Считалось, что засидевшаяся в девках может быть невольной (или вольной) причиной инцеста. Инцест не был редкостью в первые века христианизации, о чем говорит его упоминание не только в церковном, но и в гражданском законодательстве: церковь накладывала епитимию, отлучавшую на 15 лет от причастия, а государство («Устав Ярослава») накладывало штраф в 40 гривен. Инцест часто описывают легенды и сказки, тут достаточно вспомнить историю об Иване и Марье. Инициатором подобного союза в них всегда выступает сестра, которую, осознав всю тяжесть содеянного, убивает ее возлюбленный — брат. По народным преданиям души старых дев и после Страшного суда пребывают в одиночестве. «Засидевшаяся» девушка оказывалась парией. Её называли «пень» (укр.), «надолба» (укр., белор.). В русских деревнях долго сохранялся архаичный обычай выдачи такой девушки замуж за первого встречного. Обычай этот зафиксирован и в сказках, где девушек отдают замуж за случайных путников, который окзываются астральными божествами или олицетворениями стихий (Ворон, Месяц, Солнце, Ветер и т.д.), либо за уродцев. В русских и украинских деревнях девушку возили по селу (или водили под руку). При эгом её отец кричил: «Кому нужна надолба?», «Чи сподобен пень?».
Что же касается матримональных отношений вне брака, то судя по покаянной литературе, они были очень широко распространены. Институт конкубината, широко распространенный в языческой Руси, не умер и в эпоху христианства. В вопросах Кирика к новгородскому епископу Нифонту («Указ о холостых») читаем: «А се как скажешь: дать причастие холостым на велик день, сохранившим чистое святое говение? Если иногда согрешил—рассмотри, если и не с мужнею женою (или что вельми зло), но и еще обращается к добру. <…> если, владыко, другие наложниц водят явно и детей родят, как и своих, а другие тайно со многими рабынями, что лучше? Не добро то, сказал, ни это, ни то»211. Но требование изгнания конкубины встречается только в рассуждениях о грехах женатых мужчин: «Имеющий жену свою и примешавшийся к рабе, то рабу ту достоит продать в иную землю, а полученную цену за нее отдать нищим».
Как и в других странах на Руси произошла рецепция гражданского брака христианским правосознанием и литургикой. Наличие гражданского брака воспринималось древними русичами как свидетельство цивилизованности народа, его отличие от животного мира. Так летописец, описывая «зверский» образ жизни древлян, подчеркивает, что «брака у них не бываше». В Византии обязательным церковный брак был объявлен в эдиктах Льва Мудрого (ок. 893 г.) и Алексея Комнина (к. XI в.). Он состоял из двух ступеней: обручение (помолвка) и собственно брак (сопровождался дарами, соединением рук и происходила юридическая запись). Однако полный чин венчания сложился лишь к XV—XVI вв., до того брак очевидно совершался во время литургии. Брачные отношения супругов в идеале должны были полностью опираться на церковные предписания, в основе которых лежали евангельские тексты (напр. Еф. 5,25), и тогда такой брак считался «безгрешным» и естественным. Если же супруги преступали какие-либо церковные правила, они поступали «против естества», и дети , рожденные после этого, могли стать пьяницами, развратниками и проч.: «когда в неделю, или в субботу, или в пятницу ляжет человек, и зачнется дитя, то будет или вор, или блудник, или разбойник… а родителем — епитимья два лета… Если в комнате иконы висят и честный крест, можно ли в ней с женой лежать, не грех ли? Рече: своя жена положена … в комнате, где иконы и крест, тут же лежи с женою. А крест с себя снимать ли? Ответ: если со своею женою, то нет. Со своею женою бывши, достоит идти в алтарь ополоснувшись, и евангелие целовать, и дору есть. А если жена причастится на обедни, и на вечер муж лежал с нею? И не велел владыко дать ей епитимью, но сказал: если соблюли ту ночь, хотя завтра причащаться, то по причастии соблюди другую [ночь], это добро. Если же будут молоды и нет мочи, начнут то нету беды, в своей бо жене нет греха». При этом детально обсуждалось все: дни (не пост и не перед причастием), позиции (только «естественная»), иные варианты приравнивались к различным «ложествам». Они также считались греховными, поскольку существоало мнение, что они препятствуют зачатию, а любое препятствие зачатию расценивалось как грех детоубийства. Грех детоубийства, и в первую очередь убийства во чреве матери, в народном сознании относился к страшнейшим грехам. Об этом говорит его обязательное упоминание в перечне великих грехов, которые приводятся в духовных стихах:
Смалешеньку дитя своего проклинывала,
Во белых грудях его засыпывала,
В утробе младенца запарчивала …
Перва душа в утробе младенца задушила …
В утробе младенца проклинала
Хрещеного жидом называла .
Одним из самых серьезных нарушений считалось прелюбодейство. Прелюбодейством считались сексуальные отношения между лицами, не могущими вступить в брак. Но, поскольку русское законодательство при этом опиралось на разрешавшее полигамию древнееврейское, женатый мужчина не мог быть «прелюбодеем», а лишь «блудодеем», и развод с ним был возможен лишь при неоднокраных нарушениях. Прелюбодейством считались отношения между теми монашествующими, которые приняли схиму. Для простых монахов и монахов это был лишь «блуд». Кроме того к этому типу преступлений относилось изнасилование. Особенно жесткими были наказания за совершения подобных действитй с детьми (девочками и мальчиками). Добрачные же отношения попадали в категорию блуда, и в том случае, если они освящались браком, то преступлением и вовсе не считались. В брак можно было вступать с 12 лет. Как всякое отклонение от «естества», мужское и женское гомосексуальное поведение порицалось. В этом вопросе древние русичи следовали византийскому законодательству. О наличии этого явления в древнерусском обществе говорят постоянные упоминания «содомского греха» в поучениях и посланиях, тут достаточно вспомнить известное послание Филофея. Особенно гомосексуализм был очевидно был распространен в монашеской среде, и не случайно в ряде монастырей (см. напр. «Устав Нила Сорского») запрещалось принимать в монастырь безусых юношей.
