Алексей Боярский
4 марта на коллегии МВД Владимир Путин призвал избавить Россию от такого позора и трагедий, как убийство Бориса Немцова. Коснулся президент и проблемы чистоты рядов, отметив, что “серьезная проблема для экономики — коррупционное давление со стороны правоохранительной сферы”. Спецпроект “Денег”, посвященный коррупции и борьбе с ней в разных сферах российской жизни, мы начинаем с материала о полицейских.
4 марта на коллегии глава МВД Владимир Колокольцев привел такие данные: в 2014 году за коррупционные преступления уволено более 400 сотрудников, 2,5 тыс. понесли дисциплинарную ответственность. За взятки наказаны 630 сотрудников, из них 113 — руководители. По словам Колокольцева, полицейские в полтора раза чаще уведомляют начальство о факте предложения взятки.
В МВД “Деньгам” рассказали о новациях в профилактике коррупции. Сотрудники полиции обязаны ежегодно подавать декларацию о доходах и расходах, имуществе и имущественных обязательствах — своих, супругов и несовершеннолетних детей. Сотрудникам запрещено заниматься иной оплачиваемой деятельностью. В МВД действует федеральная горячая линия, телефоны доверия в каждом регионе. В 2014 году только в ГУСБ МВД поступило 17 455 жалоб-заявлений, из них 13 373 — непосредственно от граждан. По результатам проверок заявлений возбуждено 8 уголовных дел, 274 сотрудника ОВД привлечены к дисциплинарной ответственности, 24 из них уволены.
Чистка рядов, очевидно, стала одной из главных задач полиции, что пока вряд ли меняет сформировавшиеся за долгие годы схемы “кормления”.
Аттестация с профанацией
О коррупции в МВД впервые серьезно заговорили на высшем уровне в 2003 году, тогда с легкой руки министра внутренних дел Грызлова появился термин “оборотни в погонах”. Это определение он дал группировке сотрудников МУРа, занимавшихся выбиванием денег из предпринимателей: суд приговорил их к заключению от 15 до 20 лет.
Переименование милиции в полицию произошло ровно четыре года назад, 1 марта 2011 года, когда вступил в силу федеральный закон “О полиции”, и сопровождалось переаттестацией. После которой собственно завершилась начатая еще в 2009 году реформа МВД. Подразумевалось, что все “оборотни в погонах” останутся в старой милиции. Новый состав сократился на 22%. Впрочем, наивно было бы ожидать, что, вычистив каждого пятого, система перезагрузится: реформа проводилась силами той же системы. “У нас нормально, когда проверку по жалобе проводит то самое должностное лицо, на которое жалуются,— пожимает плечами бывший участковый оперуполномоченный, а ныне руководитель юридической фирмы “Защита” Роман Хабаров.— Когда я работал в МВД, бывало, материалы по жалобам на меня передавали для проверки мне”.
“Аттестация при переводе из милиции в полицию была чистой профанацией,— замечает заместитель председателя комитета ГД по безопасности и противодействию коррупции Александр Хинштейн.— Об этом свидетельствует хотя бы скорость, с которой ее провели: переаттестовали 875 тыс. человек за полтора месяца”. Роман Хабаров переаттестован не был. “Аттестационная комиссия ориентировалась исключительно на рекомендации непосредственного начальника,— рассказывает Хабаров.— Начальство использовало эту возможность, чтобы избавиться как от реальных разгильдяев, так и от тех, кто не хочет участвовать в общем параллельном заработке, приносить доход начальству, да еще и свое мнение имеет. Я как раз относился к этим вторым”. Иногда участвовавшие в переаттестации кадровики и сотрудники ОСБ требовали взятки за хорошие характеристики. Один из моих собеседников, пожелавший остаться неназванным, был уволен по сокращению штатов 31 марта 2011 года. “Я отказался платить,— объясняет он.— С меня за должность старшего дознавателя затребовали 75 тыс. руб.”.
“Начиная с 2012 года количество привлеченных к уголовной ответственности полицейских растет в среднем на 10-15% в год. И это при том, что общее число сотрудников полиции ежегодно сокращается”,— депутат Хинштейн убежден, что цифры свидетельствуют именно об ухудшении ситуации, а не об усилении борьбы с коррупцией.
