изобразительных мотивов и символов во многом определялся распространением в наше селе и окрестных деревнях верованиями, поверьями. Каждый хозяин старался защитить сой дом от всякой нечисти, злых духов, которые всячески старались навредить. Считалось, что изображение русалки, льва, птицы-сирин на фасадах избы отпугнут нечистую силу. В наших местах чаще всего изображалось солнце.
^
«Догадлив крестьянин, на печи избу поставил» – гласит народная мудрость. Действительно, печь – душа крестьянского дома. Без печи – нет избы. Само слово «изба» произошло от древнего «истба», «истопка». Избой изначально называлась отапливаемая часть дома. Сложить хорошую печь было делом не простым. Сначала прямо на земле устраивалось опечье- небольшой деревянный сруб, служивший фундаментом печи. На опечье настилались доски, на которых выкладывалось днище печи – под. Над оподом из камня или кирпича сооружался свод печи. Такую старинную печь и сегодня можно еще увидеть в Мергечевке в доме Веры Александровны Порхуновой или у Шокиных в Низовке.
Неизвестно, чья печь задымилась на нашей земле первой: Морозовых ли, Тихомировых, но только народ на вольных курдюмских землях да лугах всегда жил особый – больно до работы охочий. Что избу срубить, что землицу сеять, пахать – все спроста да ладно получалось. Муж сети плетет, а жена из сети скатерть вышивает. Муж плотничает, а жена красит, украшает, да добро собирает
Разный народ здесь издавна селился: татары (от них у нас в школьном музее – медные изделия), украинцы (их рушник украшает так же имеется у нас), немцы ( у нас есть их настенные украшения) жили на хуторе Руди. А больше всего всегда русских было: кто поселялся на пожалованных, так называемых, номерных землях, кто выкупался от крепостной неволи и переселялся на наши земли, будучи свободными, в поисках лучшей доли, спасая веру.
Потому то и жили хутора да деревни обособленно, что веры разной, обычаев разных. Да и места здесь были беспокойные: разбойничали на Волге, на дорогах. Вот и надеялись больше на семью да род свой, строились позьмом: все внутри за высоким глухим забором.
А потому и ремеслу всякому обучались да трудолюбию с детства: девочки – прясть, вязать, вышивать да домовничать, а мальцы – с отцами в поле, на Волге и с косой управляться учились. Знатные заливные луга были на землях Курдюма! А поскольку казаки рядом стояли, что тракт Московский охраняли, то и в лошадях толк знали.
Город рядом, Волга с рыбой под боком, так, что было чем кормиться, да и на продажу везти. Поэтому и жили небедно. В каждом почти доме имелись зеркало да мебель, своими руками, на свой вкус изготовленные. Кровать, кованная или деревянная, завсегда имелась. И приданное девушкам исправно собиралось, и пироги рыбные часто пеклись.
В нашем музее имеются лапти, но надо сказать, что в них разве что какой пришлый поначалу хаживал, а курдюмцы лаптей не носили. И поныне коренные жители народ особый, на себя надеющийся, расчетливый и хозяйственный. И чистоту любит.
Но вернемся к главному в избе – печи. Русская печь имела массу удобных приспособлений. Например, шесток- полочку перед устьем (отверстием) печи, на которой хозяйка могла в тепле держать приготовленную пищу. На шестке в сторонке сгребались раскаленные угли, приготовленные для другой топки. В боковой стене печи делались неглубокие нишки, печурки, где обычно сушили мокрые рукавицы и лучину для растопки. В теплом опечье в холодное время держали домашнюю птицу.
Печь в школьном музее.
Печи курдюмцев топились «по-белому», т.е. имели трубу. Это было дороже, чем в «курных избах», но уровень жизни позволял такую роскошь, да и недостатка в топливе (дровах) не было: кругом шумели рощи и дубравы, а по реке сплавлялся лес. Но и в «белых» избах случался дым в доме от дров сырых или от плохой тяги. Дым хорошо дезинфицировал помещение, в нем не заводились насекомые. Каждый курдюмец занимался рыболовством, зимой развешивал сети под потолком. Прокоптившись, они служили гораздо дольше обычных.
