В древности это море называлось Русским, и, конечно же, не случайно. Чтобы в XVIII столетии его себе вернуть, нашей стране пришлось выдержать долгую и тяжелейшую борьбу. Войны за прорыв к южным просторам вели Софья Алексеевна, Петр I, Анна Иоанновна, и даже после победных екатерининских кампаний 1768–1774 годов с последующим присоединением Крыма и Тамани этот давний спор не решился.
230 лет назад, в июле 1790-го, состоялось одно из важнейших сражений в российской военной истории: в Керченском проливе наш флот одержал яркую и незабываемую победу.
Османская империя собирала большие силы, чтобы отбросить русских от черноморских берегов, причем ее активно поддерживали ведущие западные державы: Англия, Франция, Пруссия, Швеция. Противодействие России в этом регионе становилось основой чуть ли не всей европейской политики.
На море турки господствовали и русские корабли, шедшие с Балтики, через Босфор не пропускали. В 1783 году перебазировалась в Ахтиарскую бухту наша далеко не могучая Азовская эскадра, началось строительство Севастополя. Были основаны судоверфи в Херсоне, где в 1784-м спустили на воду первый большой корабль.
Султан Абдул-Хамид и его военачальники не собирались ждать усиления морских сил России, поспешили напасть, чтобы в полной мере использовать превосходство своего флота. В августе 1787-го — до русского правительства еще не дошло известие о начале войны — вражеская эскадра атаковала два корабля, дежуривших в Днепровско-Бугском лимане. Затем последовали бомбардировка крепости Кинбурн и попытка захватить ее десантом.
Изначально боевые действия сосредоточились вокруг Очакова, мощного турецкого форпоста, который с моря надежно прикрывали суда под командованием Гассана-паши (его называли «крокодилом морских сражений»). У России на Черном море еще не было признанных флотоводцев, в Севастополе стояли несколько кораблей под началом нерешительного адмирала Марко Войновича, и первый их поход к неприятельским берегам стал неудачным: один погиб в шторме, второй был захвачен врагом. Против турок, по сути, из ничего, из лодок, барок и прочих подручных плавсредств, создавалась гребная флотилия принца Карла Генриха Нассау-Зигена. В нее влились запорожские казаки, вербовавшие авантюристов и бродяг со всех морей, бывших пиратов. В июне 1788-го эта флотилия, умело наладив взаимодействие с батареями Кинбурна, которыми командовал Суворов, сумела крепко растрепать турок, потерявших восемь линейных кораблей, два фрегата и ряд мелких судов.
Гассан-паша увел остатки своих сил, а Севастопольская эскадра получила приказ Потемкина: найти противника, не дать ему оправиться от поражения, не позволить мешать осаде Очакова. Наши моряки обнаружили османский флот у мыса Тендра. Оказалось, что неприятель получил подкрепления. У него уже было 15 линейных кораблей, восемь фрегатов и два десятка мелких судов против двух русских линейных кораблей и десяти фрегатов. По числу орудий турки превосходили вдвое. Сперва Гассан-паша избегал сражения, однако, разобравшись, что наша эскадра малочисленна, дождавшись благоприятного ветра, бросил свой флот в атаку возле острова Фидониси. Адмирал Войнович, похоже, растерялся, но авангардом командовал бригадир Федор Ушаков. Он решительно принял бой, умелыми маневрами зажал в клещи и расстрелял вражеский флагманский корабль. Охваченный пожаром, тот устремился прочь. Другие суда неприятеля, которым тоже досталось, двинули за своим флагманом. Задача была выполнена: от Очакова турок прогнали, возвращаться они уже не смели.
Черноморский форпост был взят, как и еще несколько крепостей.
Наши войска двинулись на Дунай. Чудо-богатыри Суворова вдребезги разгромили противника при Фокшанах и Рымнике. За османов вступились западные державы. Швеция объявила России войну, намереваясь ударить в спину, двинуть прямо на Петербург. Англия и Пруссия заверяли Турцию в своей готовности помочь. Король Фридрих Вильгельм II подстрекал Польшу выступить против русских, стал выдвигать войска к нашим границам. А союзница России Австрия, потерпев ряд поражений от турок и испугавшись пруссаков, вступила с Портой в сепаратные переговоры.