“Земля”-кормилица
“Есть низовая коррупция — на уровне рядовых граждан,— рассказывает председатель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов.— Есть другая — крышевание и поборы. Крышевать можно кого угодно, от проституток до угонщиков автотранспорта. А можно крышевать серьезные схемы, связанные с отмыванием денег, контрабандой, но это уже, как правило, межведомственные отношения с другими правоохранительными органами — сами по себе сотрудники МВД такие схемы крышевать не могут. Другой рынок — передел собственности путем уголовного преследования предпринимателей. Еще одна функция — крышевание внутри системы: сотрудники ОСБ при выявлении нарушений претендуют на свою часть ренты”.
Зоны “кормления” у силовых органов поделены по отраслевому и территориальному, земельному принципу. Попытки поехать “помахать корочкой” на чужую территорию обычно пресекаются собственным начальством. На “земле”, во-первых, вполне легальный малый бизнес: рынки, магазины, предприятия сферы услуг. Это в большинстве случаев вотчина службы участковых. Основной доход дают, конечно, рынки: они официально в ведении службы. С палатки в зависимости от размера и вида товара ежемесячно взимается в фонд полиции 1-5 тыс. руб. Деньги собирает специальный человек, или они уже внесены в арендную плату администрацией рынка. “Обычно вновь назначенному участковому ничего специально делать не нужно: представители местного бизнеса сами приходят устанавливать отношения, тем более если таковые уже были налажены с предшественником,— рассказывает Хабаров.— Рынок по определению место, где постоянно сами собой возникают конфликты, дружить с участковым необходимо”. Второй источник дохода участковых — мелкие “услуги” гражданам вроде ускоренного оформления разрешения на оружие (в провинции стоит 1-5 тыс. руб.). Доход участковые получают и от крышевания незаконной торговли спиртным, в том числе самогоном: или постоянная такса с точки, или разовые выплаты по принципу “пойман — заплати”. В зависимости от доходности точки — от 2,5 тыс. до 20 тыс. руб. в месяц.
Вотчина патрульно-постовой службы (ППС) — условные “бабушки, торгующие с рук”, то есть вся нелегальная уличная торговля, а также попрошайки-нищие и торговцы наркотиками в зоне поста ППС. “Один командир роты ППС признался, что с уличных торговцев на своей “земле” берет по 5 тыс. руб. в месяц, а их там около 50 — получается в месяц 250 тыс. руб. И это только один такой куст на его участке. Понятно, не сам ротный собирает: есть специальный человек, бывший сотрудник”,— рассказывает председатель координационного совета межрегионального профсоюза “Московский профсоюз полиции” Михаил Пашкин. По мелочи патруль может снять с пьяных: или мотает нервы на тему протокола “нецензурно выражался в общественном месте”, или отпускает за символические деньги. И конечно, мигранты. “Когда пэпээсник видит на горизонте группу гастарбайтеров, он исходит слюной примерно как гаишник при виде увешанной ксеноном тонированной “Приоры” без номеров”,— смеется Хабаров. Почем отпустить иностранца без регистрации? 1-3 тыс. руб.
Более серьезные сферы криминального бизнеса из зоны доходов районных отделов МВД выпадают. Точки торговли наркотиками — обычно за ФСКН. “С наркопритонами на моей “земле” у меня была договоренность, что меня туда всегда пускают и я могу забрать оттуда любого,— вспоминает бывший участковый.— Но попытайся я их прижать — сразу ФСКН или реже угрозыск наедет на меня через мое же начальство, мол, эти барыги в оперативной разработке, их пока не трогают, а я всю стратегию борьбы порчу”. Подпольные казино тоже, видимо, кормят другие структуры — об этом можно догадаться хотя бы после знаменитого дела подмосковных прокуроров, крышевавших сеть игорных точек.
Как замечают сами сотрудники МВД, крышевание одними полицейскими не дает стропроцентной защиты от других. Если только крышей не является ОСБ (отдел собственной безопасности) — эти сносят всех. Забавно, но сфера, имеющая эту самую надежную крышу,— бордели, об этом мне говорили несколько бывших сотрудников МВД. Или вот можно почитать тему “Кто крышует в Москве притоны и проституток?” на форуме “Профсоюз милиции Москвы”. “Кто крышует? Окружные КМ УСБ ОСБ, это их хлеб, и все это знают”,— утверждает один из посетителей форума. “Нужна фактура”,— требует другой. “Фактура нужна? Да легко! Выбираете в интернете любой притон, приезжаете, делаете закупку (при этом нужно показать удостоверение СМ) и ждете! Через 10-15 минут прилетит фактура сама на своих недешевых авто! Проверено в СВАО!” — пишет третий.
