Серебряный век знал много мистификаций, которые, как правило, быстро разоблачались. История Черубины де Габриак не стала исключением. Внешне непривлекательная Елизавета Дмитриева сумела создать мифическую красавицу. У ног её были Маковский, Гумилёв и Волошин. В её честь – последняя дуэль в истории русской литературы.
От отца, учителя средней школы, рано умершего от чахотки, Елизавете Дмитриевой досталось слабое здоровье: «Я целых десять месяцев была погружена во мрак, я была слепой. Мне было 9 лет». Волошин в своём дневнике пишет о Дмитриевой: «Она была хрома от рождения и с детства привыкла считать себя уродом. В детстве от всех её игрушек отламывалась одна нога, так как её брат и сестра говорили: «Раз ты хромая, у тебя должны быть хромые игрушки»». Лиля рассказывала, что у брата часто случались нервные припадки, и вообще это был странный юноша: «Он, когда мне было 10 лет, взял с меня расписку, что я 16-ти лет выйду замуж, у меня будет 24 человека детей, и я всех их буду отдавать ему, а он их будет мучить и убивать». В биографии Дмитриевой, составленной из писем и дневников, можно найти много противоречий.
В одном месте она сожалеет, что у неё совсем не осталось воспоминаний ранее семилетнего возраста, в другом — рисуется: «Когда мне было 3 года, я отказалась от причастия. Я была очень горда. Я терпела, когда меня называли Лиля, но обижалась, когда называли Елизаветой просто. Когда священник сказал: «имя Елизавета», я подкинула рукой ложечку и сказала: «Ивановна, Дмитриева»». Болезни и эксцентричные родственники — далеко не всё, в чём можно посочувствовать Лиле. Особенно трагично перенесённое в 13 лет насилие. Лицо надругавшегося над ней мужчины (кстати сказать, любовника матери) будет часто ей мерещиться. Правда, до сих пор неясно, реальны ли эти истории или выдуманы, чтобы подчеркнуть в глазах современников собственную своеобразность.
Зачем была нужна Черубина де Габриак?
1. Конкуренция аполлоновцев
Сотрудники журнала Сергея Маковского представляли собой два лагеря: «молодую редакцию», куда входили будущие акмеисты во главе с Гумилёвым, и второе поколение символистов, к которым был близок Волошин. Каждая из группировок соперничала за влияние на Маковского, и в какой-то момент «младшие» стали доминировать. Имя Черубины должно было отвлечь от них не на шутку влюблённого редактора.
2. Отказ Маковского опубликовать стихи Дмитриевой
Чтобы добиться успеха на литературном поприще, нужно быть… внешне привлекательной. Такой Дмитриева, как описывают её современники, увы, не была. Волошин, объясняя идею мистификации, обвинял Маковского: «Лиля, скромная, неэлегантная и хромая удовлетворить его, конечно, не могла, и стихи её были в редакции отвергнуты». Но показывала ли Дмитриева свои стихи редактору «Аполлона»?
Волошин как-то приносил её переводы, и они не были напечатаны. Однако то были не собственные её сочинения. При желании Дмитриева могла предложить свои стихи через Иванова, с которым была дружна, через Гумилёва или того же Волошина. На руку ей был и усилившийся в то время интерес к женской поэзии.
3. Попытка самоутвердиться
Цветаева говорила, что миф позволил скромной учительнице (Дмитриева преподавала русскую историю в Петровской женской гимназии) раскрыться: «В этой молодой школьной девушке, которая хромала, жил нескромный, нешкольный, жестокий дар, который не только не хромал, а, как Пегас, земли не знал». Портрет простушки не вяжется с тем, что рассказывала о себе сама Дмитриева: «Гимназию окончила поздно, 17 лет, в 1904 году, с медалью, конечно.
Потом поступила в Женский императорский педагогический институт и окончила его в 1908 г. по двум специальностям: средняя история и французская средневековая литература. В это же время была вольнослушательницей в университете по испанской литературе и старофранцузскому языку». «После была и училась в Париже, в Сорбоне — бросила». Скромность, как видно, не мешала ей быть завсегдатаем литературных собраний в «Башне» Иванова. Мнение Цветаевой сформировано рассказами Волошина, который нарочно создавал Лиле образ не замеченной вовремя поэтессы.
4. Эксперимент Волошина
Волошин много размышлял о том, что поэтическое творчество основывается на мифотворчестве. Шутка с Черубиной, по его ожиданиям, должна была претворить миф в жизнь, стать началом нового искусства. Мистификация требовалась ему для проверки своей теории. Цветаева писала, что и ей Волошин предлагал совместно создать сразу нескольких мифических поэтов. Но она отказалась.
5. Просто авантюристы
Жажда авантюр и провокаций — вот что объединяло Волошина и Дмитриеву. А потому неудивительно, что они решились на опасную игру, которая могла стоить им (а особенно Лиле) репутации.
Кто она такая?
