В советской империи было два контура: внешний, так называемый «социалистический лагерь», и внутренний — в виде 14 республик вокруг России. Оба контура Москве требовалось постоянно удерживать под силовым, идеологическим и кадровым контролем. Как только хватка начала слабеть, поплыла внешняя империя, а за ней и внутренняя.
Как ни странно, единственным советским лидером, который мог реально повернуть СССР на условный китайский путь (постепенный упорядоченный отход от коммунистической догмы), был выходец из КГБ Юрий Андропов, возглавивший страну в 1982 году. Он явно готовил смену государственного проекта, но помешало здоровье.
Андропов умел учиться, накапливая выводы до нужного момента. Обобщая тяжелый опыт — от Венгрии 1956-го и Чехословакии 1968-го до польской «Солидарности» 1981 года, он, судя по всему, приходил к правильному выводу: старое силой не удержать, надо менять систему. Ведь «внешняя» часть империи висела на наших плечах мертвым грузом — поглощала из российского ядра последние ресурсы, а взамен копила против России ненависть…
Запад в начале 90-х совершил огромную и, увы, непоправимую ошибку. С распадом СССР, соцлагеря и военного блока на основе Варшавского договора окончилась холодная война. Появилась уникальная возможность навсегда преодолеть раскол Европы, создать новую общую систему европейской безопасности, изгнать с континента даже призрак войны. Как же наши партнеры использовали поистине великий шанс? Он был тупо и непростительно погублен. Восточноевропейские страны получили помощь. А нас просто бросили наедине с колоссальным транзитным коллапсом. Советский Союз держал в Европе четыре группы войск: Северную (Польша), Центральную (Чехословакия), Южную (Венгрия) и, самое главное, Группу советских войск в Германии. В совокупности, включая гражданский персонал, это более двух миллионов людей, десятки тысяч танков, БТР, самолетов, другой техники, тонны боеприпасов и снаряжения, сотни военных городков… Все это внезапно упало на Россию, едва дышавшую в острейшем финансово-экономическом кризисе.
Здесь мы вступаем в область битвы мифов. Одни оракулы кричат: а не надо было вообще войска из Европы выводить. Окопались бы там, ощетинились, пригрозили бы «кузькиной матерью», пусть только сунутся. Авторы подобных идей, разумеется, не объясняют, на какие средства существовала бы зарубежная военная махина. Или как ее удалось бы снабжать в европейских странах, где полностью изменилась политическая обстановка, где власти и общество требовали ухода иноземных войск. Превращать гарнизоны в осажденные крепости? Всякий раз прорываться к ним по воздуху с боями, чтобы доставить необходимое?
Другой миф, популярный у альтернативных мыслителей, гласит, что можно было выбить из западных держав, прежде всего из Германии, огромные отступные деньги и за согласие на воссоединение страны, и за вывод войск.
Тут надо понимать, что в торге всегда побеждает тот, под кем земля не горит, кто может выждать, ибо время работает на него и против слабеющего на глазах конкурента. Увы, наши западные партнеры и здесь воспользовались своим преимуществом.
Наибольший мирный дивиденд мог получить от Запада Андропов. Михаил Горбачев имел менее предпочтительные, но приличные шансы. В 1986–1989-м, вплоть до падения Берлинской стены, он вполне мог настаивать. А дальше события понеслись вскачь, таща за собой Михаила Сергеевича. Никто уже не спрашивал его разрешений, не испугался бы и его угроз, если бы даже таковые прозвучали.
Пожалуй, рубиконом для распада соцлагеря без всяких компенсаций и официально оформленных геополитических обещаний явилось заключение в Москве в сентябре 1990 года Договора об окончательном урегулировании в отношении Германии. Участвовали представители ФРГ и ГДР, а также США, Великобритании, Франции и СССР. Вот здесь были возможны крайне необходимые нам дискуссии и коллективные решения, включая запрет на расширение НАТО на восток, сроки и условия вывода домой советских войск. Лондон и Париж, опасавшиеся возрожденной Германии, были важными ситуативными союзниками.
Увы, советское руководство, под которым уже расползалась внутренняя империя, торопилось получить хоть какие-то гарантии и не проявило должной настойчивости. Компенсация за вывод войск, полагаю, должна была быть существенно большей. Условие же о нерасширении НАТО вообще могло стать предметом ультиматума со стороны Москвы. Недавно рассекреченные в США документы показывают, что в Вашингтоне тогда очень опасались такого ультиматума, готовились к нему и рассматривали различные компромиссы. Но Кремль удовлетворился устными успокоительными заверениями.
Новая Россия, появившаяся на мировой арене в августе 1991 года, взяла на себя все обязательства по долгам СССР, но нам не списали ни цента из более чем 100 млрд долларов. Хуже того, завалы от рухнувшей империи тоже пришлось разгребать Москве в одиночку, без сколь-нибудь значительной помощи от недавних союзных республик.
Так, по условиям вывода войск в 1992–1994 годах никакой жесткий торг был уже невозможен. Хорошо, что наши войска выходили достойно — с развернутыми знаменами и оркестром. Затяни мы на несколько лет, и пришлось бы уходить с оружием наперевес под проклятия беснующихся толп…
В отношении стран бывшего соцлагеря мы в 1990-е перешли к дружелюбной дипломатии, продвигая доктрину «общей победы над холодной войной» и «добрососедства в общем европейском доме». И до конца десятилетия эта концепция с минимальными потерями работала. Потом наступил шок от натовского разгрома Югославии и продвижения альянса к нашим границам. Чудовищная по своей провокационности и бессмысленности экспансия, которую Запад до сих пор не остановил. Мы получили новый раскол Европы с усугубляющейся конфронтацией. Впрочем, все еще можно поправить, не доводя до крайностей.
Недавно я побывал на экономическом форуме в польских Карпатах. Там были видны контуры новой Центральной Европы, в которую нам пора дипломатически вернуться. С 2016 года в регионе развивается амбициозный проект «Триморье», призванный интегрировать страны, примыкающие к Балтийскому, Черному и Адриатическому морям. Кстати, два из этих морей вполне себе наши.
«Триморье» задумано как региональный блок внутри Евросоюза, связанный единой инфраструктурной сетью железных и автодорог, мостов, энергетических коммуникаций, в том числе газовых. Что примечательно, высокие правительственные чины Венгрии, Словакии, Австрии и Германии высказывались по отношению к России очень конструктивно. Враждебность привносят, пожалуй, только дискуссии по Украине, но это осложнение ныне явно преходящее. В конце ХХ века мы отвели из Европы войска, танки и ракеты. Настало время вернуться: для технологических инноваций, строительства и торговли, политического и культурного диалога.
Фото на анонсе: Чехословакия. 1989/cce.sk