Что касается следователей на “земле” — у них свои клиенты. Как рассказал пожелавший остаться неизвестным бывший сотрудник следствия, самый стабильный левый доход приносит сотрудничество с бесплатным адвокатом, которого подозреваемому назначает государство в соответствии со ст. 51 УПК РФ. “Государство платит адвокату по числу его визитов для участия в следственных действиях. Число этих судодней зафиксировано в протоколах, подписанных следователем,— рассказывает он.— Следак и адвокат подписывают все бумажки в один день, а даты ставят разные. Реально адвокат был два раза, а напишут, ему, допустим десять. Адвокат или сразу делится полученными деньгами со следаком, или вынужден делиться потом, так как в противном случае его тупо не будут вызывать, а вызов по ст. 51 УПК РФ — основной источник дохода и опыта для любого начинающего адвоката”. Государственный тариф оплаты одного судодня адвоката — от 550 руб. до 2,4 тыс. руб. По словам эксперта, следователь частенько берет деньги с родственников за разрешение на свидание: “Может даже устроить секс-свидание в условиях следственного кабинета ИВС под предлогом производства очной ставки между жульбаном и его любовницей”.
Однако самые серьезные взятки — за прекращение уголовного преследования или переквалификацию дела на более легкую статью. Вот, например, по сообщению пресс-службы главного управления МВД по Свердловской области, в феврале в Екатеринбурге задержан начальник службы участковых уполномоченных. По данным оперативников, 29-летний майор потребовал 2,5 млн руб. за прекращение проверки в отношении двух неработающих граждан, подозреваемых в обналичивании денег с банковских карт. В главном следственном управлении МВД по Москве обороты выше: 14 января следователь управления был задержан по подозрению в вымогательстве взятки $500 тыс.
Благодарные потерпевшие
Мой приятель детства — из профессорской семьи. В 1990-х получил инженерную специальность. В науку на нищенскую зарплату не пошел — стал охранником. В 2000-х понял, что зарплата в частной охране падает. Пошел опером в местное ОВД: после военной кафедры звание лейтенанта запаса конвертировалось в звание лейтенанта милиции. Если отбросить профессорское происхождение, то такие, как он, в МВД составляют основную массу: ни в детстве не мечтали, ни местными бандитами не внедрены, а просто так получилось. Проработал не меньше десяти лет, недавно уволился. Мужик за 40, жена, двое детей. Выплаченная ипотека за “двушку” с chl30xc в спальном районе и дешевый автомобиль. Но если бы жил только на зарплату (сегодня она составляла бы 40-50 тыс. руб.), то и этого бы не было, признается приятель. Он не видит ничего стыдного в том, что имел и неофициальный доход: “Я честный полицейский — мне люди не взятки дают, а благодарят за хорошую работу”. Оценить, где в его понимании грань между взяткой и благодарностью, я не смог.
По оценкам моих источников, неофициальные поступления приносят полицейским в среднем от 50% до 250% зарплаты. Благодарности действительно занимают свое место в структуре неофициальных доходов полицейских — хотя, как рассказали в пресс-службе МВД, сегодня любой подарок сотруднику дороже 3 тыс. руб. считается взяткой. В большинстве случаев благодарные потерпевшие и правда горячо жмут руку и дарят бутылку коньяка. Но бывают и сказочные удачи. У одного бизнесмена похитили родственника и потребовали выкуп более $1 млн. Бизнесмен обратился в местный угрозыск. Родственника нашли, похитителей арестовали. Счастливый бизнесмен раздал оперативникам почти весь приготовленный выкуп. “Когда мы с товарищем раскрыли кражу на крупном предприятии, его директор звонил в кадры РОВД — ходатайствовал о поощрении. Но получил ответ, что мы не достойны — имеются взыскания,— рассказывает Роман Хабаров.— Тогда он сам выдал нам из кассы предприятия в качестве премии по полугодовой нашей зарплате”. По словам Хабарова, у полицейских на “земле”, особенно участковых, с теми, кому они помогли, устанавливаются добрые отношения, позволяющие получать косвенную материальную поддержку: приобретать товары по закупочным ценам, бесплатно стричься, обедать в кафе, мыть и чинить машину — с точки зрения полицейской морали это вообще не взятки.
Впрочем, во многих случаях повод для благодарности создают сами же полицейские. “Некто поймал и сдал в полицию вора, выламывавшего магнитолу из его машины,— приводит пример Хабаров.— Понятно, в процессе задержания несколько помял вора. В полиции потерпевшего благодарят, на злодея заводят дело. При этом заставляют злодея написать заявление о нанесении ему потерпевшим телесных повреждений. Заявление демонстрируют потерпевшему и обещают “решить проблему””. По словам Хабарова, по полицейским понятиям это тоже вполне нормально — человек же сам подставился.