Русская печь – удивительное изобретение! Каких только профессий она не знала! Главная из них – давать тепло, особенно в зимнее морозное время. Огромное каменное сооружение занимало чуть ли не четверть площади жилища. Долго, иногда часами, ее протапливали, но, нагревшись, она держала тепло в течение целых суток. В печи готовили пищу: пекли хлеб и пироги, варили щи, тушили рыбу, овощи. И все получалось удивительно вкусно и питательно. Секрет заключается в том, что жар в печи распределяется равномерно и температура долго не меняется. Посуда с пищей не имеет прямого контакта с огнем, а округлые горшки и чугуны позволили прогреваться их содержимому со всех сторон равномерно, не пригорая. Только в петровское время более дешевая и удобная плита стала вытеснять русскую печь в приготовлении пищи. А у наших селян она прослужила и до 20 века. Кроме того, в печи сушили грибы, ягоды и рыбу. На самой печи спали постоянно мерзнущие старики, а на пристроенных сбоку полатях – дети.
И, наконец, о самой экзотической функции русской печи. В ней крестьяне, не имевшие бани, парились. Эта процедура считалась на Руси лечебной. Для этого после топки из печи удалялись угли. Внутри хорошенько подметали и настилали солому. За ним закрывали заслонку. Если требовалось поддать пару, прыскали водой на раскаленный свод. Парясь, похлестывали себя березовым веником. Правда, обмываться водой приходилось уже в сенях. В наших селах это делали редкие переселенцы, пока не обустраивали баню во дворе, да и то только с лечебной целью
Печь обычно ставили в угол избы слева или справа от входной двери. В нашем музее она слева от выхода. Ее местоположение определяло всю планировку жилища. Угол напротив устья печи был рабочим местом хозяйки дома и назывался бабий кут ( кут – древнее название угла) или середа. В нем все было приспособлено для ведения домашнего хозяйства и приготовления пищи. У печи стояли кочерга, ухват, помело, деревянная лопата, ступа с пестом и ручная мельница. Кочергой выгребали золу из печи. Ухватом стряпуха ловко цепляла пузатые горшки и отправляла их в жар. В ступе толкли зерно, очищая от шелухи, а с помощью мельницы переминали в муку. В нашем музее хранится маленькая ступка для измельчения соли и зерна.
«Бабий кут» у печи
Рядом с печью обязательно висели полотенце и рукомойник – глиняный кувшин с думя сливными носиками по сторонам. Под ним стояла деревянная лохань, куда стекала грязная вода. В бабьем куту на полках (в Усть-Курдюме называли посудницами) и вдоль стен на лавках стояла нехитрая крестьянская посуда: горшки, ковши, чашки, миски, ложки. Усть-Курдюмцы посуду приобретали в городе. Что касается ложек – мастерили часто сами в зимнее время.
Бабий кут
Как не проста была крестьянская посуда, а все же старался мастер сделать ее нарядной, украсить живописью да резьбой. Ковш в руках талантливого резчика приобретал форму плывущей птицы – уточки. Вот такой ковш был подарен нашему музею Свечкиной Верой Николаевной.
Немало имелось в крестьянском жилище плетеной утвари – корзин, лукошек, коробов, туесов в которых хранили, носили продукты.
Плетеная утварь
По диагонали от печи находился «красный угол» избы – самое почетное место в доме. Всякий гость, входивший в русскую избу, у порога первым делом находил его «божницу», снимал шапку и, трижды осенив себя крестным знамением, низко кланялся образам, и только потом здоровался с хозяином.
Божница
В Усть-Курдюме в «красном углу» иконы редко кто держал: народ окрест селился разной веры, разных национальностей. Видимо поэтому здесь и церкви никогда и не было. В православных Болдыревке, Учителевке, Бажановке, Колонтаевке держали иконы, псалтыри, Библию. А вот как и кому поклонялись в Шараповке, Мергечевке и на хуторе Руди неизвестно. Жили замкнуто. Даже внутри деревень и хуторов мало что друг о друге знали.