В такой обстановке Османская империя воспрянула духом, наметила в 1790 году переломить ход войны в свою пользу, а вначале — открытием новых фронтов в глубоких тылах — отвлечь русских от дунайских крепостей и наступления на Балканы. Для этого опять же планировала использовать свое превосходство на море, ведь от Синопа или Самсуна было всего два дня хода до крымских берегов. От Анапы — несколько часов, здесь-то турки и стали сосредоточивать войска. Один десантный корпус предполагалось высадить в Крыму, где османская агентура работала эффективно и опыт мятежей был накоплен изрядный (татар поднимали уже трижды). При вторжении рассчитывали раздуть очередное общее восстание и уничтожить базу нашего флота в Севастополе. Второй десантный корпус от Анапы должен был вторгнуться на Кубань, взбунтовать кавказских горцев и бросить их на русских.
Соотношение сил на море тем временем менялось. Севастопольская и гребная эскадры были объединены в Черноморский флот, который пополнялся новыми боевыми единицами. Его командующим в марте 1790-го был назначен контр-адмирал Ушаков. Федор Федорович сразу же повел активную борьбу за морское господство. В мае вывел эскадру, бомбардировал Синоп, прошелся вдоль восточного побережья до Анапы, захватил и потопил два десятка транспортных судов. От пленных русские узнали: готовится крупная десантная операция. Потемкин же получал сведения о том, что турки собираются напасть на Крым. Полетел его приказ Ушакову — выйти навстречу неприятелю.
2 июля (ст.ст) из Севастополя отчалили десять линейных кораблей, шесть фрегатов и 17 мелких судов. Патрулируя у крымских берегов, флот встал на якорь близ Керченского пролива. Русский флотоводец рассчитал: турки пойдут со стороны Анапы, и здесь их удобно будет перехватить. Действительно, 8 июля дозорные доложили, что замечены «посторонние суда» — шла эскадра Гуссейна-паши: десять линейных кораблей, восемь фрегатов и 36 вспомогательных посудин с десантом. В артиллерии враг имел значительный перевес — 1100 орудий против 836 наших. Превосходил и калибрами пушек.
При таком соотношении и с учетом благоприятного для турок ветра правила того времени требовали от Ушакова принять бой, стоя на якорях. Но Федор Федорович, уверенный в превосходной выучке своих моряков, решил обеспечить себе преимущество в маневрировании. Приказал поднять паруса и идти на сближение.
Гуссейн-паша устремился в атаку. В полдень с обеих сторон загрохотали пушки. Турки навалились на авангард бригадира Голенкина, стремясь окружить его и взять под перекрестный обстрел. Русские моряки оправдали надежды Ушакова, действовали четко, без суеты, как на учениях, меткими, сокрушающими залпами отражали вражеские атаки. Гуссейн-паша занервничал, силясь все же сломить отряд Голенкина, подкреплял натиск вводом в бой новый кораблей.
Наши основные силы помогали авангарду огнем, однако выяснилось, что для кораблей в хвосте колонны, как и для фрегатов с относительно слабой артиллерией, дальность оказалась слишком велика, их ядра не долетали до цели. Тогда командующий принял неожиданное решение: приказал фрегатам выйти из общего строя, а линейным кораблям сократить образовавшиеся промежутки. Колонна настолько уплотнилась, что бушприты шедших позади судов почти упирались в кормовые надстройки идущих впереди. Зато огонь на турок обрушился массированный, сосредоточенный. Переменился и ветер, который теперь стал дуть в паруса, Ушаков продолжил сближение с неприятелем. Турок расстреливали в упор из всех калибров, даже из стрелкового оружия. На такой дистанции оказалась очень эффективной морская новинка — каронады, короткоствольные пушки, бившие на короткое расстояние, однако больших калибров и скорострельные.
Составившие отдельный строй фрегаты Федор Федорович использовал в качестве резерва, своевременно направил на помощь авангарду. Несколько вражеских кораблей удалось зажать между двумя русскими линиями, поливая их залпами с обеих сторон.