“Попался на взятке — сам столько же должен”
Принцип “что охраняешь, то и имеешь”, похоже, в системе правоохранительных органов реализуется буквально. Значит, самый большой побочный доход должен быть у отделов по борьбе с экономическими преступлениями (ОБЭП). Многие из опрошенных мной экспертов утверждают, что именно из этих соображений за перевод в ОБЭП необходимо дать взятку. Об этих внутренних взятках мне вообще рассказывали много. Если подытожить, получается, что ушлый полицейский начальник получает с подчиненных не только свою ренту от собранного с “земли”, но и мзду за нормальный график работы (а иначе одни ночные дежурства), отпуск в удобное время и т. д. Последнее выглядит совсем дико, но меня уверяли, что такое сплошь и рядом. Кадровики, которые с внешним миром вообще не соприкасаются, свою долю в системе имеют за содействие в получении очередного звания или переводе на хорошую должность. В 2012 году завели уголовное дело на психолога медсанчасти УВД Ульяновской области, которая брала взятки (1-3 тыс. руб.) с сотрудников полиции, проходящих медкомиссию. “Любой сотрудник, заступивший на должность и зарабатывающий этой должностью на квартиру, машину и виллу где-то там, обязательно держит какую-то сумму под матрасом на случай, если придется откупаться от своих же — ОСБ, прокуратуры,— рассказывает Михаил Пашкин.— Несколько лет назад трое сотрудников ППС попались на взятке. По моим данным, они отдали 1 млн руб. следователю Следственного комитета. Их уволили, но они не сели. Тут принцип соответствия: попался генерал на взятке $2 млн, ну, значит, примерно столько же и сам отдать должен”. По его сведениям, несколько лет назад в качестве взятки за назначение на должность начальника милиции общественной безопасности УВД одной из дальневосточных областей в управление кадров центрального аппарата МВД везли в качестве взятки 1 тонну красной икры и $500 тыс. наличными. “Скорее всего, это были не собственные деньги кандидата, а предоставленные ему местными бандитами”,— замечает Пашкин.
Форма взяток и правда бывает разная. “Недавно арестован теперь уже бывший начальник УВД ЗАО Москвы Владимир Рожков,— рассказывает Хинштейн.— Предприниматели ему платили взятки в виде приобретенных его жене и дочери автомобилей, ремонта квартиры”. Полковник Рожков, переведенный в Москву на генеральскую должность после 30 лет безупречной службы в Липецкой области, сразу закорешился со столичными рейдерами, по заказу которых возбуждал дела на предпринимателей. А эти партнеры-рейдеры, ранее судимые, видимо на память, вели видеозапись переговоров с ним.
Расстрел в супермаркете, учиненный майором Евсюковым, после чего всплыл ряд коррупционных схем, пытки в казанском ОВД “Дальний” и тому подобные истории не прошли даром. “После скандала с “Дальним” начальство стало резко реагировать на сигналы о пытках”,— делится со мной один из собеседников. Однако главные изменения связаны с нововведением министра МВД Владимира Колокольцева — принципом персональной ответственности начальства за подчиненных: начальник подлежит увольнению в случае преступления во вверенном коллективе. Сбор денег с “земли” руками подчиненных для линейных руководителей все рискованнее: высока вероятность, что кто-то попадется. “Недавно общался с действующими пэпээсниками — говорят, что начальство запретило брать”,— рассказывает Михаил Пашкин.
Неужели система уничтожает свои источники дохода? По мнению Пашкина, рубят не сук, на котором сидят, а мелкие ветки, колющие глаза обществу. Кстати, и Владимир Путин, выступая на недавней коллегии МВД, заметил, что основная масса раскрытых коррупционных дел — мелочовка: “Рассмотрение в судах дел о коррупционных преступлениях в крупных и особо крупных размерах встречается крайне редко, как будто их и нет совсем”.
Образ честного полицейского в российском исполнении у меня сложился после разговора с одним из действующих сотрудников МВД, курирующим весьма взяткоемкую отрасль. “Абсолютно честно борюсь с теми, до кого, правда, мне позволяют дотянуться, взяток не беру ни мелких, ни крупных”,— заявил он. У моего собеседника высокие показатели, шансы дослужиться до генерала. Однако и на сегодняшней должности он купил хорошую квартиру, ездит на новом внедорожнике. “У меня доля в бизнесе, с моей специализацией никак не связанном. Участие в управлении тоже не принимаю. Но пока я рядом, компаньоны застрахованы от любых наездов, за это и доля моя”,— раскрыл он источник своего достатка.