Кроме божницы в «красном углу» находились лавка, скамьи и стол. Сюда сажали самых дорогих гостей. Во время свадьбы здесь сидели молодые. В обычные дни это было место хозяина дома.
Красный угол
Стол – главный предмет мебели в доме. Его размеры определялись численностью семьи. А семьи здешние при таком замкнутом образе жизни были очень большими: в иных проживали вместе сразу три поколения. В обычное время тол не покрывался, зато мылся горячей водой и скоблился до бела. В праздники он украшался скатертью.
Что касается мебели, то обычно ее было немного: стол, лавки, скамьи, посудные лавки и сундуки. В зажиточных семьях имелись «книжницы» (этажерки), шкафы, стулья, зеркала. Квадратные столы или круглые с резными ножками, раскладывающиеся, служили как чайные для гостей, а в 19-20 веках, когда большинство детей учились, за ними делались уроки. Такой стол подарен музею бывшей учительницей нашей школы Благомысловой Тамарой Николаевной. Этому столу более 100 лет.
Этому столу более 100 лет
Привычные нам шкафы, стулья и заркала в Усть-Курдюме появились в 19 веке, да и то не во всех домах. Кованные кровати, сундуки, обитые металлом, комоды делали здесь просто и добротно. На закз в основном изготавливали для многочисленных родственников. И сегодня в домах Чугуновых, Морозовых, Касатеевых стоят изделия местных мастеров, которым на сегодня по дв, а то и больше столетия, как, например, шкафу в нашем музее, принадлежавшему жительнице Божановки Семеновой Марии Федоровне.
Здесь существовала специализация: Чугунов – комодники, Морозовы – специалисты по шкафам, рамам, ставням, причелинам. К сожалению этого ремесла в нашем округе сейчас нет. В прошлом веке поселился в Усть-Курдюме столяр – немец Лисс, но и он уже ушел из жизни. Мебель делалась с врезными замками. Ни один сундук не обходился без него. В одни собирали приданное дочерям, в другие, как и в шкафы, «от мышей и малышей» запирали всякую снедь, привезенную из города.
Угол правый от входа назывался отцовским. Здесь обычно стояла широкая лавка на которой чинил-работал хозяин, да и спал часто тут же,, а под лавкой хранил инструмент. Для маленьких детей этот угол был запретным.
Когда в моду вошли кровати, от хозяйского угла стала ставится она, а рядом свисала с потолка люлька для мальцов, чтобы качать было удобно с кровати. Кровать нашего музея выкована золотыми руками местного кузнеца в середине 19 века, выкована с фантазией, да и к тому же еще и раскладывается. Но это было большой редкостью даже здесь, больше обходились деревянными.
Ценным экспонатом нашего музея является люлька ( иногда ее еще называют зыбкой). Практичные курдюмцы делал люльку не столько красивой, сколько прочной и практичной. Борта из крепкого дерева, обтяжка из грубого холста, подвес на вожжах. Иногда вот так вместо крюка крепили на старый якорь. К люльке крепилась веревка с петлей для ноги, чтобы руки хозяйки оставались свободными для работы. В этой люльке выросло не одно поколение семьи Ситниковых. В ней качали и нашего директора школы Чапову Ольгу Павловну.
Рассказывая о русской избе, нельзя не рассказать о прялках, которые были в каждом доме, а в некоторых и по две. Для коренных местных жителей, как и в целом Поволжье, характерна низкая «немка», которую в наш музей подарила Шокина Пелагея. Ее прялке почти 200 лет, но она прекрасно работает. Встречаются здесь и до сих пор прялки вертикальные «шведки».Их привозили с собой переселенцы с нечерноземья. К прялкам изготавливали станок для ссучивания (скручивания) нескольких нитей. Ручные прялки с веретенами использовали гораздо реже.
А вот ткань здесь никогда не ткали. Жили усть-Курдюмци всегда зажиточно и любили комфортный отдых : Волга с рыбой рядом, покосы на заливных лугах тучные, лес имелся, зерно растили, а позже и овощами заниматься стали. Лишнее везли в город, на базар. Продавали, а – магазинное несли, везли мануфактурное.