«Я начну с того, с чего начинаю обычно, — с того, кто был Габриак, — рассказывал Маковский. — Габриак был морской чорт, найденный в Коктебеле… Он был выточен волнами из корня виноградной лозы и имел одну руку, одну ногу и собачью морду с добродушным выражением лица». Габриах — это бес, противостоящий злым духам. Некрасивость сближала Дмитриеву с мифическим чудищем.
В 1909 году Лиля переводит с испанского «Октавы Святой Тересы». Волошин признавался, что многое из биографии Святой заимствовано и для персонажа де Габриак. Терезе являлся Иисус Христос. 15 лет она была больна и не могла молиться, а после выздоровления её преследует страх: может быть, она созерцала не Христа, а Антихриста? Испанское произношение слова «херувим» — черубим. Это огненный ангел-страж, охраняющий путь к древу жизни в Раю. Он пронзает сердце Святой Терезы копьём — любовью.
Черубина также тяжело болеет. В отличие от своего прототипа она не была монахиней, но чувствовала, что является божьей избранницей. Главное, что объединяет Святую и вымышленную красавицу — независимый, пылкий характер. Неслучайно темы стихов: Крестовые походы, Испания и католический мистицизм, ведь Черубина принадлежит к богатому роду крестоносцев. Отец её — уроженец Южной Франции, мать — русская. Девушка-католичка проводит свои дни в уединении. Какой она представлялась Цветаевой: «Нерусская, явно. Красавица, явно. Католичка, явно. Богатая, о, несметно богатая, явно… И главное забыла: свободная — явно…»
Волошин, Гумилёв и другие
Вдохновителем Дмитриевой был Максимилиан Волошин. Несмотря на это, некрасивая Лиля долго не могла выбрать между ним и Гумилёвым:
«М. Ал. — потому что самая большая любовь моя в жизни, самая недосягаемая, это был Максимилиан Александрович»
«Я узнала, что M. A. любит меня, любит уже давно — и к нему я рванулась вся, от него я не скрывала ничего. Он мне грустно сказал: «Выбирай сама. Но если ты уйдешь к Гумилеву — я буду тебя презирать»».
«Мне все казалось: хочу обоих, зачем выбор!»
Такие страсти кипели на фоне обещания выйти замуж за Всеволода Васильева, инженера-мелиоратора по профессии.
Расстаться с Гумилёвым всё же пришлось: он сам разорвал их отношения. Да ещё и публично оскорбил Дмитриеву, за что получил вызов от Волошина. К счастью, последняя дуэль литераторов в русской истории закончилась без жертв. Вскоре Гумилёв сделает предложение Ахматовой, а Волошин, попытается уговорить Дмитриеву выйти за него и даже начнёт готовиться к разводу. Напрасно: его Черубина уходит к Васильеву.
Ещё один миф заключался в том, что у Дмитриевой была дочь от Волошина или от Гумилёва. Девочка Вероника, как предвидела, Лиля могла родиться у них с Волошиным, если бы они остались вместе. Всю жизнь её преследовал призрак якобы рано умершей Вероники. На самом деле этот ребёнок остался лишь мечтой.
Некрасиво получилось
Единственным, кто с самого начала догадался об обмане, был Алексей Толстой. Он узнал в произведениях Черубины услышанные им ранее стихи Дмитриевой. У него хватило благородства не выдавать авантюристов. Роль разоблачителя была отведена другому — немецкому поэту фон Гюнтеру из группы «молодой редакции» «Аполлона». Он догадался о романтическом треугольнике и обмане и поделился с Кузминым, Кузмин — с Маковским. Сердце редактора, упивавшегося письмами и телефонными разговорами с загадочной Черубиной, словно облили ядом. Однако нужно отдать Маковскому должное: публично о мистификации объявлено не было. Читатели могли лишь заметить, что новые стихи де Габриак перестали выходить. Но в узких литературных кругах распространился слух о том, что сочиняла-то вовсе не Дмитриева, а Волошин! На это он ответил так: «В стихах я давал только идеи и принимал как можно меньше участия в выполнении».
Удар по Маковскому, смешная дуэль двух поэтов, психологическое раздвоение Дмитриевой и десятки обвинений в её адрес — вот чем закончилась игра в Черубину де Габриак.
Ли Сян Цзы — последняя мистификация
В 1911 Лиля вышла замуж за Васильева и уехала из Петербурга. Её новым увлечением становится антропософия. Теперь Елизавета — первый официальный представитель антропософского общества в России. Этот интерес даёт ей силы вернуться к стихотворчеству.
В 1919 году, переехав в Краснодар, она пишет пьесы для детского театра вместе с Маршаком, спустя три года они работают в Театре юных зрителей в Петрограде.
Но едва ли у истории мог сложиться счастливый финал: в 1927 году Лилю арестовывают за её антропософскую деятельность и отправляют на Урал. Потом — Ташкент, где работает муж. В южном крае она создаёт последнюю свою мистификацию — ссыльного китайского поэта Ли Сян Цзы.
В Ташкенте Елизавета Васильева заболевает раком печени и в 1928 году умирает. Уже будучи при смерти она признается своему мужу: «Если бы я осталась жить, я бы жила совсем по-другому».