Гуссейн-паша отчаянно маневрировал, пытаясь вывести свои силы из-под губительного огня, оторваться, перестроиться. Но русский командующий не отпускал противника, вцепившись мертвой хваткой, продолжал трепать-громить новыми атаками. Наконец, около пяти часов вечера неприятель не выдержал и обратился в бегство. Ночная темнота позволила уцелевшим османам спастись от погони. Потери они понесли серьезные: два корабля, три вспомогательных судна; погибло около тысячи моряков и заполнявших суда десантников, 733 человека попали в плен.
Екатерина Великая высоко оценила результаты сражения, а Потемкину написала: «Победу Черноморского флота над Турецким мы праздновали вчера молебствием у Казанской… Контр-адмиралу Ушакову великое спасибо прошу от меня сказать и всем его подчиненным». Командующий флотом объяснил успех прекрасной подготовкой личного состава.
Правда, впечатление от этой победы получилось несколько смазанным. Двумя неделями ранее произошло более масштабное Выборгское сражение. Адмирал Василий Чичагов упустил возможность уничтожить шведский флот полностью, хотя противник потерял 64 судна, в том числе семь линейных кораблей и три фрегата. Остатки неприятельской эскадры были блокированы в Свеаборге, и Швеция взмолилась о мире, а турки лишились своей главной союзницы. Османский флот под Керчью также не был разгромлен, сохранил свои основные силы.
Тут следует понимать главное: Ушаков сорвал планы султанов и пашей, стремившихся взорвать русский тыл и изменить ход войны. Именно Керченское сражение стало переломным для всей обстановки на Черном море. Отныне на его просторах господство перехватил наш флот. Турки теперь боялись встреч с его офицерами и матросами, спешили удрать, укрыться, отсидеться по своим гаваням. Надломился дух гордых османских моряков, на себе ощутивших, что Россия сильнее, а значит, и море становилось для них чужим, опасным, неуютным.
Федор Ушаков такое положение вскоре закрепил, в августе 1790-го неожиданно застиг неприятельский флот у мыса Тендра. Турки опять имели значительное превосходство: 14 линейных кораблей против десяти, восемь фрегатов против шести, почти двойной перевес в орудиях. Но на сей раз они даже не думали атаковать, спешно рубили якорные канаты в надежде уйти к устью Дуная. Русский командующий этого не позволил. В двухдневном сражении Османская империя лишилась трех линейных кораблей, нескольких вспомогательных судов, 2 тыс. моряков. Остальные в панике и совершенно растрепанном виде бежали.
Османы и в других местах терпели поражения. Их второй десантный корпус под командованием Батал-паши все же перебрался в Анапу и выступил на Кубань. Однако на речке Тохтамыш его перехватил и разбил наголову отряд генерала Германа фон Ферзена. Одну за другой наши войска брали османские крепости: Килия, Тульча, Исакча, неприступный прежде Измаил… Пала и Анапа.
Дипломаты султана упрямились, продолжали увиливать от подписания мира. Уж очень не хотелось расставаться с привычными иллюзиями насчет «своего» Черного моря. Неприятель собирал силы, какие только мог привлечь, призвал свирепых пиратов Алжира и Туниса, державших в страхе все Средиземное море. Но Ушаков поставил окончательную точку в затянувшихся спорах, разметав эти эскадры у мыса Калиакрия. Причем потери у русских моряков во всех жесточайших баталиях оказывались ничтожными. В Керченском сражении — 29 погибших и 68 раненых, у Тендры —21 человек был убит и 25 получили ранения, Калиакрия — 17 павших и 28 раненых. Вот так умел воевать Ушаков! Наверное, и молитвы его много значили, не зря православная церковь признала Федора Федоровича святым.
Ну а на турок очередной разгром их флота навел такой ужас, что они поспешили заключить Ясский мирный договор, признали присоединение к России Крыма, Кубани, отдали земли от Буга до Днестра.
Теперь Черное море стало русским.
Материал опубликован в июльском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».
